— Что ты ей сказал? — спросила Зоя.
— Сказал, что на сегодня она свободна.
— Почему?
Он хитро прищурился.
— Потому что я хочу остаться с тобой наедине, вот почему.
Сердце Зои подпрыгнуло в груди. Не успела она и слова сказать, как Рассел прижал ее к ближайшей стене и накрыл ее рот своим. Его руки без труда проникли под ее свитер и легли на груди.
У Зои мелькнула мысль, что Рассел стал для нее чем-то вроде наркотика. Она не только не могла им насытиться, напротив, с каждым поцелуем ее желание возрастало. В непреодолимом стремлении коснуться его кожи она схватила его за рубашку и вытянула ее из-под пояса брюк. Рассел прервал поцелуй, легко подхватил Зою на руки и понес вверх по лестнице. Не выпуская ее из рук, он плечом толкнул дверь в спальню. Зоя посмотрела ему в глаза, и у нее захватило дух от остроты горевшего в их глубине желания.
Рассел опустил ее на кровать, сорвал с себя рубашку и бросил на пол. Туда же полетели брюки и трусы. Когда он приблизился к кровати, его глаза горели от страсти, глаза же Зои расширились в предвкушении. Она подняла руки над головой. Он склонился над ней, расстегнул ремень и молнию на ее джинсах, раздвинул ткань и прижался ртом к открывшемуся треугольнику кожи. Потом взялся за нижний край свитера и стянул его с Зои. Когда Рассел склонился над ее грудью и стал ласкать языком сосок, Зоя инстинктивно выгнулась ему навстречу и застонала от наслаждения столь острого, что оно почти граничило с мукой. Зоя подняла руку и дрожащими пальцами коснулась его возбужденной плоти. Рассел резко втянул воздух. Зоя позволила себе более смелую ласку. Рассел замер. Воодушевленная успешным началом, Зоя продолжила свое занятие, но вскоре Рассел схватил ее за запястье и прижал ее руку к кровати над головой.
— Полегче, солнышко, а то я могу не выдержать.
Держа одной рукой обе руки Зои, другой Рассел продолжал ласки до тех пор, пока Зоя не взмолилась о пощаде. Только тогда он наконец с довольным урчанием дал ей то, о чем она молила. Зоя закричала от наслаждения, она не смогла бы удержаться от этого крика даже ради сохранения своей гордости. Рассел сдерживался до тех пор, пока Зоя не достигла пика наслаждения во второй раз, и только после этого позволил себе отдаться во власть инстинкта.
Рассел лежал, слушая ровное дыхание Зои, и пытался понять, почему ему понадобилось так много времени, чтобы осознать, что он любит эту женщину. Поначалу он обманывал себя, что его всего лишь влечет к ней, как влекло ко многим другим женщинам в прошлом, но сейчас этот самообман потерял всякий смысл. Она лежала, прильнув к нему во сне, ее сердце билось рядом с его сердцем, а ее женственный аромат был для него чем-то вроде наркотика, к которому он так привык, что не смог бы без него дышать.
Зоя заворочалась во сне и прижалась щекой к груди Рассела, словно в инстинктивном стремлении к его теплу. Он погрузил пальцы в ее шелковистые волосы и попытался представить, что бы она сказала, если бы он признался ей в своих чувствах. Но затем он вспомнил, что Зое еще многое предстоит узнать. Ему не хотелось стать гонцом, принесшим дурную весть, но он желал быть рядом с ней, когда она эту весть получит.
Утром на работе Зою ждал сюрприз: коллеги проявили неожиданный интерес к ее скоропалительному браку. Первую половину дня она только и делала, что отвечала на многочисленные вопросы. Сначала она отвечала терпеливо и подробно, но к полудню ей уже хотелось кричать и топать ногами. Притворяться влюбленной в собственного мужа было не трудно, потому что она действительно любила Рассела. Гораздо труднее было каждый раз гнать от себя мысли о том, что Рассел ее не любит и никогда не полюбит. Зоя с трудом досидела до конца дня.
Как только она вошла в дом, позвонила сестра.
— Ах ты скромница! — воскликнула Роуз вместо приветствия. — Когда мама мне сказала, что ты вышла за Рассела, я сначала не поверила.
— Не ты одна, многих это удивило, — сдержанно ответила Зоя.
— Но он же тебе не нравился или я ошибаюсь?
— И да и нет. Раньше я его и правда недолюбливала, но сейчас все изменилось.
— Вот что значит любовь. — Роуз мечтательно вздохнула. — Клайв мне тоже с первого взгляда не понравился, но стоило ему меня поцеловать, как бац — я в него влюбилась! Одновременно пришли и любовь, и желание…
Слушать интимные откровения сестры Зое было тяжело, и она перебила ее:
— Как прошла поездка?
— Прекрасно, лучшего и желать нельзя.
— Везет тебе.
Уловив в голосе Зои нотки зависти, Роуз истолковала их по-своему.
— Рассел, наверное, не успел организовать настоящее свадебное путешествие?
— Не успел, — подтвердила Зоя.
— Но ты не расстраивайся, он очень славный, я уверена, ты будешь с ним счастлива. Ты больше не обижаешься на родителей?
— А почему я должна на них обижаться?
— Ну как же, — удивилась Роуз, — ведь это они заставили вас пожениться… ну, когда тебя застукали в его постели.
— Да, признаться, они проявили настойчивость.
Роуз захихикала.
— Ужасно романтично, правда?
— Да, очень, — без энтузиазма согласилась Зоя.
— А если мама с папой будут что-то про него говорить, не обращай внимания. Ну и что с того, что он хочет получить наследство матери, это же ничего не меняет, правда? Рассел и без того достаточно богат.
Зою кольнуло неприятное предчувствие.
— О каком наследстве ты говоришь? Насколько мне известно, мать Рассела была очень бедной, пока не вышла замуж за Корбета.
— Да, она была почти нищей, но, несмотря на это, позаботилась о будущем своего ребенка. Отказывая себе в самом необходимом, она откладывала деньги и оставила завещание, по которому ее сын получает эти деньги после вступления в брак.
Дурное предчувствие окрепло. Боясь узнать подробности, Зоя все же не могла удержаться от следующего вопроса:
— Откуда ты все это знаешь? Может, это какая-то ошибка?
— Никакой ошибки, мне Клайв рассказал. А разве Рассел тебе не говорил? — запоздало спохватилась Роуз. — Может, я разболтала тайну?
Зоя попыталась спасти хотя бы то немногое, что еще осталось от ее гордости.
— Ах да, он упоминал о чем-то таком вскользь, но я тогда не придала его словам особого значения. — Она поспешила завершить разговор. — Извини, Роуз, мне нужно бежать на кухню, как бы мясо не подгорело, — соврала она.
Зоя повесила трубку и тяжело осела в кресло, ноги отказывались ее держать. Значит, Рассел ее обманывал. Он женился на ней не только под давлением родителей, у него были собственные корыстные интересы. Он оказался даже хуже, чем она о нем думала! А она-то, дурочка, поверила ему, сама упала к нему в объятия, даже влюбилась в него… Он при всем желании не мог бы найти более легкой добычи.
Рассел открывал входную дверь, зажав под мышкой портфель. У него весь день раскалывалась голова, и к вечеру боль не только не прошла, но даже усилилась.
Утром у него состоялся весьма неприятный разговор с отчимом. Когда Рассел предъявил Дункану свое свидетельство о браке, тот небрежно отмахнулся.
— Ты что же, всерьез полагал, что от наследства твоей матери что-то осталось? Неужели ты рассчитывал, что деньги будут столько лет лежать без движения?
