– Итак, ты, наконец, решил поговорить с женой, – осторожно предположил Темрик.
Рэннольф надел широкую льняную рубашку, совсем не удивившись такому замечанию. Были моменты, когда старший брат понимал его лучше, чем он сам себя.
– Если того пожелает Господь, все еще можно будет уладить. Мне кажется, пришло время залатать прореху между нами, возникшую по моей вине, – сказал Рэннольф, закатывая слишком длинные рукава.
– Здравый смысл, наконец, возобладал?
Темрик передал ему ботинки.
– Подумал, тебе будет приятно, – ответил лорд Грэстан, подражая краткой манере речи своего брата, потом он крякнул, когда тот вновь неожиданно хлопнул его по плечу. Быстро закрыв за собой дверь, Рэннольф громко рассмеялся и направился на кухню.
Спустя два часа после отъезда Эшби Ровена спустилась во двор и направилась к конюшням.
Они должны быть приведены в должный вид, каждую лошадь необходимо хорошо почистить, а в стойла постелить свежую солому. Конюхи и грумы гостей будут спать здесь. Их следует поместить вместе со всеми слугами, которые работают при конюшнях и обычно спят рядом со своими подопечными лошадьми. Похоже, здесь им понравится. Находиться в свежевычищенной конюшне, на таком прохладном воздухе гораздо приятнее, чем тем, кто будет спать в замке.
Гилльям встретил Ровену на полпути к конюшням.
– В заднем крыле разместится человек десять. Все зависит от того, сколько лучших скакунов вы захотите здесь поставить, – сказал он. – Не представляю, какое количество людей мы сможем поместить вместе с нашими слугами.
Он внимательно оглядел ее с головы до ног.
– Вы сегодня совсем не похожи на великосветскую леди.
На лице Ровены появилась мимолетная улыбка и тут же исчезла. Она дотронулась до своей накидки без рукавов, надетой поверх домашнего платья из серой ткани.
– Ильза хотела бы, чтобы я никогда так не одевалась, но для такой работы любое другое платье будет слишком нарядным.
Внезапно у нее свело живот. Она почувствовала сильную боль и схватилась за низ живота. Боль быстро прошла, но Ровена ощущала такую слабость, что сомневалась, сумеет ли дойти до гардеробной. Она быстро-быстро заморгала. Лицо Гилльяма стало раскачиваться и расплываться перед ее глазами. Она закрыла глаза и покачнулась.
– Ровена, – вскричал он и схватил ее за руку. Она наклонилась вперед и прислонилась к нему, потому что ноги перестали ее держать. Абсолютный мрак опустился на леди Грэстан, и только благодаря сильным рукам молодого рыцаря она не упала.
– Что случилось? – послышался его голос, как будто доносившийся за сотни миль. – Вы больны?
На какое-то мгновение Ровена погрузилась во мрак. Потом возвратился свет, но она все еще ничего не могла видеть. Затем вернулся слух, но звуки были странно искажены и неразборчивы. Она ощутила мягкую ткань одежды под своей щекой и сильные руки, обхватившие ее. Ровена попыталась встать, но не смогла. Ни одна мышца не повиновалась ей.
Женщина глубоко вздохнула и почувствовала, что боль в животе стихает, а зрение возвращается. Медленно она отодвинулась от Гилльяма и, шатаясь, сделала шаг в сторону.
– Мои извинения, Гилльям. Я не знаю, что со мной произошло.
Из-за ее спины послышался резкий голос лорда Грэстана.
– Произошло? Каждый на этом дворе мог видеть, что произошло.
Глаза Ровены расширились от шока, когда она повернулась и оказалась лицом к лицу со своим мужем. На нем были только рубашка и рейтузы. Это казалось невозможным. Если Рэннольф находился здесь, где же тогда епископ? Не было никаких признаков, что приехал высокий церковный сановник.
– Что ты здесь делаешь? – выпалила она.
– Кажется, я удивил вас обоих, – мрачно ответил Рэннольф.
– Значит, каждый мог видеть, что произошло, да, Рэннольф?
Ровена открыла рот от изумления.
Резкий тон Гилльяма поразил ее. Теперь ей навряд ли удастся оправдаться перед мужем.
– Ты можешь идти, – сказала она Гилльяму, отходя в сторону. – Я в состоянии теперь стоять сама, – добавила она громче. – Слабость прошла.
– Ты уверена? – спросил он ее нежным голосом, но эта нежность имела смысл, без сомнения, пакостить старшему брату. Ровена с ужасом уставилась на него. Он специально старался все представить в худшем свете. Отступая еще больше назад, леди Грэстан повернулась к своему мужу, глаза которого были прикованы к Гилльяму.
– Неужели у тебя не хватает мозгов на большее, чем стоять на виду у всех, находящихся в замке, и обнимать мою жену?
Внезапный приступ ярости охватил Гилльяма.
– Какое ты имеешь право подвергать меня нападкам? Я не сделал ничего дурного! – Его голос, словно стальной клинок, угрожающе звенел в воздухе. – Это и есть твоя доброта? Неужели я всю жизнь должен быть козлом отпущения? Я не намерен больше жить в этом аду с тобой, брат, – выпалил он. – Я уже принял свою кару в каменных долинах Священной Земли. Ты тогда позаботился об этом.
– Ты глупый юнец, – мрачно произнес Рэннольф, но ядовитости уже не было в его голосе. – Я тебя не
