ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ У Поля Астье, в особняке Падовани. Громадный кабинет: высокие потолки, строгие драпри. В глубине дверь. Справа — спальня Поля Астье; дверь в спальню закрывают роскошные темные портьеры. Слева — высокое окно. Напротив спальни — письменный стол, заваленный брошюрами; у стола — кресло. В глубине — стеклянная дверь на террасу, выходящую в сад. Окно слева открыто. Утро. Маленький Стен, взобравшись на лесенку, протирает стекла. явление первое Стен, Лортиг.
Л о р т и г (входит в кабинет; очень элегантен, воротник поднят, под мышкой портфель). Здравствуй, малыш!
Стен (не оборачиваясь). Здравствуйте, господин Лортиг.
Лортиг (кладет портфель на стол). Апрель, а холодновато! Патрон в Булонском лесу? (Открывает коробку с папиросами, хватает несколько папирос, одну берег в рот, другие запихивает в свой портсигар.)
Стен. Нет, господин Лортиг. Он еще не выходил.
Лортиг (поспешно перекладывает папиросы в ящик). Он болен?
Стен. Болен? Кто?.. Поль Астье?.. (Смеется.) Да что вы!
Лортиг. Очень странно… (Понизив голос, указывает на спальню.) Он один?
Стен. Должно быть. Я вхожу туда только по звонку. Надо полагать, один, — мадам вот уже три месяца в своем замке, в Турени, в Муссо.
Лортиг. М-да… Три месяца — срок большой, особенно, если супружеская жизнь трещит по всем швам. (Делает знак Степу, чтобы он спустился с лесенки.) Нового ничего не слышно? Ни о чем не болтают там, у вас?
Стен. Нового?.. Между барином и барыней?
Лортиг. Да я не об этом!.. Лопнул Эмерленг, их банкир. У них все состояние туда вложено, значит — полный крах!
Стен. Не могу вам сказать… Во всяком случае, нас как сидело десять человек за столом, так и сейчас сидит,
и в замке при госпоже не меньше народу и в конюшнях все по-прежнему: выезды, экипажи, охота… И вообще, господин Лортиг, я с этим человеком ничего не боюсь. Мы с ним, когда занимались архитектурой, всего навидались…
Лортиг. Верно, верно, до женитьбы он же был архитектором!
Стен. А как же!.. Ведь это мы строили турецкое посольство и водолечебницу Кайзера. А реставрация замка Муссо — это наш шедевр.
Лортиг. Что и говорить, настоящий шедевр! Реставрируя замок, влюбить в себя его владелицу, уговорить гордую герцогиню Марию-Антонию Падовани, Мари-Анто, как ее зовут корсиканцы, стать госпожой Астье… Да, что называется — выгодная стройка.
Стен. А вначале было очень трудно. Я помню наш дом на улице Фортюне: шикарный домик в стиле Людовика Двенадцатого, сами строили. Вот там мы и отсиживались. Голодали!.. Багеты грызли!
Лортиг. Давно ли вы переживали это героическое время?
Стен (взбирается на лесенку). Года три назад. Ну, а потом мы, как все, взялись за политику, и вот сегодня мы — депутат, муж герцогини, в родстве с самыми знатными людьми Франции.
Лортиг. И протираем стекла в особняке Падовани. Этот старинный барский курятник с гербом — самый лучший курятник во всем предместье. Ты прав, малыш: такая удача придает бодрости.
Стен. Удача — удачей, а кроме того… (Делает широкий жест художника.) Он чувствует краски! Он, как никто, знает, где должна быть белая, где синяя, где красная. Никогда не ошибется.
Лортиг. В политике этому свойству цены нет.
Стен. Да, но пока мы достигли этого, сколько мы положили труда и как бедствовали!
Лортиг. Но ведь Астье-отец богат. (Подражая овернскому произношению.) Гошподин Аштье де Шованья, академик, проживающий в апартаментах великого Вильмена… Он же должен был вам помогать?
Стен. Ни гроша он нам не дал. Отец с сыном не видятся.
Л орт и г. Да, они разной школы. Вообще непонятно, как этот старозаветный болван, с его историко-философской чепухой, вроде «Исследования о Марке Аврелии» или «О назначении женщины», произвел на свет такого сына, как наш патрон, вполне современного, практичного молодого человека. (Указывает на спальню.) Он совсем иначе, чем его папаша, понял назначение женщины на земле! Он быстро выбрался из болота великого Вильмеяа. Просто поразительно: семья одна, а люди разные… Зато и везет же ему!.. В утреннем номере «Дева». — Да, кстати, нужно ему показать… (Подходит к спальне, отодвигает портьеру и стучит.) Это я, Лортиг… достоименитый правитель вашей канцелярии… тот, кого вы изволили прозвать господин Нагле из Нима… (Г олоса Поля Астье не слышно.) Да… Нет… (Подобострастно смеется.) Прелестно!.. Вы знаете, сегодня «Деба» сообщает о вашем назначении… Да, у вас на столе… (Возвращается, кладет газету на стол, на самом виду, потом опять подходит к двери.) Есть ложа на сегодняшний спектакль в Опере. Послать госпоже Селени? Ах да, верно, дамы в отъезде!.. (Подходит к столу и кладет билет; про себя.) Ах, так вот почему он сегодня не в Булонском!.. Флирт прерван. (Снова подходит к двери.) Я положил вам на стол новую книжку Эрше — о ней сейчас много разговоров… Да, я знаю, вы романов не читаете — У вас довольно своих… Но это не роман… Это этюд о молодом Дарвине. С эпиграфом из Дарвина — из вашего любимого автора.(Кладет книгу Эрше на стол. Внимательно изучает почту на столе — штемпели, адреса, рассматривает конверты на столе.)
Стен (закрывает окно, берет лесенку; проходя мимо Аортига, холодно-насмешливым тоном). Пожалуйста, не стесняйтесь! — Заодно протрите и окна, раз уж вы здесь как дома. (Уходит.)
Лортиг (опять подходит к двери). Больше никаких приказаний, патрон? Хорошо… Значит, я вас увижу в Палате? Сейчас поеду в Министерство земледелия по поводу вашего кузена… До чего назойлив и до чего плохо воспитан этот провинциальный родственник!..
К черту?.. Великолепно!.. Все понял… Никаких сантиментов. (Уходит.)
Некоторое время сцена остается пустой, потом голая женская рука отодвигает портьеру.
Лидия (за сценой). Да нет же, нет, все ушли!
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ Лидия В а й я н, потом Поль Астье.
Лидия (в корсаже, с обнаженными руками и плечами, подкалывает волосы и укладывает их жгутом). Я сама хочу прочитать газету! (Подбегает к столу и проглядывает утреннюю газету, которую Лортиг оставил на столе в развернутом виде.) А, вот! (Читает вслух.) «Вчера утром Совет министров утвердил назначение господина Поля Астье товарищем министра…» (Задумавшись, стоит неподвижно с газетой в руках.)
Поль Астье (из спальни). Лидия! (Входит. На нем изящный утренний костюм.) Ну что, детка?
Лидия (кладет газету на стол.) Я думаю о том, что вы стали важной, очень важной персоной.
Поль Астье. Да, мне еще не будет тридцати пяти лет, когда я стану министром. Отлично!
Лидия. А в эгом блестящем апофеозе какая роль отведена бедной Лидии?
Поль Астье. Она всегда будет для меня самым дорогим существом на свете… Ах, если бы я был свободен, если бы я мог назвать тебя своей женой, своей настоящей женой!..
Лидия. Мне всегда нужна была только твоя любовь… Главное, чтобы тебе было легко со мной. Когда
