Та же 34я дощечка содержит текст о походе князя Кия на болгар с целью отвоевания у них Голуни. Поход был успешным: «И так Голунь, град русский, отобрали по обету своему у другой земли. Так-то он те края отобрал и русичами населил». Когда у нас речь шла о Киеве, то уже отмечалось, что этот ходивший на болгар Кий жил примерно в конце V — начале VI века н. э. и что это, по всей вероятности, тот Кий, которого помнит «Повесть временных лет». И вот что интересно: окончательно запустевшее в I веке н. э. Бельское городище снова возродилось именно в VI веке н. э.: на Восточном Бельском городище раскопано славянское поселение этого времени и найдена, в частности, антская фибула с надписью (II, 28; 155).
Теперь ясно, что современные исследователи «Велесовой книги» в своём отождествлении Гелона и Голуни, помимо созвучия наименований городов, могут опираться на археологические данные, которые дают множество оснований для подобного отождествления. Но это в наши дни, а вот Ю. П. Миролюбов только что изложенной информацией не располагал, ибо, повторим, в середине прошлого столетия, когда, по утверждению критиков, он корпел над дощечками, ею не располагал никто. Она попросту ещё не была известна учёным. Некоторые факты стали известны уже после смерти Юрия Петровича.
Поэтому, хотят того критики или нет, но им придётся снова, как и в случае с Киевом, объяснять всё либо «гениальной прозорливостью» фальсификатора, либо «невероятнейшими совпадениями». Но в таком случае нам придётся спросить: а не много ли совпадений допускают наши оппоненты? Как-то это антинаучно выглядит: там совпадение, тут простое совпадение, а вот здесь случайное совпадение. Богатый арсенал совпадений — ничего не скажешь.
Итак, на этом мы завершаем рассмотрение интереснейшего памятника древней славянской (дохристианской) письменности — «Велесовой книги». Памятника спорного, ибо далеко не все учёные признают его подлинность. Однако в своей работе мы попытались показать, что нет ничего такого ни в обстоятельствах находки и введения «Велесовой книги» в научной оборот, ни в её алфавите и языке, ни, наконец, в излагаемых в ней фактах, что однозначно свидетельствовало бы в пользу сфальсифицированности этого памятника. Но зато есть масса нюансов, которые говорят в пользу его аутентичности. Видимо, именно поэтому проходивший в 1992 году в Лондоне международный симпозиум «Разрушение и ренессанс славянской цивилизации» признал «Велесову книгу» важным звеном системы общеславянских ценностей. И с таким выводом согласился учёный совет Международного Славянского института им. Г. Р. Державина (II, 28; 14).
Нам же остаётся только сказать огромное спасибо тем людям, которые сохранили «Велесову книгу» и благодаря трудам и заботам которых этот памятник стал широко известен: Ф. А. Изенбеку, Ю. П. Миролюбову, А. А. Куренкову, С. Ляшевскому, С. Я. Парамонову (Лесному), Б. А. Ребиндеру, Р. Пешичу, Ю. К. Бегунову, А. И. Асову, Н. В. Слатину и многим другим. Мы искренне убеждены, что пройдёт совсем немного времени, и значительный вклад этих учёных и просто энтузиастов в углубление знаний по славянской истории и языковедению будет признан бесспорным.
Некоторые выводы (вместо заключения)
Подведём итоги.
Прежде всего хотелось бы заметить, что существующее в науке мнение о прямой связи возникновения более или менее развитых форм письма и зарождения классового общества и государства верно лишь отчасти. Точнее сказать, оно страдает некоторым схематизмом и не отражает всей сложности такого процесса, как возникновение и развитие письменности. По нашему мнению, схема «зарождение классов и государства — зарождение развитой письменности» является частным случаем. Потребность в передаче накопленного опыта — вот в действительности тот рычаг, который подвигал людей к совершенствованию примитивной пиктографии.
