шпионский полет разведчиков. Что с летчиками — погибли, попали в плен? Судя по всему, выжить повезло лишь одному Пауэрсу. Судьба всех остальных — неизвестна.
Итак, У-2 Пауэрса подбили, и самолет падал, но разведчик все же на какое-то время сумел сохранить контроль над У-2, который снизился до отметки десять тысяч метров — до того катапультироваться было смерти подобно.
Вот как повествует об этом сам Пауэрс: «…Неожиданно я услышал глухой взрыв и увидел оранжевое сияние. Самолет вдруг накренился и, как мне кажется, у него отломились крылья и хвостовое оперение. Возможно, что прямого попадания в самолет не было, а взрыв произошел где-то вблизи, взрывная волна или осколки ударили в самолет. Это произошло на высоте приблизительно 68 тысяч футов. Меня сбили примерно в 25–30 милях южнее или юго-восточнее города Свердловска. В этот момент я летел довольно точно по курсу. При падении самолета меня прижало к приборному щитку, и поэтому я не мог воспользоваться катапультирующим устройством. Я поднял над головой фонарь кабины, отстегнул пристяжные ремни и выкарабкался из самолета через верх. Парашют раскрылся автоматически».
Шпиону крупно повезло! Он не предполагал, что его любимое ЦРУ о нем как следует «позаботилось». Летчику вообще не дано было катапультироваться: в случае нажатия на заветную кнопку он бы просто взорвался, так как кресло пилота было заминировано. Но Пауэрсу не пришлось дотягиваться до спасительно-убийственной кнопки — кабина после пуска ракеты была частично повреждена, он открыл люк и выпрыгнул из потерявшей управление машины без всякой катапульты. А иначе…
Однако есть и другая версия. Вроде бы на базе в Пакистане перед самым взлетом американский техник шепнул Пауэрсу: катапультируемое кресло заминировано. И летчик знал, что делать — снизился до высоты, с которой можно было прыгать без кислородной маски, и прыгнул… Действительно, когда под Сверловском искали, находили и изучали разбросанные осколки его самолета, в системе катапультирования нашли взрывное устройство.
Везение продолжалось и дальше. Мог бы шпион оказаться в дремучих лесах, откуда ни в жизнь с их- то американскими барскими замашками и холеным образом жизни ему не выбраться. Или зацепиться за верхушки деревьев. Или, еще хуже, повиснуть на проходившей неподалеку высоковольтной линии. А Пауэрс приземлился прямо на пашне, недалече от околицы деревни Поварня. Был он, упавший при приземлении на спину, обнаружен довольно быстро.
И тут произошел казус, долгие годы упорно замалчивавшийся. Жители деревни Поварня Свердловской области как раз отмечали светлый праздник Первомая. Торжества с употреблением непременного традиционного напитка под хорошо известным жителям названием «бражка» разворачивались неподалеку от широченного поля, на котором пытался разобраться со своим никак не желавшим складываться парашютом поднявшийся с пашни Пауэрс. Сохранился снимок летчика в серебристом обтягивающем костюме и шлеме, напоминающем скафандр космонавта. Местные и приехавшие в деревню гости с завода «Уралмаш» «подумали — маневры идут», и к растерявшемуся «небожителю» подбежали люди. А где-то высоко в небе виделся скоро исчезнувший дым.
Шутка ли, наш летчик в Поварне приземлился прямо с небес! Неведомого гостя теребили, каждому хотелось потрогать невиданный костюм, поговорить. Трогать — трогали, но поговорить — не выходило. Гость с неба мурлыкал на неведомом языке. Нашлась девушка, немного болтавшая по-немецки, у нее начал было налаживаться диалог с напуганным таким к себе вниманием пришельцем.
Мужики уже послали кого-то из ребятни за фирменной бражкой. Как же тут не налить — русское хлебосольство било ключом! Вокруг живописного парашютиста собиралось все больше народу. Какая там бдительность! Хотя, тоже логично, разве добраться до Урала шпионам?
Наверняка Пауэрса напоили бы, если бы не Леонид Чужакин. Ему летчик, ни слова не понимавший по-русски, показался несколько подозрительным. Он помог Пауэрсу снять необычное снаряжение, под которым обнаружилась куртка совсем не советского покроя. На шлеме и на костюме было написано что-то не по-русски. Летчик вдруг потянул руки вверх, словно сдаваясь в плен. Этот жест поняли и не поняли. Потом жестом попросил закурить. Тут же угостили папироской. Но вот здесь-то, презрев недовольство односельчан, которым так хотелось, чтобы летчик хоть пригубил, Чужакин повез свалившегося с небес незнакомца в сельсовет, прихватив добровольно сданное парашютистом оружие, надувную лодку, разговорник, как потом выяснилось, на четырнадцати языках и инструкцию по выживанию. В ней предусмотрительные соотечественники Пауэрса давали экзотические советы, как изготовить из подручных средств рогатку и какие грибы съедобны. Это после того, как они «заботливо» заминировали кабину У-2.
