красивая и стремительная торпедная канонерка отползала на восьми узлах с небольшим креном на левый борт. Ее команда продолжала обстреливать «Варяг» из уцелевшего кормового 120-мм орудия и пары бортовых трехдюймовок, но всем и на «Чихайе», и на «Варяге» было ясно, что это агония. У авизо не было ни скорости, чтобы уйти, ни артиллерии, чтобы отбиться, ни сколь-либо значимой брони, чтобы терпеть обстрел с «Варяга». «Чихайя» была обречена, и это понимали и на ней, и на «Варяге». Тем страннее был приказ Руднева, в очередной раз вызвавший на мостике «Варяга» жаркие споры, более подобающие Одесскому привозу, а не крейсеру в бою.
— На руле, держи правее — курс на транспорты! Ход до самого полного. Сигнальные, отсемафорьте на «Чихайю» на английском, авось поймут, — «восхищен вашим мужеством, вы до конца исполнили свой долг, идите чинитесь, добивать не буду». Как у нас перезарядкой минных аппаратов дела обстоят?
— Но почему??? Поворот вправо, снизить скорость на двадцать минут, и она на дне! Что за толстовство, Всеволод Федорович?
Зарубаев даже не кричал, звук, вырвавшийся из его горла, был чем то средним между ревом и воем. И, черт побери, его можно было понять! За последние пару часов ему не давали добить уже третий корабль противника. Сначала «Чиода», потом «Нийтака», а теперь еще и «Чихайя»! Ну сколько можно издеваться? Его молчаливо поддерживали, буравя командира хмурыми взглядами, оба штурмана, Беренс и Бирилев; лекарь Храбростин и даже рулевые, что уж ни в какие ворота не лезет, поминутно отрывали глаза от штурвала и зыркали на командира. Команда «Варяга», поверив в свои силы, жаждала победы. Не по очкам, как прорыв мимо четырех крейсеров противника, а полной. Заканчивающейся пузырями, поднимающимися из глубины над могилой вражеского корабля.
— Во-первых, не поворот, а разворот, правым бортом ее не добить, там у нас все зубы повыбиты, а от торпед она легко увернется, маленькая и шустрая, зараза. Во-вторых, не двадцать минут, а полчаса минимум. Это не миноносец и ей для утопления надо наделать очень много шестидюймовых дырок ниже ватерлинии. За это время нас догонят «Нийтака» и «Акаси». А драться с ними мы уже не в состоянии. Хорошо быть добрым, господин лейтенант, когда это тебе ничего не стоит. А уж когда у тебя вообще нет другого выхода, то и подавно.
— Есть, господин капитан первого ранга. По кому тогда стрелять прикажете? — Процедил сквозь зубы Зарубаев. Да, наверное, командир опять прав, но как же обидно!
— Если «Чихайя» не прекратит огонь, а она не прекратит, не тот народ японцы, то продолжайте по ней из всего, что достает. Утопить вряд ли успеете, но чем дольше ее будут ремонтировать, тем лучше. А потом по транспортам, они где-то там в темной части горизонта разбегаются, как тараканы. Вот с ними и насладитесь утоплением больших кораблей. Так что у нас с перезарядкой минных аппаратов, скажет мне кто-нибудь или нет? Минами транспортники все же сподручнее топить, чем нашими сверхбронебойными снарядами.
Через пяток минут на мостик прибежал запыхавшийся и закопченный старший офицер.
— С левого борта оба аппарата готовы к стрельбе. С правого… Там аппаратов больше нет. Вернее, тот, что в кают-компании, еще можно было бы починить, ему только осколками досталось. Были бы запчасти и время. А тот, что в церкви стоял, разнесло прямым попаданием вместе с расчетом. Влепили в момент расхождения, на три минуты бы раньше, пока мина была в аппарате, и правого борта у нас бы тоже не было. Хорошо, что успели выпустить. Носовой должны перезарядить через полчаса, а кормовой… Это просто балласт получается.
— Вениамин Васильевич, рад, что вы живы и вроде даже здоровы. В отличие от меня, болезного. Можете кратенько рассказать, что у нас с повреждениями, пока есть свободная минутка?
