- Ты сделаешь Яктуков посмешищем.
- Я прославлю Яктуков.
После этого они расстались, недовольные друг другом. Не так надо было прощаться с сыном, отправляясь в эту опасную, неизвестно какими напастями, поездку. Но что сделано, то сделано.
'Напишу ему письмо с дороги. Завтра-послезавтра напишу. Нельзя мальчику начинать службу с тяжёлым сердцем - наверняка, уже был у Тусона и напросился к нему, паршивец'.
И барон сам не знал, досадует он на сына, или гордится им, таким же непокорным и самостоятельным, как все Яктуки. Да, как все Яктуки.
Морон тоже был немного не в себе. Поездка, которая виделась ему, как весёлое путешествие вдали от интригующего Двора, вдруг стала опасным предприятием с непредсказуемым концом, и, тем не менее, он от неё не отказался, хотя ему-то уж точно делать в Аквиннаре на подобном Совете нечего: гордость, что ли, не позволила?
'А ты, оказывается, штучка, господин бывший лакей. С гонором штучка, не хуже любого барона'.
Из всех королевских сотрапезников, а в походах Фирсофф никогда не питался в одиночку, пытался веселиться один Бушир, но его не поддержали.
Тараз, щадя самолюбие служителя, сказал ему:
- Вы на нас не обижайтесь, уважаемый служитель Бушир, просто день у нас был вчера очень хлопотный, а тут ещё бал и бессонная из-за этого ночь. Обождите пару дней, и вы не узнаете своих попутчиков.
На том всё и закончилось.
После ужина Паджеро пошёл на почтовый двор, где нашёл, как и ожидал, нескольких сарандарских солдат в тяжёлом состоянии: у них даже не нашлось сил отвечать на его вопросы о Сарандаре, которые он всё-таки настойчиво им задавал. Так ничего нового и не узнав, он оставил их в покое, и поручив их заботам мага-лекаря Баямо, позволил себе, наконец, отдохнуть: из всех участников вчерашних событий, связанных с приездом вестника, он один не имел возможности отоспаться днём в удобном возке, а провёл этот день в седле, как и положено главному стражу короля.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
(день третий)
Снег пошёл с раннего утра, скрывая под белой периной последние следы позавчерашнего бала. Если и не успели где прибрать дворцовый парк нерадивые слуги - не определишь, не заметишь до первой оттепели, а то и до весны.
У ворот дворцового арсенала спорили лейтенанты Илорин и Яктук, оба молодые, горячие, наскакивали друг на друга, как бойцовые петушки, размахивая руками в помощь гневным словам. Вот-вот сцепятся не на шутку, и полетят во все стороны петушиные перья, устилая свежевыпавший снег. Звонкие голоса спорящих разносились по всему дворцовому комплексу, лишь слегка приглушенные снегопадом.
За спинами обоих сгрудились солдаты, готовые поддержать своих командиров, если возникнет такая надобность, когда словесный поединок перейдёт в рукопашную.
- Ты или забирай всё оружие сразу, или отстань от меня, - кричал Илорин, - Не стану я выдавать по одному мечу в день и из-за этого торчать в арсенале: у меня и других дел полно.
- Да как ты не понимаешь - у меня не оборудована ещё оружейная, мне просто некуда свезти оружия на тысячу человек, - кипятился Яктук, - понимаешь - некуда.
- Так оборудуй оружейную, потом приходи.
- Я должен вооружить уже набранных солдат, чтобы они могли нести караульную службу, - Яктук растерянно оглядывался на приведенных им людей, - Где же это видано - выставлять безоружных часовых? Да меня на смех поднимут по всему Раттанару.
- Я сказал: не дам. Или всё, или ничего.
На шум ссоры подошла Магда в наброшенной на плечи шубке. Рядом стояла Огаста, прикрывая от падающего снега королеву и себя огромным зонтом. Шубку она набросить не успела, и зябко ёжилась от залетающих сбоку под зонт снежинок.
- Кто вы, молодой человек?
- Лейтенант Яктук, Ваше Величество. Командир роты Водяного. Прибыл за оружием для роты.
- Господа лейтенанты, я, конечно, человек невоенный, но мне кажется, что вы оба несколько неправы, - 'Опять я говорю неправильно, - с досадой подумала Магда, - как можно быть несколько неправым?' и тут же поправилась, - немного неправы. Сколько человек уже записалось вашу роту, лейтенант?
- Пятьдесят шесть, Ваше Величество.
- И это за один, вчерашний, день?
- Да, Ваше Величество.
- Значит, можно ожидать, что сегодня запишется человек сто, и к вечеру ваша рота будет иметь, примерно, сто пятьдесят солдат. Вам есть, где их разместить?
- К вечеру будет, Ваше Величество.
- Своё личное оружие каждый солдат хранит сам, как я понимаю?
- Да, Ваше Величество.
- Тогда просите лейтенанта Илорина выдать оружие на сто пятьдесят человек, и раздайте его набранным до вечера солдатам. Лейтенант Илорин не сможет отказать в подобной просьбе, поскольку знает, какое значение придаёт Его Величество вооружению священных отрядов. Некоторые неувязки неизбежны в любом сложном деле, но их нетрудно решить, если думать сначала о деле, а потом уже о самолюбии.
Илорин покраснел - понял, что эта слова королевы относятся к нему.
- Верно, Ваше Величество, спасибо за подсказку. Лейтенант Яктук, я буду выдавать вам оружие партиями на сто пятьдесят-двести человек, пока вы не оборудуете оружейную, и вооружайте своих солдат сами, а не водите их сюда.
- Мир, господа офицеры? Тогда пожмите руки: вам надо дружить, а не ссориться. Огаста, милочка, ты совсем продрогла, пошли скорее в тепло, попьём горячего чаю.
- Как ты спал, Харбел?
- Спасибо, учитель, хорошо.
Харбел говорил неправду - глаза у него были красные: он плакал ночью, и Кассерин слышал подавляемые всхлипы, но решил не вмешиваться. Маг считал, что мешать человеку страдать также бестактно, как и мешать веселиться. Подлинное горе не терпит свидетелей и навязчивого участия, оно глубоко интимно, поскольку обнажает человеческую душу, выставляя напоказ самые заветные уголки, и чужие взгляды в такие моменты нежелательны, а часто - и вовсе оскорбительны для страдающего человека.
- Готов ли ты к занятиям?
- Да, Учитель.
- Я говорил тебе о магическом поле: всё вокруг создано им и существует благодаря ему. Когда ты сможешь прикоснуться к нему, ты поймёшь, что это такое, гораздо лучше, чем из моих объяснений. К сожалению, человеческий язык не в состоянии с помощью слов передать истинную суть этого явления. Магическое поле можно считать и силой, и своего рода веществом, первоосновой всех остальных веществ и материалов. Оно везде, сплошное, цельное, и в то же время его можно делить на независимые части: ты согласен, что каждый предмет вокруг нас не зависит от другого? Стол существует сам по себе, чашка сама по себе, я существую независимо от тебя. Так, ведь?
- Да, Учитель.
- Чтобы лучше представить, как это происходит, я приведу такой пример. Если магическое поле