Голословное утверждение? Не более, чем то утверждение, которое оно оспаривает. Мы привыкли судить о справедливости мнения о возникновении письма в предгосударственный период, опираясь в основном на результаты исследований древнейших (как принято считать) цивилизаций — египетской и месопотамской. И там, и там развитые письменные системы появляются в IV тыс. до н. э. вместе с первыми государствами. Но позволено нам будет заметить, что истоки этих письменных систем всё-таки не выявлены. Да, имеются образцы письма, единовременные с моментом возникновения довольно развитых цивилизаций. Да, эти образцы обнаружены археологами. Однако то, что не обнаружено более ранних, ещё не говорит об их несуществовании в истории. Другими словами, были какие-то предтечи.
Поводы так утверждать и усомниться в общепринятой концепции у нас есть. Вспомним тэртерийские таблички, которые на целое тысячелетие старше древнейших образцов египетского и шумерского письма. Археологические данные не дают оснований говорить, что в этом районе в V тыс. до н. э. существовала высокоразвитая цивилизация, подобная цивилизациям Египта и Междуречья, с расслоением общества на классы, выделением правящей элиты. Кажется, ничего этого не было. Но письменность была.
Другой пример. Скифы-иранцы и их сородичи саки, которых Геродот именовал азиатскими скифами. Государство у скифов существовало — это Скифское царство. Саки, по общему признанию учёных, находились на последней стадии разложения родового строя — стадии военной демократии. Уже выделилась правящая элита. До создания государства оставался, образно говоря, один шаг. Но ни у скифов, ни у саков письма не было. Да, выдвигаются робкие предположения, что у саков письмо могло существовать. Но подтверждений этому, прямо скажем, маловато. Точнее, оно всего одно: надпись на малой серебряной чаше, найденной при раскопках кургана Иссык в Казахстане. Исследователь Иссыкского кургана К. А. Акишев по этому поводу резонно замечает: «Иссыкская находка хотя и чрезвычайно важный факт, но пока единственный, и выводы, делаемые только на основе этой находки, легко могут быть поставлены под сомнение. Иссыкская серебряная чаша может быть трофеем. Мы не должны исключать и такую возможность» (II, 3; 57–58). О письме же у скифов причерноморских не упоминают античные авторы, довольно хорошо их описавшие. Не даёт оснований предполагать наличие собственного письма у скифов и археология. Не исключено, конечно, что скифы могли использовать письменность своих соседей, греков- колонистов. Но подтверждений этому нет.
Вполне можно возразить, что скифы и саки — кочевники. И что, мол, с кочевников возьмёшь. Государство если и есть, то примитивное, кочевое. Структура управления таким государством несложна. Возможно, оно и так. Структура кочевых государств менее сложна, чем в государственных образованиях, создаваемых осёдлыми народами. Но… Вот другие кочевники — тюрки. Созданное ими Древнетюркское государство, первые достоверные сведения о котором относятся к VI веку нашей эры, простиралось от Сырдарьи до Маньчжурии. Типичная кочевая империя. Но в этой кочевой империи существовала довольно развитая письменность — тюркская руника. Учёные считают её либо буквенным, либо слогово-буквенным письмом (II, 27; 135).
Почему же в одном кочевом государстве создаётся развитая письменность, а в другом нет? Ответ, как представляется, должен быть следующим: всё дело в том, что развитые формы письменности появляются в недрах родового строя. В предгосударственный период и во время существования государства они лишь совершенствуются. Потребность в передаче опыта (в том числе исторической памяти), а не только нужды государственного управления побуждают людей изобретать знаки письма. Почему одни народы при этом создают письменность, а другие нет — остаётся только гадать. Возможно, играет роль степень развитости жреческого сословия, т. е. института жрецов, ибо жрецы во все времена и у всех народов выступали в роли хранителей знаний, опыта, памяти.
С другой стороны, обращаясь уже непосредственно к славянам, можно сказать, что вопрос времени зарождения государственности у славян — вопрос спорный. Выдвигаемый официальной исторической наукой тезис о появлении государств у славян в VII–IX веках н. э. верен лишь для Средневековья. Но история славян началась не в V–VI веках н. э., а, как мы пытались показать и уделим этому вопросу место в других лекциях, гораздо раньше. В V–VI веках в византийских источниках появляется лишь само имя «славяне», но это не начало народа и его истории как таковых. Можно согласиться лишь с тем, что этноним «славяне» довольно позднего происхождения. Но непосредственные предки славянских племён могли фигурировать в
