— Почему же тогда ты отвергаешь меня? — воскликнула она и показала на медведя. — Вот в чем причина, не правда ли? Ты винишь меня во всем, что с тобой приключилось. Я не сумела вовремя дать укорот сэру Джозефу, и из-за этого с тобой произошло несчастье.
— Почему же, ты сумела поставить его на место, — возразил Раймонд. — Я видел это собственными глазами.
— Нужно было сделать это раньше, после смерти отца.
Раймонд поднялся на ноги, встревоженный отчаянием, звучавшим в ее голосе.
— Сэр Джозеф убил бы тебя.
— Вряд ли. — Она вытерла его грязную руку о подол своего платья. — Просто я избавила бы себя от многих бед. Он не сумел бы отравить своим ядом бедняжку Денниса, с Марджери ничего не случилось бы, Феликс и его люди не погибли бы, а ты не был бы унижен.
— Разве ты Господь Бог, чтобы предвидеть будущее? — сердито спросил он.
— Нет, я всего лишь трусиха. Да, и не спорь со мной. Я все время старалась уйти от открытого столкновения. Если бы не Марджери, я и на этот раз забилась бы в нору. Ты прав, что презираешь меня. — Она опустила голову. — Я не такая, как ты. Ты — бесстрашный воин, а я — жалкая плакса.
Он взял ее за подбородок, заглянул ей в глаза и проговорил:
— О, как ты ошибаешься. Знаешь ли ты, что, готовясь к бою, рыцарь дрожит от страха? Его ладони мокры от пота, колени дрожат, зубы клацают.
— Не может быть.
— Еще как может. Со мной это происходит всякий раз. Да и с лордом Питером, с Уильямом, с Кейром.
Он видел, что она ему не верит.
— Давным-давно, еще перед первым моим сражением, лорд Питер сказал, что мужественный человек — это не тот, кто идет на врага без страха. Мужество означает драться с врагом, которого ты до смерти боишься. Я не встречал человека храбрее тебя. Этот проклятый сэр Джозеф, этот твой беспомощный отец раздавили твою жизнь. Но ты преодолела страх и отчаяние, ты сумела создать новую жизнь. Я тобой восхищаюсь.
Джулиана теперь высоко держала голову, и Раймонд убрал руку с ее подбородка. На ее коже остался грязный отпечаток от его руки. Раймонд вытер грязь краем своего плаща.
— Я покорен твоим мужеством.
— Если так… то оставайся со мной.
Раймонд против воли любовно провел пальцами по ее шее. Воровато оглянувшись на зрителей, он увидел, что все с большим интересом за ними наблюдают.
— Хорошо, я останусь твоим мужем, — понизив голос, сказал он.
— И будешь жить со мной?
— Неподалеку.
— Нет, ты должен быть рядом.
— Ты искушаешь меня, как Ева искушала Адама.
— Если бы Адам упорствовал, то нас с тобой на свете не было бы.
Раймонд хмыкнул, а Джулиана наморщила лоб, пытаясь понять, как до него достучаться. Почему он так упорствует? Должно быть, дело тут не в презрении.
— Я тебя совсем не боюсь, — сказала она. — И зверь, таящийся в твоей груди, меня не пугает. Ты мне веришь?
Он неохотно кивнул.
— И я вовсе не презираю тебя из-за того, что какой-то мерзавец заковал тебя в цепи. Веришь мне?
Он молчал.
— Веришь или нет?
— Да, — едва слышно прошептал Раймонд.
— Ты для меня образец благородства и рыцарства. Веришь?
— Да.
— А если веришь, то почему разбиваешь мне сердце?
— Для твоего же блага.
Джулиана резко помотала головой.
— Да, я делаю это ради тебя и твоих детей.
Он замолчал, глядя на нее со страданием во взоре. Потом развернулся и подошел вплотную к стене, но Джулиана следовала за ним.
— Я сам в себя не верю, — признался Раймонд. — Я не могу называться рыцарем.
Джулиана поняла, что наступает самый важный момент.
— Ты сражался с восемью солдатами и победил их.
— Ну и что? — пожал он плечами.
— А когда ты догнал Денниса и Марджери, ты один напал на целый отряд.
— Я увидел, как сэр Джозеф топчет парнишку своим конем.
Джулиана сцепила пальцы, потому что ей неудержимо хотелось обнять его.
— Значит, тебе было жалко Денниса?
— Да, хотя он похитил Марджери.
Джулиана вспомнила, что обещала Деннису молиться за упокой его души.
— Мальчик совершил глупость и дорого заплатил за это.
— Бесчестье не искупишь никакой платой.
Он вынул из поясной сумки тряпку и стал протирать каменного медведя.
— Бесчестье пятнает душу навсегда.
Джулиана задумалась. Итак, Раймонд считает, что он нарушил рыцарский кодекс. Как же его переубедить?
— Скажи, лорд Питер человек мудрый?
— Во всяком случае, он это утверждает, — невесело улыбнулся Раймонд.
— Но ты его уважаешь?
— Больше, чем кого бы то ни было.
Джулиана вкрадчиво продолжила:
— Что говорит лорд Питер по поводу поражения в битве? Как должен вести себя рыцарь?
— Если не удалось одержать победу, хотя для этого были предприняты все усилия, рыцарь должен спасать свою жизнь, дабы сразиться с врагом в другой раз.
— Я знаю одного благородного рыцаря, который проиграл битву и сохранил свою жизнь. — Джулиана увидела, что при этих словах Раймонд поморщился, но тем не менее продолжила: — А когда представился случай, он обманул своих врагов, похитил у них корабль и спас жизнь еще нескольким пленникам. За это все прониклись к рыцарю уважением. Я сама слышала, как менестрели поют баллады в честь этого рыцаря.
Раймонд плеснул в чашу вина и, отведя взгляд, вздохнул:
— Но сарацины меня все-таки сломили.
— Ты мне это уже говорил. — Она взяла у него чашу. — Они пытались тебя сломить, Но им это не удалось. Ты согнулся, но не сломался. В тебе нет жестокости и беспощадности, как в других рыцарях. А главное, сарацины не сумели сломить основного твоего качества.
— Какого?
— Твоей гордости.
Он дернул плечом, и Джулиана быстро договорила:
— Твоя гордость поистине беспредельна. Ты считал, что сарацинам может покориться кто угодно: Кейр, Валеска, Дагна, прочие рыцари, — но только не доблестный Раймонд.
— Это неправда, — пробормотал он, но вид у него был сконфуженный.
Воспользовавшись моментом, она быстро схватила его за серьгу, висевшую в ухе.
— Меня возмущает, что ты упрекаешь себя за те самые качества, которыми я так восхищаюсь.
Но Раймонд еще не оправился от предыдущей атаки:
— Нет, я не считаю, что я лучше, чем Кейр, Валеска, Дагна или пленные рыцари.