— За минутку боюсь не уложиться. Итак. Потери в людях. Мичман Шиллинг, убит наш Александр. Прямо у орудия. Младший механик Сергей Зорин убит. Не повезло, находился у двери той самой угольной ямы, где снаряд взорвался. Даже непонятно, чем его-то ли осколком, то ли куском угля… Лекарь Меркушев с «Корейца» убит. Бедняга буквально на секунду из лазарета высунулся, санитарам помочь — тут его осколком и достало. Нижних чинов убито не менее сорока. Ранены вы, мичман Лобода тяжело, мичман Эйлер легко, слава Богу, в сорочке родился, осколок отрикошетил от нательного креста! Кому расскажи, не поверят, вот уж божий любимчик… Трюмный механик Солдатов что-то на ходу пытался чинить, его немного приложило о раскаленный котел, когда от взрыва на корме крейсер рыскнул, но с поста он уходить отказался, значит, легко. Еще один артиллерист, они-то все это время на верхней палубе, граф Нирод, тоже не сильно, в руку навылет. Ему, правда, еще лицо песком из мешков, что вокруг дальномера лежали, отполировало, но все одно — счастливчик. От тех мешков одни лохмотья остались, не будь их и прочей вашей блиндировочной импровизации, от него и расчетов орудий никто бы в строю не остался. Из нижних чинов в лазарете раненных под полтинник, в строю как бы не в полтора раза больше. Кто из них из нашей команды, кто с «Корейца», «Севастополя» или «Сунгари», разберемся завтра. Артиллерия — не подлежат ремонту три шестидюймовки, пять трехдюймовок, 47-мм на грот-марсе и одна из пушек Барановского. Есть шанс отремонтировать две шестидюймовки и одну трехдюймовку, но это не сегодня и даже не завтра. Надо пару дней. Расход снарядов — больше половины шестидюймовых и с треть трехдюймовых. Минные аппараты. Правый борт, один вдребезги, второй можно попытаться восстановить, но тут так на так. Носовой вроде должен работать, хотя и задело его осколками. Выстрелим, узнаем. Мин выпустили пять штук.
— А если он все же неисправен, то выстрелим и потонем. Вы оптимист, батенька, как я погляжу! Что еще нам супостат угробил?
— Кто-нибудь, дайте воды для начала, в горле пересохло… Спасибо. Носовая труба — вообще не понимаю, почему еще держится! По всем законам должна быть за бортом, и еще пол мостика могла бы снести попутно. Но стоит, зараза такая упорная. Теперь ее или чинить, или валить надо завтра. А то малейшей качки ей не вынести. Да, соответственно, тяга в носовой кочегарке практически нулевая. Хорошо хоть, что в проекте заложено почти полуторное резервирование по парообразованию… Остальные трубы в осколочных дырках, но это поутру быстренько жестью залатаем. То же с вентиляторами — решето. Ход пока держим двадцать один узел, еще пару часов Лейков обещал продержаться. Потом придется снизить до восемнадцати-девятнадцати. Затоплены три угольные ямы. Пожары потушили все, но кают-компании и вашего салона больше нет. Одни головешки. То же самое можно сказать про кладовую провизии. Прямое попадание с последующим пожаром. Не знаю, что там баталеры нам завтра на завтрак наскребут, но если после еды на зубах будет скрипеть сажа, а то и осколки, не удивляйтесь. В общем, до Артура дотянем, а там на ремонт как минимум на месяц. Причем желательно в доке… Все же в корпусе дырок нам наделали.
— А теперь плохие новости господа, в Артур…
— Есть!
Донесшийся с левого крыла мостика азартный возглас Зарубаева перебил ответ Руднева.
— Что есть, Сергей Валерианович?
— Простите великодушно, просто так как «Чихайя» огня не прекратил, я, как вы и приказали, ей под хвост еще пару снарядиков вкатил, простите, что перебил.[32]
— Все бы вам, Сергей Валерианович, маленьких обижать. Ну, не смотрите на меня так. Шучу, шучу. И вообще, лежачих и сидячих раненых не бьют. Итак, в Артур мы не идем, между нами и им весь японский флот. Во Владивосток пройти можно, но он сейчас еще замерз, будем там болтаться, могут и подловить. И теперь самое интересное, сейчас в Японию из Италии перегоняют два новейших броненосных крейсера, тип «Гарибальди». Ну, я думаю, вы в курсе. Причем экипажей на них сотни три на двоих, и японцы только в машинной команде. Остальное — итальянцы с английскими офицерами. Не надо у меня спрашивать, откуда я это знаю, Вениамин Васильевич, не надо. Как говаривал мой батюшка — не задавай мне, сынку, неудобных вопросов, не получишь уклончивых ответов.
— Ну, не надо так не надо. После затеи с койками поверю на слово. Может, вы и график их движения знаете, Всеволод Федорович? После истории с японскими взрывателями не удивлюсь.
— Нет, я не всеведущ, к сожалению. Но вот то, что прибытие в Йокосуку запланировано на четырнадцатое февраля, а намедни они прошли Малаккским проливом, мне птичка донесла. А сейчас наша задача-минимум — утопить того неудачника-транспортника, что от нас пытается оторваться чуть мористее. Обойдите его справа в паре кабельтовых, всадите обе торпеды, а то одной может не хватить. Он, зараза, тонн так в семь тысяч на глаз потянет, и потом в открытое море. Там идем в обход Японии и ждем гарибальдийцев.
— А уголь? А ремонт? А как топить два броненосных крейсера по восемь тысяч тонн? А есть что
