жену, детей, а потом и себя самого. Такой, понимаешь, у него дар убеждения! Правда, после этого из ФБР вас вышибли, мистер Крейс, не так ли?
Крейс усмехнулся, но не проронил ни слова.
— Смотри, Лэнни, опять молчит! Неужто обиделся? Ну конечно же! Вот он, сам Эдвин Крейс, сидит в каком-то занюханном участке... И забрали-то его как последнего уличного бродяжку. Как думаешь, чем он занимался, Лэнни? Зачем белый, заметь — не ниггер какой-нибудь, бродит по городу среди ночи? Может, подружку себе искал? Или дружка? Что, угадал я, мистер Крейс? Ну конечно, столько лет в компании с извращенцами из ЦРУ; как говорится, с кем поведешься...
Крейс по-прежнему невозмутимо смотрел мимо Джонстоуна, словно того не существовало вовсе. Агенты либо заранее отрепетировали свои действия в попытке спровоцировать его на какой-нибудь опрометчивый поступок, либо срывали на нем злость за то, что им выпало тащиться в какой-то заплеванный полицейский участок после того, как заурядная проверка личности заурядного задержанного выявила объявленного в федеральный розыск подозреваемого. А возможно, и то и другое. Однако о бомбе они пока ни единым словом не обмолвились. Значит, Дженет не удалось предупредить ФБР об угрозе взрыва в Вашингтоне. Крейс поднял запястье к глазам, но вспомнил, что часы у него отобрали.
— Куда-нибудь торопитесь, мистер Крейс?
— А что, я арестован?
— О нет, как можно! Вы задержаны. В качестве главного свидетеля по делу об убийстве в Виргинии. Но до отправки в Блэксберг с вами хотят перекинуться парой слов комиссары из Лэнгли.
«Вот черт, черт, черт! — раздосадованно выругался про себя Крейс, сохраняя, однако, на лице бесстрастное выражение. — Это ж надо, уйти от лучшего на свете чистильщика и так по-дурацки попасться на пустяке!»
— Так что сейчас поедете с нами, мистер Крейс. Сначала в Лэнгли, где вас жаждут видеть в Управлении контрразведки. Потом доставим в наше оперативное управление, а уж оттуда отправим в Роанок. Наручники, Лэнни!
Крейс вздохнул, поднялся со стула и вытянул перед собой руки. Он был гораздо крупнее Лэнни, и опасливый взгляд, которым тот смерил Крейса прежде, чем замкнуть на его запястьях пластиковые наручники, его порадовал. Вот и славно. Плюс грубая ошибка, которую агенты допустили, сковав ему руки перед грудью, а не за спиной. Теперь, если у них не фургон, а легковой автомобиль, где ему наверняка отведут заднее сиденье, он, считай, свободен. Уйдет от них на дороге через парк, там полно подходящих поворотов и обрывов. Крейс, повесив голову, с унылым видом смотрел в пол. Он проиграл. Смирился со своей участью. Джонстоун за его спиной издал смачный звук поцелуя, оба агента самодовольно расхохотались. Крейс надеялся, что за руль сядет именно Джонстоун.
Дженет очень боялась проскочить поворот к дому Майки Уолла, однако, когда увидела искореженные автомобили, проржавевшие холодильники, груды рваных покрышек и кучи разнообразного хлама по обеим сторонам пыльного проселка, поняла, что они наконец прибыли к цели. Действительно, на склоне холма мерцало несколько окон длинного приземистого строения. На полпути к нему фары высветили поваленный поперек дороги телефонный столб. Дженет остановила машину, из темноты к ней неторопливо направились вооруженные винтовками и дробовиками люди. Она вышла из автомобиля, оставив дверь открытой.
— У меня в машине Линн Крейс, — громко и отчетливо проговорила Дженет. — Она ранена. Нам нужна помощь.
— Кто ее ранил? — спросил властный голос из темноты.
— Федеральный агент. За нами гонятся по пятам. В полумиле отсюда я их остановила. Но если она осталась жива, то объявится здесь через считанные минуты.
— Она? — недоверчиво переспросил тот же самый голос.
— Вы не ослышались. Пожалуйста, не будем терять время. Надо осмотреть Линн. Она истекает кровью.
