— Нет, — Дориан грустно улыбнулся. — Она испугалась.
— Чего?
— Себя. Того, что отдастся тебе, даже зная, кто я такой. — Дориан вернулся за стол. — И отдалась бы.
Малькольм замер, потом тяжело опустился в кресло.
— И что ты намерен делать?
— Если она вспомнит, — сказал Дориан, взглянув на него, — все встанет на свои места.
— Могу я попросить тебя о чем-то? — вдруг произнес Малькольм.
— О чем? — удивился Дориан.
— Я помогу тебе, но пообещай мне, что позволишь мне увидеться с ней до того, как она вспомнит.
Дориан горько усмехнулся и несколько раз сжал до хруста и разжал переплетенные пальцы.
— Обещаю, — наконец сказал он. — Я ей не враг, Мак. — Добавил он. — И никогда не мог и не смогу причинить ей боль. — Произнес он, намекая на их давний разговор, когда они находились в ровно противоположных ролях.
— Я надеюсь. — Сказал Малькольм и молча вышел.
Глава 10
Сэм очнулась все там же на кровати на рассвете. Она не понимала и не помнила, что произошло. Помнила лишь, что шагнула во тьму с четким намерением поговорить с Дорианом, а потом — ничего, пустота, и вот она приходит в себя на кровати. Это было очень похоже на тот случай в Готмунде, когда у нее выпали из жизни целые сутки. Сэм вскочила и понеслась вниз проверить, какой был день. Щелкая каналами, она, наконец, увидела дату и время. На этот раз из ее жизни выпала лишь ночь. Могла ли она просто заснуть? Наверное, могла, но засыпать ей точно пришлось во тьме. Дориан должен был знать, но не разбудил ее. А раз не разбудил, значит, не хотел. Или наоборот, хотел ее усыпить, как и в Готмунде. Подозрения закрались в ее голову, но были прерваны неожиданным появлением Габриэля. Судя по торчащим волосам и блеску в глазах, он тоже не был в умиротворенном настроении.
— Здравствуй, Габриэль. — Произнесла Сэм не очень радостно.
— Здравствуй. — Отозвался он, и это прозвучало почти язвительно.
— Что случилось? Ты расстроен тем, что я не пришла ночью? — Если он хотел язвительности, в сегодняшнем настроении она могла одарить ею сполна.
— Нет. — Отрезал он. — Ты знаешь, кто твой покровитель? — Сразу перешел он к делу.
— Есть какие-то новости с вертолетной площадки? — ухмыльнулась Сэм.
— Я узнал кое-что о владельце этой виллы. — Он не обратил внимания на ее слова.
У Сэм все-таки что-то ухнуло в животе на этой его фразе. Она не ожидала, что Габриэль будет копаться в таких вещах.
— И что? — Осторожно спросила она.
— Его имя, скорее всего, ничего не значит. Мистер Лари Дорвуд.
Сэм пожала плечами, имя действительно было незнакомо.
— Но никто никогда не видел его здесь.
— И что? — Спросила Сэм.
— То, что он — не человек. — Произнес Габриэль, пристально глядя на нее.
Сэм не стала разыгрывать дурочку и произносить фразы вроде «а кто?», глупо хлопая ресницами. Она просто отвела взгляд.
— Ты знаешь об этом. — Сказал Габриэль, продолжая наблюдать за ней. — Он — дитя тьмы.
— Да. — Ответила Сэм. — Он был вампиром.
— Что значит был? — Удивился Габриэль.
— Его больше нет. Теперь на его месте другой. — Ответила она на немой вопрос Габриэля.
— И ты принадлежишь этому другому? — Спросил он.
— Да. — Кивнула Сэм.
— Значит, ты все знаешь, и все равно остаешься здесь?
— А что я должна делать, по-твоему, бежать? — Сэм с искренним недоумением посмотрела на него.
— Бежать — это единственное, что может и должен делать человек, столкнувшись с ними.
— Он найдет меня, куда бы я ни убежала.
— Значит, ты думала об этом. — Одобрительно кивнул Габриэль.
— Раз уж ты влез в мою личную жизнь, от чего бежишь ты, Габриэль, каждую ночь? — зло спросила Сэм.
Он молчал.
— Молчишь? Я так и думала. — Сэм направилась на выход. — Я иду завтракать.
— Почему ты сердишься на меня? — Он присоединился к ней на террасе. — Я хочу помочь тебе.
— Как? — Сэм посмотрела на него, как на неразумное дитя.
— Тебе просто все время нужно оставаться на дневном свету.
— Ага, проще простого. — Сказала Сэм, едва не расхохотавшись. — Знаешь, Габриэль, ты, кажется, слишком увлекся сказками. А жизнь, она немного мрачнее, чем день на этом полуострове. — Сказала Сэм и посмотрела в голубую даль и на изумрудное море.
Оно плескалось совсем рядом, такое чистое и манящее, а над его поверхностью носились чайки, легкие, глупые и беззаботные.
— Пойдем купаться? — Улыбнулась она, не в силах противостоять притяжению моря.
Он улыбнулся в ответ.
— Все, что пожелает моя принцесса.
— С каких это пор? — Засмеялась Сэм.
— С каких пор что?
— Я — принцесса.
— С тех, что я принц. — Напомнил он ей то, как она назвала его вчера.
Мокрые и счастливые они ввалились к нему в дом. Сэм держала в руках ракушку, которую он ей достал со дна.
— Красивая, и море слышно, — произнесла Сэм, прикладывая ее к уху.
— Море — это ты, — сказал Габриэль, и она услышала первые звуки рояля. — Море света, — улыбнулся он и стал играть. Музыка переливалась, как брызги воды в лучах солнца. Сэм слушала, и ей казалось, что ее укачивают на волнах. Мелодия изменилась и стала грустной. Габриэль играл с закрытыми глазами так, словно не он играл музыку, но она вела его. Теперь Сэм показалось, что она снова стоит на поверхности темного моря и всматривается в его глубину, откуда на ее смотрят две прекрасные голубые звезды. Мелодия была похожа на фразу, звуки складывались в слова, и эти слова пели ей «Иди ко мне, иди ко мне…» требовательно и неотступно. И таким одиночеством и тоской был наполнен воздух вокруг, что рояль жалобно зазвенел оборвавшейся струной, и музыка стихла.
— Что это было? — прошептала Сэм.
— Это была твоя мелодия, — ответил он.
— Ты написал для меня музыку? — Спросила Сэм, глядя на светлые волосы Габриэля в лучах солнца.
— Она родилась сама, — улыбнулся он. — Прости, что такая грустная. Но такая ты в глубине.
Они вновь вышли на террасу и устроились на перилах, подставив свои лица ветру. Так хорошо было молчать рядом, не напрягаясь, и не произнося ненужных слов. Молчание, которое объединяло куда больше, чем любые беседы.
— Что будешь делать сегодня вечером? — Спросил он.
— Хочешь пригласить меня в гости? — Усмехнулась Сэм.
