Молоденькая иностранка брезгливо принюхалась и начала ковыряться в супе ложкой, неуверенно изучая эту пеструю и густую массу с чрезвычайно насыщенным ароматом.
– Греческий, – сказала женщина. – Хорош в болезни. Яйца, цыпленок, лимон. Легкий, питательный.
Помимо перечисленных ингредиентов в бульоне плавали тонюсенькие макароны, больше похожие на волосинки, что в первый момент и насторожило туристку.
Помимо глубокой тарелки с супом на подносе стояли стакан апельсинового сока и чашка кофе, молочник и сахарница – вполне традиционные и такие знакомые. К ним-то Леола мгновенно воспылала желанием.
Но прежде она разделалась с супом, который оказался невероятно вкусным, особенно в ансамбле с ароматным свежим хлебом.
По реакции организма девушка понимала, что ее нагло усыпили каким-то сильнодействующим препаратом для того, чтобы бесхлопотно доставить сюда. И ей такое обращение никак понравиться не могло. Она исполнилась намерения выразить протест своему тюремщику, когда настанет для этого время. А пока наслаждалась местной гастрономией и ненавязчивой заботой островитянки.
Причудливо работающий мозг принялся строить план побега. Она уже мысленно свила из простыней и штор веревку до самой земли, героически переплыла пролив брассом и подала заявления в инстанции. Но сначала ей хотелось чуток пожить в настоящем княжеском дворце. Когда еще такой случай представится?
Она поблагодарила заботливую женщину, та забрала поднос.
– Давай, я помогать тебе сидеть в кресло. Леола согласно кивнула и, отвернув одеяло, медленно опустила ноги на пол. Опираясь на крепкую руку островитянки, она сумела добрести до глубокого, очень удобного кресла и утонуть в нем.
Она задумалась о том, что, вероятно, всю эту ночь и все это утро ее сестренке-близнецу в Новой Зеландии было очень не по себе. Ведь обе они неизменно чувствуют, вне зависимости от разделяющих их расстояний, когда другая попадает в беду. Леола очень надеялась, что Гизелла доверится своей интуиции и начнет бить тревогу, не сумев связаться с ней.
Леола ухмыльнулась собственной идее о том, что никакой принц со всей своей королевской ратью не устоит против разъяренных сестренки и бабушки, если те выйдут на тропу войны. Во всяком случае, в быту с ними обеими лучше было не ссориться ни при каких обстоятельствах.
– Вы сказали, что замком владеет принц…
– Да-да… Его высочество господин Магната…
– Роман Магната! – воскликнула Леола.
– Нет… Нико. Нико Магнати – младший, – пояснила островитянка. – Принц Роман здесь редко жить. Наш хозяин – принц Нико. Он любить Иллирию. Принц Роман любить странствовать.
Так тот викинг – принц Нико? Леоле не терпелось выяснить, кто еще, как не принц, мог с такой дерзостью целовать ее. Но она не задавала больше вопросов, произнеся лишь:
– Понятно…
Островитянка многозначительно покивала, беспрерывно ей улыбаясь.
Больше им было говорить не о чем, но местная женщина не уходила. Она присела в темном углу комнаты на стул и сложила на коленях руки, дружелюбно глядя на белокурую красавицу.
После сытного завтрака к Леоле очень скоро вернулось хорошее самочувствие. Она уже твердо встала на тоги и проследовала к окну.
Пристально вглядываясь в лазоревую гладь моря, она наблюдала, как маленькая точка, стремительно приближаясь к берегу, постепенно вырастает и оформляется в моторку. А когда лодка причалила к берегу и ее рулевой очутился на суше, по характеру движений и силуэту, показавшемуся ей знакомым, Леола догадалась и проговорила:
– Принц.
Островитянка подошла к окну.
– Да.
Леола нервно провела рукой по волосам и сверху вниз оглядела себя.
– Быстро-быстро. Надо успеть. Принц быть здесь скоро! – гортанно зачастила туземка.
Привыкшая служить и, верно, любящая это занятие, она, словно маленькую, принялась обихаживать свою подопечную. Помогла ей одеться, привести себя в порядок, придерживая зеркало одной рукой, другой помогала укладывать ей волосы, с нескрываемым удовольствием проводя ладонью по шелковистой волне белокурых прядей.
– Принц будет хотеть вас видеть, – тепло проговорила женщина.
Леола перестала прихорашиваться, словно одумавшись.
– И что с того? – отозвалась она. Но ее реплику заглушил стук в дверь. Островитянка сорвалась с места и кинулась открывать. В ее осанке было столько благоговейного трепета, она склонила голову еще до того, как распахнулась дверь.
В дверном проеме возвышался смуглый викинг.
Леола мельком взглянула на него и тотчас отвернулась, предпочитая скользить взглядом по оконным стеклам, чем видеть, как властно он шагнул в комнату и приблизился к ней.
– Так значит, вы здешний сюзерен, – констатировала она холодно, заговорив прежде принца.