Майка Уолл материализовался из густой тени и подошел к Дженет. Она пожала ему руку и представилась. Трое его спутников тем временем без особых церемоний вытащили Линн из машины и уложили на землю. Девушка застонала. В свете горящей в салоне автомобиля лампочки один из них задрал намокший кровью подол ее рубашки. Входное отверстие оказалось на спине справа, чуть выше поясницы. Второй крякнул и склонился к Линн, в его руке блеснуло длинное лезвие. Прежде чем Дженет успела вымолвить хотя бы слово, он пошуровал кончиком ножа в ране и извлек оттуда пулю. Ударил фонтанчик крови, но Дженет поняла, что ранение не столь уж тяжелое. Кузов и мягкая обивка сидений, видимо, значительно ослабили убойную силу пули.
— Ничего страшного, — констатировал «хирург», затем вытянул из кармана мятый носовой платок, скомкал его и прижал к ране. Дженет очень надеялась, что он хоть немного чище, нежели рукав его замызганной куртки.
— Давай ее в дом, Большой Джон, — распорядился Уолл. — Томми, Марш, помогите ему. Присыпьте сульфидинчиком, перевяжите по-настоящему. Вы, Дженет, идите с ребятами. А мы здесь приготовим теплую встречу злой леди, что подстрелила нашу девушку.
— Вы поосторожнее, Майка, — предупредила его Дженет. — Эта леди, как вы ее называете, была у Эдвина Крейса инструктором.
— Вот как! — хмыкнул Уолл. — Тогда неплохо бы заполучить сюда его львов, а заодно и «барретт». Ну, чего столпились, парни, рассыпься по позициям, живо!
Браун Макгаранд проснулся в два часа ночи, потянулся в просторной кабине автоцистерны. Ее окна помутнели от ночной росы, и он на несколько секунд включил «дворники», чтобы очистить ветровое стекло. В здании БАТО светились те же окна, что и прежде, — значит, освещение на ночь там просто не выключали. Браун снял колпачок светильника на потолке кабины и вывернул лампочку. Открыл дверку и выбрался из машины. Ощутимо похолодало, облака на темном небе поредели. Внизу, на Массачусетс-авеню, царила мертвая тишина. Разминая затекшие от долгого сидения ноги, он обошел автоцистерну и направился в самый дальний угол гаража. Перегнувшись через невысокий парапет, прислушался. Жужжание вентиляторов стало намного глуше. Так, пока все идет нормально, обрадовался он; как и положено в ночное время, их переключили на пониженные обороты. И когда он заблокирует один из воздухозаборников, тревожная сигнализация на такой скорости вращения вентиляторов не сработает. Он вновь посмотрел на часы и вернулся к машине. На лебедке в ее задней части была смонтирована катушка с намотанным на ней шлангом. Один его конец он оборудовал специально переделанной медной насадкой, второй, с патрубком для присоединения к цистерне, оставался пока свободным.
Браун начал стягивать шланг с катушки, стараясь ненароком не повредить насадку из мягкой меди. Осторожно перевалил несколько футов шланга через бетонный парапет и отпустил: насадка, мигнув красноватым бликом, нырнула в темноту. Через несколько минут шланг стал сматываться под тяжестью собственного веса, и ему пришлось то и дело притормаживать катушку, чтобы не упустить его свободный конец. Показалась нанесенная на шланг белая полоса, он остановил лебедку и, заглянув через парапет, убедился, что насадка покачивается всего в нескольких футах над землей. Браун выключил тормоз и дождался появления второй белой метки, означающей, что теперь шланг достиг достаточной для его присоединения к воздухозаборнику длины. Он застопорил лебедку и провел тыльной стороной ладони по внезапно вспотевшему лбу.
Наступал самый опасный этап операции. Сейчас ему придется спуститься вниз, пройти в переулок, наглухо закрыть пластиковым полотнищем один воздухозаборник, а на второй накинуть такое же, но с вклеенным в него приемным патрубком. Вставив в него насадку, он убедится, что через шланг в вентиляционную систему поступает достаточное количество воздуха. Если нет, проделает в пластике несколько отверстий. Потом можно будет подняться обратно в гараж, к цистерне. И ждать самого подходящего момента для того, чтобы приступить к закачиванию в здание водорода. Он хотел, чтобы к тому времени, когда его концентрация в воздухе достигнет критической массы, там собралось как можно больше этих поганых ублюдков. С другой стороны, чем больше вокруг народу, тем выше риск, что кто-нибудь наткнется на его устройство и поднимет тревогу.
Было бы, конечно, идеально, если бы здание взлетело на воздух в восемь утра. По его подсчетам, на то, чтобы заполнить его взрывчатой смесью, уйдет около полутора часов. Следовательно, начинать надо не
