Когда разгневанный Раймонд кинулся к Джулиане, она не дрогнула. Вскинув голову, она ждала оплеухи, но вместо этого на нее обрушился страстный поцелуй. Воспоминания о волшебной ночи воскресли с новой силой. Джулиана обхватила руками шею Раймонда. Он взглянул ей в глаза и прошептал:
— Запомни раз и навсегда, что я тебе сейчас скажу.
Она насторожилась, а Раймонд продолжил:
— Я женщин не бью. Если ты меня разозлишь, я поступлю с тобой еще хуже — распалю и оставлю неудовлетворенной. Так что бойся моего гнева.
Он высвободился из ее объятий и направился к лестнице.
Она протяжно сказала ему вслед:
— Если меня ждут такие наказания, я буду строптивой и непокорной.
Раймонд запахнул-таки свой плащ, изрядно подмокший, и ответил:
— Хорошенько подумайте, миледи. Я сказал вам про наказание, но вы еще не знаете, как я умею награждать.
О, какая у него улыбка! Белоснежные зубы, загорелое лицо. Насмешливо приподнятые брови. Он знал, чем ее соблазнить. Теперь Джулиана будет стараться во что бы то ни стало ему угодить.
Как будто существуют еще какие-то восторги и наслаждения сверх тех, которые познала она минувшей ночью.
Стараясь не задеть волдырь на ладони, она разложила перед собой шерстяную ткань.
— Сначала тунику, миледи? — спросила Файетт.
Джулиана рассеянно кивнула, и служанка приложила к материи потрепанную тунику Раймонда. Джулиана куском мела сделала выкройку, и Файетт удовлетворенно кивнула:
— Очень хорошо, миледи. Можно кроить.
Он лжет, хвастается. Не может быть, чтобы у него в запасе были еще какие-то штучки… Но внутри у нее все трепетало от любопытства, а губы сами расползались в улыбке. Никакой он не оборотень, сэр Джозеф наврал. Всю ночь Раймонд сохранял обличье человека, был самым что ни на есть обыкновенным мужчиной. Хотя нет, необыкновенным, если иметь в виду мастерство и неутомимость.
Файетт опустилась на корточки возле сундука, где хранились крашеные ткани.
— Теперь будем делать плащ, миледи?
— Да. Возьми алую материю. Такой плащ будет отлично смотреться поверх его нового камзола. Его можно носить и каждый день.
— Да, он в таком наряде будет писаный красавчик, — со знанием дела кивнула Файетт. — Черные волосы, смуглая кожа — то, что надо.
— Пожалуй, ты права, я об этом и не подумала, — соврала Джулиана, отстегивая от пояса ножницы.
Файетт хихикнула, но Джулиана решила не обращать внимания на ее непочтительность.
Кейр только недавно наточил ей ножницы — она провела пальцем по краю и обрезалась. Да, свое дело Кейр знает.
Ах, Кейр…
Мысли о нем не давали ей покоя. Конечно, хорошо, что в Бартонхейле комендантом будет человек, которому можно доверять, но как посмел Раймонд принять это решение без ее согласия! Ножницы свирепо кромсали ткань.
Зачем ему ее согласие? По законам Англии, Франции и Аквитании, по законам всего христианского мира, ее земли отныне принадлежат мужу. К тому же человек он опытный и мудрый, так что грех жаловаться. Но ведь она и сама не дура, умеет принимать решения, привыкла полагаться на себя. Плохо, когда зависишь от кого-то другого.
— Хорошо получается, миледи, — объявила Файетт, забрала раскроенную тунику и разложила на столе алую материю. — Скажу портнихам, чтобы поскорей закончили.
— Да, пусть сошьют тунику сегодня же вечером. Лорд Раймонд ходит в каких-то лохмотьях. Я только сейчас поняла, что у него совершенно нет приличной одежды. Он поставил в спальню сундук со своими вещами и…
Она не договорила. Жалкий гардероб Раймонда привел ее просто в ужас.
— Да, стыд и срам, — понимающе кивнула Файетт и неодобрительно покосилась на Жоффруа и Изабеллу, разодетых в пух и прах. — Хороши папочка и мамочка, ничего не скажешь.
Джулиана промолчала. Да и что тут можно было сказать? Конечно, нельзя допускать, чтобы слуги критиковали господ, но Файетт совершенно права. Она вздохнула и склонилась над куском ткани, а служанка предостерегающе прошептала:
— Ну, помогай вам Господь, миледи, — и поспешно ретировалась.
У стола появилась Изабелла и приторным голосом, от которого свернулось бы самое свежее молоко, спросила:
— Разговариваете сами с собой, милочка?
Не дожидаясь приглашения, графиня уселась на табурет.
— Мне тут о вас поведали весьма любопытные слухи.
Джулиана работала ножницами, наблюдая за тем, как солнечные блики вспыхивали на полированном металле.
Каким должен быть плащ? Просто с тесемками или придумать что-нибудь похитрей? Неплохо бы сделать его с капюшоном, и чтоб затягивался на шее. Хотя нет, Раймонду это не понравится. Лучше без капюшона и без завязок на горле. Раймонд обычно ходит в шапке или вообще простоволосый. Джулиана нахмурилась. Какой он рассеянный! Сегодня ей пришлось бежать за ним через весь дрор с шапкой в руке.
— Я вижу, вы хмуритесь? — повысила голос Изабелла, задетая молчанием невестки. — Мне во всех подробностях рассказали о вашем приключении трехлетней давности.
Лучше всего — обычные тесемки, твердо решила Джулиана. Раймонду это понравится больше всего.
Сохраняя непроницаемое выражение лица, она сказала:
— Всех подробностей никто не знает, кроме меня.
— И тем не менее я узнала достаточно, чтобы сполна оценить ваше неблаговидное поведение. Конечно, вы будете все отрицать, но ведь репутацию уже не спасти.
Изабелла выжидательно приподняла бровь, но Джулиана не клюнула.
Тогда графиня с нажимом произнесла:
— Да уж, репутация у вас незавидная.
— Я вижу, вы времени даром не теряли. — Джулиана принялась отмерять ткань. — С кем же выговорили?
Изабелла неопределенно взмахнула рукой:
— Со всеми понемножку.
— Так-таки со всеми?
— Вы слишком дерзки для столь незнатной особы, — объявила Изабелла, разглядывая ее в упор. — А ведь вы уже немолоды, не правда ли?
— Да, немолода, — холодно подтвердила Джулиана. — Скажите мне, что вам от меня нужно, я прямо сейчас скажу, что нужно от вас мне: чтобы вы отправились на край земли и свалились оттуда прямо в тартарары.
Изабелла ничуть не оскорбилась:
— Свалилась в тартарары? Очень забавно. У вас острый язычок, милочка. Думаю, вы могли бы пользоваться успехом при дворе. Жаль, что ваш брак продлится недолго.
— Так вот оно что, — изображая беспечность, усмехнулась Джулиана. — Вот зачем вы пожаловали. Что ж, извольте объяснить, почему наш брак продлится недолго.
Изабелла моментально сменила маску, голос ее стал участливым, соболезнующим.
— Мы уже объясняли вам, что Раймонд — единственный наследник знатного рода. Такая жена, как вы, ему не годится. Да и слухи о ваших проделках, как вы ни старались, просочились наружу. У Раймонда нет выхода — он должен либо отказаться от вас, либо поставить крест на своей карьере. — Тут графиня чуть не всхлипнула. — Вы ведь знаете, какой Раймонд благородный. Он готов ради вас погубить свою жизнь,
