Над ним склонилось встревоженное лицо Харбела, немного бледное и густо покрытое бисеринками пота. В глазах ученика ещё были видны остатки страха, но они таяли, как и усталость Кассерина. Харбел держал мага за руку своими обеими, и от них, от рук ученика, в старого мага и вливалась сила, остановившая его на пороге небытия.
- Стоп, мальчик, хватит. А то и тебя спасать придётся. Я уже в порядке. Спасибо, Харбел, - Кассерин встал и бодро прошёлся по комнате, огибая бумажные залежи:
- Самочувствие превосходное. А как ты себя чувствуешь, Харбел? Ты в порядке? - а сам восторженно думал: '- Ну и сила у этого пария. Из него получится замечательный маг!', - и старик постучал по спинке стула костяшкой указательного пальца - чтобы не сглазить, и не навлечь на Харбела беду.
- Я чувствую себя, как обычно, Учитель. Только есть хочется…
- Ну-ка, капрал, пошевели пальцами. Здесь не болит? А здесь? - Сабах уже почти час мучил Тахата, проверяя качество своей работы, - Теперь сожми кулак, - маг с силой ударил по напрягшимся мускулам, - Не больно?
Тахат отрицательно покачал головой, потом спохватился, что лекарь смотрит на его руку, и сказал:
- Нет, не больно.
- Порядочек. Значит так, капрал: полную нагрузку на руку не давай ещё два дня. Ты правша?
- Нет, я одинаково владею обеими руками.
- Тем лучше. Бери меч в левую руку. Какие ты знаешь упражнения для кисти? Давай, делай. Не больно? Не врёшь? Знаю я вас, мальчишек. Вам лишь бы хвастаться. А того понятия нет, что рана может открыться, если я вовремя не вмешаюсь. Всё, можешь идти, но помни: два дня поберегись. Я потом еще раз руку посмотрю.
Тахат вышел из лазарета, разглядывая место ранения. Рука была такая же, как прежде, только от локтя до кисти тянулась узкая полоска шрама, пока ещё розовая от молодой кожи.
'Вот и первая боевая отметина. Я уже почти ветеран, - радостно подумал Тахат.- Огаста будет довольна… Да, а маг прав, я мальчишка и хвастун'. И оглянувшись по сторонам: не видел ли кто, как он радуется своему шраму - капрал опустил рукав рубахи.
Во дворе особняка он столкнулся с Тусоном: командор привёз новую форму для роты Водяного.
- Уже бегаешь? Покажи-ка руку! - Тусон внимательно поглядел на рубец шрама, пощупал пальцами, - Хорошая работа. Лекарь знает своё дело. Жаль, что такого не оказалось, когда ранили Вустера. Как бы он был мне сейчас нужен. Но мёртвого не вернёшь.
- Вустер жив, господин командор. Я видел его три дня назад, когда он нанимался к переписчику Фумбану. Нет, четыре дня назад.
- Ты не путаешь, Тахат? Может это другой Вустер?
- Разве в Акульей бухте с вами был ещё один капитан Вустер?! Он жив, только сильно искалечен: изуродовано лицо и нет левой руки. Но это точно - он, господин командор.
- Лейтенант, вы с формой разберётесь сами. Так говоришь, Тахат, он в той мастерской, где работал ты? Съезжу, погляжу - на воскресшего из мёртвых старого друга, - Тусон кивнул подошедшему Яктуку и. вскочив в седло, скомандовал: - Переодевайте людей, лейтенант. Вечером заеду, погляжу, какие вы будете красивые.
- Вы уже здоровы, капрал? Сабах отпустил вас на волю? Покажите-ка руку. О, тут полный порядок. Приступайте к службе, капрал.
- Барон, вы нам так и не рассказали свой анекдот. Помните, ещё перед мостом, вы обещали развеселить нашего капитана? - Тараз в ожидании посмотрел на Инувика, - Хотелось бы всё-таки узнать, что же вам поведали дамы?
- Мой анекдот не совсем аппетитный, министр. Я с удовольствием вам его расскажу, но позже.
- Среди нас нет неженок и скромных девиц. Мы уж как-нибудь выдержим ваше повествование, - поддержал Тараза Морон, - Вряд ли вы сумеете кому-нибудь из нас испортить аппетит после долгой дороги.
- Валяйте, барон, не ломайтесь, - Тандер тоже заинтересовался, - Вы же видите, что капитан опять грустный.
- Господа, вы слишком много внимания уделяете моей особе. Почему бы вам не найти другой предмет для веселья?
- Не сердитесь, капитан. Мы просто пытаемся заставить барона прервать обет молчания. Барон, вы ведёте себя не по-товарищески.
- Я вас предупредил, господа. Если что - пеняйте на себя. Вы позволите рассказать им анекдот, Ваше Величество?
- Попробуйте, барон, они всё равно от вас уже не отстанут.
- Тогда слушайте. Ночь. Светит луна. Под высоким дубом спит трёхголовый дракон, - Инувик хлебнул вина. Все заинтересовано ждали продолжения. Даже Демад перестал жевать и прислушался, - Средняя голова его то ли лежала неудобно, то ли уже выспалась, но в какой-то момент она открыла глаза и огляделась, высоко поднявшись над землёй. Видит - совсем рядышком, только вытянуть шею, стоит открытая бочка с вином. Потянулась и глотнула. После этого толкнула правую голову - давай, мол, выпьем. Та не заставила себя упрашивать и тоже потянулась к бочке. Так неспеша, по глоточку, они уже почти допивали бочку, когда проснулась левая голова и сказала: - Вот так всегда: как пить - так вдвоём, а как рыгать, так всем вместе. Г-э-э, г-э-э, г-э-э.
Окончание анекдота встретили дружным смехом. Только Лонтир даже не улыбнулся.
- Трёхголовых драконов не бывает, - заявил он, когда смех утих, чем вызвал новый приступ хохота, - Что вы смеётесь, господа?! Где вы видели трёхголовых драконов?
- А каких драконов видели вы, господин советник? Сколько голов вы насчитали у того дракона, с которым лично знакомы?
- Вы же знаете, что драконы бывают только в сказках. Но там нигде не говорится, что у дракона может быть три головы. Даже выдумка должна иметь какие-то границы, не отрываться от реальности.
- В этом я с вами полностью согласен, господин советник, - неожиданно поддержал Лонтира Сурат, - Некоторые сказки настолько неправдоподобны, что их даже стыдно слушать, не то, что пересказывать.
- Какие сказки вы имеете в виду, господин казначей? - Тараз удивлённо рассматривал Сурата, словно редкое животное, - Вы не могли бы привести пример, подтверждающий ваши слова?
- Запросто, господин министр. Хотя бы сказка о Спящей Красавице.
- И что же в ней неправдоподобного, на ваш взгляд?
- То, что принц поцелуем разбудил Красавицу.
- Вы знаете более правдоподобный конец этой сказки?
- Конечно, знаю.
- И какой он?
- Довольный принц вышел из комнаты Спящей Красавицы и сказал: '- Не-а, ребята, с поцелуем я подожду. Успеется'.
Слова Сурата потонули в диком хохоте, но Лонтир опять не смеялся.
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
(день восьмой)
Командир роты Поводыря первосвященнику не понравился: он был стар и, с виду, настолько немощен, что Ардифф даже не счёл нужным зачислить его в личные враги. Но настроение первосвященника, тем не менее, снова было испорчено.
Радостное чувство, которое снизошло на Ардиффа вчера вечером (когда вернулся с побережья
