внимательно всмотрелся в ее лицо, ища на нем признаки сомнений. — Зоя, ты уверена? Я не хочу, чтобы после, когда к тебе вернется здравый смысл, ты набросилась на меня с упреками.
— Упреков не будет, Рассел, обещаю.
— Ты меня искушаешь, но, если подумать… — Он сделал вид, что собирается отодвинуться.
Однако Зоя не поддержала шутку. Она взяла его за талию и потянула на себя.
— Рассел, если ты сейчас же не займешься со мной любовью, я позову репортеров и заявлю им, что ты дрянной муж!
Он усмехнулся.
— Люблю, когда ты меня умоляешь.
Рассел вошел в нее, и она застонала от удовольствия. Он тоже застонал, и этот стон был для Зои самой лучшей музыкой и бальзамом для ее гордости — он подтвердил, что Рассел хочет ее так же сильно, как и она его.
Вонзаясь в нее глубже, он одновременно жадно припал к ее губам. Их сегодняшнее соитие ничем не напоминало прошедшую ночь, нежность уступила место всепоглощающей страсти. Зоя горела как в огне. Сексуальное напряжение, нараставшее как снежный ком, настойчиво требовало разрядки, но она все время ускользала. Вскоре Зоя уже чуть не плакала.
— Рассел, пожалуйста… — Она куснула его в плечо. — Я хочу…
Он просунул руку между их сомкнутыми телами и нашел набухший бугорок, средоточие ее желания. Его нежное, но одновременно решительное прикосновение подействовало, как искра на бочку с порохом. Зою сотряс взрыв небывалой силы. Рассел перестал сдерживаться, и сверкающий фейерверк поглотил их обоих. Его хриплый стон наполнил Зою восторгом — сознание, что это она довела его до такого состояния, многократно усилило собственное наслаждение Зои.
Рассел лег на бок, все еще учащенно дыша.
— Боже правый, Зоя, ты просто фантастическая…
— Ты тоже, — прошептала она.
К ней вдруг вернулась стыдливость, и она опустила глаза. Но Рассел приподнял ее голову, взяв за подбородок.
— Эй, не прячь глаз, я хочу увидеть в них удовлетворенное выражение.
Зое ничего не оставалось, кроме как подчиниться.
— Я уверена, удовлетворенная женщина в твоей постели — для тебя привычное зрелище. Ты повидал их немало.
— Я предпочитаю сосредоточиваться на одной, и в данный момент это ты.
— Надолго ли? — не удержалась от вопроса Зоя.
— На столько, сколько потребуется.
Зоя не знала, как понимать его ответ. Подумав, она решила, что Рассел имеет в виду репортеров — их брак просуществует ровно столько, сколько понадобится, чтобы репортеры забыли про них и оставили в покое. Она закрыла глаза, чтобы Рассел не прочел в них горечи.
— Не волнуйся, — сказал Рассел со смешком, — я не собираюсь удерживать тебя насильно.
— Я и не волнуюсь, я с самого начала знала, что наш брак временное соглашение. — Она с удовлетворением отметила, что ее насквозь напускная небрежность прозвучала довольно правдоподобно.
— Он совсем не обязательно должен быть временным.
Зоя открыла глаза, но его лицо было непроницаемым. Она нахмурилась.
— Что ты имеешь в виду?
Рассел пожал плечами.
— Ну, знаешь, семья, дети, — все это, в сущности, не так уж плохо, может быть даже приятно.
— Ты шутишь?! — От волнения Зоя вскочила с кровати. Схватив первое, что попалось ей в руки из одежды, она прикрыла наготу.
Но Рассел, похоже, не шутил.
— А что, из меня получится неплохой отец.
Зоя была так ошеломлена, что только и смогла, что открыть рот и закрыть его, не издав ни звука.
— Что скажешь?
Она представила, как Рассел баюкает на руках светловолосого малыша.
— Нет.
— Нет?
— В смысле… я не думаю, что ты будешь плохим отцом.
— Тогда в чем проблема?
— Мы не любим друг друга.
Он снова пожал плечами.
— Большинство из тех, кто женится по любви, после нескольких лет брака не любят друг друга, так что здесь я не вижу проблемы.
Зоя нахмурилась.
— Твой цинизм не внушает оптимизма.
Рассел усмехнулся.
— Ничего не поделаешь, такова статистика. Больше половины браков кончаются разводом, в основном потому, что один из супругов разлюбил другого.
— Нам-то почему должно быть от этого легче?
— Не понимаешь? Раз мы не были ослеплены любовью с самого начала, значит, мы поженились с открытыми глазами. Кроме того, это означает, что мы не можем друг друга разлюбить. По-моему, это ставит нас в более выгодное положение по сравнению с обычными парами.
Зоя отвела взгляд и натянуто заметила:
— Возможно. Но все же я не думаю, что стоит заводить ребенка, если в семье главное чувство — неприязнь.
— Не говори, что ты меня ненавидишь, — возразил Рассел. — Все равно я тебе не поверю.
— Я вижу, ты очень самоуверен!
— Во всяком случае, в этом я уверен на сто процентов.
Она с вызовом подняла голову.
— Жаль тебя разочаровывать, но мои чувства к тебе таковы, что за них я, вероятнее всего, попаду в ад.
Неожиданно для Зои Рассел рассмеялся.
— Я тоже.
Как она ни сдерживалась, на ее губах все же появилась ответная улыбка.
— Я вижу, у тебя гипертрофированное чувство юмора, ты смеешься над очень многими вещами, которые другие люди воспринимают всерьез.
Рассел посерьезнел.
— Не совсем так. Просто я думаю, что изводить себя бесплодным чувством вины и сожалеть о том, чего не можешь изменить, совершенно бессмысленное занятие. Мы живем один раз, мое кредо — постараться, чтобы этот единственный раз был как можно лучше.
— И поэтому ты порхаешь от женщины к женщине в поисках более сильных ощущений?
Рассел покачал головой.
— Ну и ну, у тебя весьма нелестные представления о моей морали. Я, между прочим, очень разборчив.
— Мне полагается чувствовать себя польщенной?
Губы Рассела растянулись в лукавой и очень сексуальной улыбочке.
— Конечно!
Его многозначительная улыбка таила в себе обещание, и Зое пришлось поспешно отвернуться, чтобы не поддаться искушению вернуться в его постель и не проверить это на практике.
— Мне нужно принять ванну, — быстро сказала она.
Рассел невинно поинтересовался:
