Бедра Селесты качнулись, а нога, закинутая на плечо Гаррика, задрожала.
Он хотел ее. Он хотел быть внутри ее.
Но здесь должно было таиться еще одно заветное местечко, и Трокмортон провел языком вверх, отыскивая крошечный бугорок.
Селеста издала непонятный звук, не то протест, то призыв к дальнейшим действиям.
Он нашел бугорок и принялся ласкать его губами.
– Гаррик, – выдохнула Селеста. – Гаррик!
Когда он поднял голову, она была близка к оргазму. И она проклинала его за то, что не довел ее до конца.
– Нет, любовь моя, я хочу войти внутрь. Хочу сам почувствовать, как ты дрожишь.
Сам дрожа, он тяжело поднялся и поставил на ноги Селесту.
Она моргнула, не понимая, что он задумал.
– Теперь ты, – хрипло сказал Гаррик, сел на диван и потянул ее к себе на колени. – Теперь твоя очередь.
Селеста ответила ему изумленным взглядом. Она была поражена, но не сконфужена. Поняв, чего он от нее хочет, Селеста расставила бедра и обхватила ими бедра Гаррика.
Он положил руки ей на талию и потянул к себе.
– Возьми меня, – сказал Гаррик.
Она посмотрела вниз, на его торчащий ствол, потом перевела взгляд вверх и спросила:
– А кто-нибудь еще знает этот способ?
Он едва удержался от смеха. Но до смеха ли человеку, когда его член находится всего в паре сантиметров от рая?
– Может быть, этим способом пользуются не все, но, честно говоря, не я его придумал.
Она взяла рукой член Гаррика и направила себе между ног.
– Где ты научился этому? – спросила она.
Как она может разговаривать в такую минуту? Да она сама на грани, он так хорошо подготовил ее!
Еще никогда в жизни Трокмортон не чувствовал себя таким несчастным.
Она подождала, продолжая дразнить и мучить его.
– Так где же?
Он заметил, что голос начинает изменять ей. Щеки Селесты раскраснелись, ресницы трепетали – она егорала от желания, но продолжала стоять на своем. Этот желания, этой свободы и хотел добиться от нее Гаррик, но воспользуется ли она сейчас своим преимуществом?
Конечно, воспользуется, она ведь женщина. И зная что Селеста не тронется с места, пока не услышит ответа на свой вопрос, он коротко сказал:
– В Индии.
– Ах, в Индии. – Она опустилась чуть ниже. Гаррику казалось, что еще немного и он взорвется.
Как он хотел поскорее оказаться внутри Селесты! Ему хотелось забыть обо всем, повалить ее на диван, и…
Но она лишь вчера была девственницей, и вести себя с ней следовало осторожно.
Селеста опустилась еще немного, вбирая в себя ствол Гаррика, приспосабливаясь к нему. Затем опустилась ниже, еще на сантиметр. Гаррик понимал, отчего медлит Селеста, но это промедление оборачивалось для него адскими муками. И наконец она приняла его в себя целиком и торжествующе посмотрела на Гаррика.
Она принялась двигаться, то опускаясь до самого низа, то замирая в самой верхней точке. Слегка откинулась назад. Движения ее стали более сильными и частыми. Гаррик не сводил с нее глаз.
Ему нравилось то, что Селеста не пытается скрыть свою страсть. Она была такой открытой – полная противоположность ему самому! Она улыбалась, она держалась за плечи Гаррика, чтобы сохранить равновесие, она наклонялась то вперед, то назад, и при каждом движении вздрагивали ее небольшие, упругие грудки. Гаррик не помнил, не хотел вспоминать своих прежних любовниц, он и так знал, что подобного наслаждения он не испытывал еще никогда и ни с кем.
Обхватив Селесту за талию, Гаррик наклонился, чтобы дотянуться губами до ее груди. Селеста ахнула от неожиданности. Он целовал ее грудь, чувствуя, как напрягаются соски под его губами.
Сердце его бешено стучало, и Гаррику все труднее было удержаться от того, чтобы не перевернуть Селесту, чтобы поменяться с ней местами. Но он продолжал двигаться так, как хотела она, подчиняясь ее ритму, издавая сладостные стоны при каждом толчке. «Она убьет меня, – подумал он. – Убьет своей любовью».
Наконец Селеста закричала, и все ее тело задрожало на пике наслаждения.
А он, не в силах остановиться, не выпускал ее из своих объятий, и даже когда Селеста обессиленно приникла к его груди, все продолжал двигаться внутри ее, пока сам не достиг разрядки и не излил семя в ее лоно.
Какое-то время после этого он не думал ни о чем, чувствуя сладкую опустошенность, вдыхая запах горячего потного тела Селесты, застывшего в его руках.
