— Я прочла в одном журнале, что, если мужчина не женился до тридцати, он не женится уже никогда.
Удивленно подняв брови, Николас изучающе смотрел на ее покрытое ровным загаром тело.
— Если вместо журналов ты иногда станешь читать книги, то узнаешь, что статьи часто врут, — строго сказал он.
Она улыбнулась:
— Я читаю книги. И не надо уходить от ответа. Почему ты не женился?
— Потому что не встретил женщину, с которой хотел бы прожить до самой смерти, — спокойно ответил он.
Это, конечно, относится и к ней, к Мэриэл. Последние несколько дней были идиллией. Отрезанные от всего и всех, кроме друг друга, они бесстыдно наслаждались, упиваясь физической близостью. Ели, когда были голодны, проводили много времени в постели или на воздухе у бассейна, но никогда не забывали, что они здесь только ради одного — ради горячей страсти, которая все еще оставалась неутоленной.
— Ни разу? У тебя, видимо, невероятно высокие требования.
— Возможно. Я родился от внебрачной связи, так что с детства знал, что женитьба вовсе не является необходимостью.
Мэриэл посмотрела на него с сомнением. До сих пор он ничего не говорил о своем детстве.
— Тебе было тяжело? — спросила она.
— Нет. Долгое время я воспринимал все как само собой разумеющееся, а к тому времени, когда осознал ситуацию, был уже достаточно большим, чтобы все понять. Мой отец имел обязательства перед женой, которая не могла родить ему детей и которая его не любила.
Мэриэл ждала, что Николас продолжит, но, поняв, что он не собирается этого делать, сказала:
— Странно, что они не развелись.
— Они исповедовали религию, запрещающую разводы, кроме того, существовали и определенные финансовые аспекты. Думаю, отец хотел бы жить с моей матерью, но мама была вполне довольна своей жизнью. Она была очень известной художницей, и полноправный муж, возможно, досаждал бы ей.
— А как насчет полноправного ребенка? — сухо поинтересовалась Мэриэл.
— У ребенка была нянька, — ответил он, и удивляясь ее проницательности. — И он был намного счастливее тебя — я не обладал повышенной чувствительностью, а нянька меня любила. Мать тоже любила по-своему, да и отец никогда не скрывал своей любви.
Хотя он всегда тепло отзывался о родителях, в его голосе звучало нечто, говорившее, что в какой-то мере он презирал их обоих. Мэриэл хотелось понять почему, хотелось узнать о нем все, но существовали барьеры, которые она не решалась преступить.
Он с наслаждением потянулся, и девушка невольно загляделась на его стройное, сильное тело, умевшее довести ее до экстаза.
Оглядываясь на прошедшие несколько дней, Мэриэл подумала, что уже должна была бы привыкнуть к нему, а острый голод должен был бы притупиться.
— Расскажи мне о своем детстве, — попросил Николас. — Как погибли твои родители?
Она ждала этого вопроса и была готова отвечать.
— Рассказывать особенно нечего. Они погибли в результате несчастного случая. Я вернулась в Новую Зеландию и стала жить с тетей.
— В маленьком городишке в Кинг-Кантри. — Ее удивленный вид вызвал у него улыбку, а взгляд зеленых глаз едва заметно смягчился. — Ты мне рассказывала в самом начале, когда я еще пытался выработать иммунитет против тебя.
— Почему тебе этого хотелось? — Она спросила из чистого самолюбия и тут же поняла, что совершила ошибку.
Улыбка его стала насмешливой, а тон — язвительным.
— Видишь ли, по какой-то причине меня всегда тянуло к длинноногим рыжим девушкам, с голубыми, чуть раскосыми глазами, но я нахожу несколько унизительной такую зависимость от собственных гормонов.
— Ты сделал все, чтобы меня оттолкнуть, — отрывисто произнесла она.
— Ты права.
Ну что ж, Мэриэл уже знала, как важно для него сохранять самоконтроль. Почему же она чувствует себя обиженной? Ведь с самого начала она говорила себе, что ее чувства к нему основаны лишь на физическом влечении.
Но она менялась, и ее задевало, что с ним этого явно не происходило. Перекатившись на спину, она на секунду предоставила ему возможность полюбоваться своим профилем, прежде чем накрыла лицо шляпой.
— Но мне, разумеется, не удалось избавиться от мыслей о тебе, — спокойно продолжал Николас. — Хуже того, я обнаружил, что ищу повода для встреч с тобой. Затем я увидел, как прекрасно ты ладишь с министрами и служащими отеля и как нежно обращаешься с той малышкой, видел, как ты сжимала зубы и высоко держала голову, когда ее отец размахивал пистолетом, и я понял: может, все остальные женщины были лишь прелюдией к встрече с тобой.
— Могу поспорить, что ты говоришь это всем длинноногим рыжим девушкам, — глухо сказала Мэриэл.
— Я мог бы сказать тебе, что на этот раз все по-другому, но ведь ты мне не поверишь?
— Я, — начала она, забыв о холодном тоне, — не имею привычки влюбляться в каждого высокого, спортивного, зеленоглазого мужчину.
Он мягко рассмеялся.
— Может, и нет, но я видел, как рушатся баррикады каждый раз, когда ты смотрела на меня.
— Это подогревало твой интерес? — Она явно оживилась.
— Другими словами, решил ли я соблазнить тебя, чтобы доказать собственную силу? Ты так считаешь?
Смутившись, потому что ждала совсем другого ответа, она сказала:
— Нет, я так не считаю.
Как бы ни с того ни с сего Николас вдруг негромко проговорил:
— Моя мать сказала мне однажды, что женщины всегда выбирают самых сильных мужчин, которых способны привлечь, потому что до последнего времени мужская сила считалась непременным условием для выживания потомства. Она читала книгу о средневековье, в которой приводится статистика детской смертности у разных классов общества: аристократии, купечества и крестьянства, — и не вызывает сомнения, что дети аристократов, особенно высшей знати, намного реже умирали от различных болезней.
Заинтригованная и немного задетая, Мэриэл предположила:
— Это, безусловно, связано с тем, что их лучше кормили и они жили в лучших условиях.
— Именно это и дает надежная, высокооплачиваемая работа, не так ли? — возразил он.
— Ты намекаешь на мою практичность? — спросила она.
— Нет, я также не намекаю на то, что ты хочешь выйти за меня замуж. Мы ведь уже знаем, что это вовсе не так! Верно? Но по теории моей матери, большинство женщин подсознательно ищут сексуально привлекательного мужчину, способного хорошо обеспечить их материально.
Мэриэл открыла было рот, но снова закрыла, радуясь, что он не видит ее лица под шляпой, а Николас ровным голосом продолжил:
— Я знаю, о чем ты думаешь. Не удивительно, что, учитывая ее образ жизни и отношения с моим отцом, моя мать так говорила. Не утверждаю, что придерживаюсь ее теории, но какой-то смысл в этом есть. Я считаю, что твоя тяга к дипломатам и моя — к женщинам с определенным цветом волос и типом фигуры не более чем предрасположенность. Я не думаю, что в каждом дипломате ты видишь потенциального мужа, да и я, хоть и испытываю влечение, знакомясь с женщиной, уверяю тебя, не прыгаю в постель с каждой, кто соответствует этому образу.
— Только с теми, кто тебе понравится? — съязвила Мэриэл.
К его недоумению примешивалась ирония.
