этот незнакомец к тому же в определенном смысле мой друг.
> Ты где территориально?
Персонаж, который меня прокачал, звался Лизанатор и был женщиной, хотя это вовсе не значило, что сам геймер — девчонка. У некоторых чуваков есть такой прибабах — играть женские персонажи. Я решил ответить достаточно осторожно:
> В Сан-Франциско.
Лизанатор тут же отозвалась:
> Круто, а где в Сан-Франциско?
Мне определенно не нравилась такая назойливость.
> А что? Ты извращенка?
Обычно на этом подобная беседа завершается. Естественно, что среди геймеров полно педиков и прочих извращенцев, а также копов, которые ловят их «на живца», прикидываясь бакланами (хотя в икснете, как я надеялся, копы не ночуют). Заявить такое в лицо в девяти случаях из десяти ведет по меньшей мере к перемене темы.
> Мишн? Портеро-Хилл? Ноу? Ист-Бэй?
Лизанатор не унималась. Надо положить этому конец.
> Просто прокачивай меня и все, ладно? Спасибо.
Она перестала прокачивать и, помедлив, отозвалась:
> Очко жим-жим?
Сопливая девчонка! Я быстро настучал ответ:
> Ну вот еще! Тебе чего, вообще, надо?
Ответ не замедлил себя ждать:
> Так, любопытно.
Мне вдруг стало не по себе. Можете считать меня шизом, но тут явно не простое любопытство. Я вышел из сети и закрыл иксбокс.
На следующее утро за завтраком папа посмотрел на меня и протянул мне через стол свежий номер «Кроникл», развернутый на третьей странице:
— Вроде бы начинает налаживаться — судя по газете, во всяком случае, — прокомментировал он.
Представитель Департамента национальной безопасности подтвердил, что отделение в Сан-Франциско запросило у Вашингтона увеличение своего бюджета и персонала на 300 процентов.
Что?!
Генерал-майор Грэм Сазерленд, оперативный командующий ДНБ в Северной Калифорнии, подтвердил вчера на пресс-конференции, что активизация подозрительной деятельности в зоне залива побудила его направить такой запрос. «Мы наблюдаем повышение активности подпольной связи и прочей деятельности, направленной, по нашему убеждению, на саботаж и срыв усилий Департамента национальной безопасности путем массовой имитации сигналов тревоги».
У меня потемнело в глазах. Этого не может быть!
«Как мы предполагаем, эти ложные сигналы по сути являются „радарным шумом“, цель которого — замаскировать подготовку очередного нападения. Единственный способ воспрепятствовать его осуществлению, это увеличить численность персонала и объем аналитической работы с целью расследовать все поступающие тревожные сигналы».
Сазерленд выразил сожаление по поводу «вынужденных» простоев и задержек по всему городу и обязался принять меры по исправлению положения.
В моем воображении возникла картина Сан-Франциско, улицы которого кишели агентами ДНБ. И появились они здесь из-за моих собственных шизоидных бзиков. Правильно Ван говорила, так их не остановишь, только хуже сделаешь.
Папа показал пальцем на газетную статью:
— Ты знаешь, эти ребята, может, и дураки, но от своего дела не отступятся. Как говорится, не мытьем, так катаньем. Навалятся всем гуртом и шапками закидают. Примутся перелопачивать информацию, проверять каждую версию и в конце концов выйдут на террористов!
Я опять не выдержал и завопил:
— Папа! Послушай, что ты говоришь! Они же собираются установить слежку за каждым жителем города Сан-Франциско!
— Да, — отозвался папа, — и правильно сделают. Заодно отловят всех недобросовестных алиментщиков, распространителей дури, ну и, конечно, террористов. Нам, можно сказать, повезло. Погоди, мы еще порадуемся, когда Сан-Франциско станет самым чистым городом в Штатах!
— Па, скажи, что ты шутишь! — взмолился я. — Пожалуйста! Разве для этого писали нашу Конституцию? Вспомни, что в ней говорится о правах граждан!
— О правах граждан? Это писалось в то время, когда и понятия не имели об электронной обработке информации, — совершенно серьезно ответил мне папа, абсолютно уверенный в своей правоте. — И потом, я не против, скажем, свободы союзов, но, с другой стороны, почему бы не разрешить копам проверить — с кем это ты общаешься, уж не с бандюками ли и террористами?
— Да потому, что это вмешательство в мою личную жизнь! — не задумываясь, ответил я.
— Ну и что тут особенного? Выбирай — личная жизнь или террористическая угроза.
Тьфу ты, черт! Как же фигово спорить с отцом всухомятку! Мне до смерти хотелось кофе.
— Па, кончай! Ты же прекрасно понимаешь, что вмешиваться в личную жизнь не значит бороться с терроризмом. Это значит портить существование добрым людям.
— Откуда тебе знать, что это не метод борьбы с терроризмом?
— А сколько террористов они уже арестовали?
— Аресты будут, можешь не сомневаться. Всему свое время. Наберись терпения.
— Па, какого черта? Вчера вечером у тебя было совсем другое настроение! Ты был готов уничтожить всех копов. Что с тобой произошло за одну ночь?
— Не говори со мной в таком тоне, Маркус! А произошло то, что у меня было время все обдумать на холодную голову, и я прочитал