За бдительность и получил Чужакин с еще несколькими односельчанами боевые медали. Конечно, прошло бы несколько часов, и Пауэрсу все равно не миновать встречи сначала с милицией, а вскорости и с КГБ, но благодаря Чужакину свидания эти состоялись чуть раньше.
Чекисты резво обыскали Пауэрса. Обнаружили карту, фотодокументы, острый нож, длиннющий не нашенский пистолет с глушителем. В придачу к этому в ЦРУ Пауэрса снабдили несколькими парами дорогих часов, золотыми монетами и толстущей пачкой советских рублей — на эти пять тысяч можно было купить мечту советского человека — автомашину «Волга». Значит, готовились к встрече с землей в ЦРУ по-всякому. Могли и взорвать в воздухе, а на всякий случай и подстраховать, снабдив оружием, денежками, инструкциями по выживанию. Случиться с самолетом-шпионом может всякое. В записке, обнаруженной в снаряжении, было написано на нашем родном: «Я американец и не говорю по-русски. Мне нужны пища, убежище и помощь. Я не сделаю вам вреда. У меня нет злых намерений против вашего народа (!). Если вы мне поможете, вас наградят за это». Неужели в наивности своей они допускали, что не понимающий ни слова по-русски летчик сможет в случае чего откупиться, договориться?
А еще подполковник Смирнов, из военной контрразведки, дослужившийся впоследствии до генерала, нашел в снаряжении толстую иголку непонятного назначения. Спросили арестованного, зачем она, и тот ответил: «Обыкновенная булавка». Пауэрс принимал его допрашивавших за полных кретинов — в булавке содержался сильнодействующий яд. Уколись Пауэрс этой «обыкновенной булавкой» и прощай навсегда, Америка. Но летчик таких серьезных намерений не имел. Наверное, еще на деревенской пашне уразумел, что до жестокой расправы не дойдет.
В ту пору жизнь была незатейливой. Работники местного КГБ получили приказ срочно доставить задержанного в Москву. Они и доставили. Летел в советскую столицу летчик Пауэрс не на военном, а на обыкновенном гражданском самолете, на регулярном рейсе, но, конечно, под солидным конвоем.
Алексей Иванович Аджубей, главный редактор «Известий», узнал о сенсации, как и подобает зятю Хрущева, первым. Привожу его личное устное свидетельство, для меня особенно ценное. Ведь мой отец, Михаил Долгополов, с 1938-го и до самого ухода в 1977-м работал в этой газете, и к нам, на улицу Горького, нередко заглядывал главный редактор. Не только потому, что ценил папу, блестяще разбиравшегося в культуре и знавшего всех и вся, — просто мы жили и живем буквально напротив «Известий», и случалось, Алексей Иванович забегал на минутку-две, чтобы, отключившись от высоких государственных забот, передохнуть, может, выпить рюмочку, всегда его ждавшую… Все говорили, что скоро «женатый на дочери Никиты Аджубей сменит на посту министра иностранных дел Андрея Андреевича Громыко». Не знаю, как насчет смены, но Аджубей был всегда в курсе…
Этот его рассказ я впервые услышал еще в Париже, где работал долгие годы, а Алексей Иванович, только-только выбравшийся из опалы, ко мне иногда заезжал.
Итак, на первомайском параде 1960 года Аджубей, по его словам, заметил необычную нервозность Никиты Сергеевича: к тому постоянно подходил военный порученец, Хрущев подзывал к себе генералов, сам отлучался с трибуны, куда-то звонил. Возвращался с лицом красным и расстроенным. И вдруг, после очередной короткой отлучки, поднялся на трибуну буквально просветленный. Оживленно сообщал что-то подходившим к нему ближайшим соратникам, приветственно махал шляпой идущему внизу народу. Видя это, демонстранты кричали в адрес вождя здравицы.
Вечером родственник поделился с Аджубеем новостью: над Свердловском сбили американский самолет, летчика-шпиона захватили живым, везут в Москву. Алексей Иванович вспоминал, что редко видел Хрущева таким радостным и счастливым. Тут можно было начать большую и сулящую выгоду игру…
И Москва взяла паузу. Дала Вашингтону объявить миру о пропаже самолета, «проводившего метеонаблюдения в Турции». Президент США еще больше подставился, попросив помощи советских коллег:
