— Нет, обычно я себя контролирую. Физическое влечение действует на меня лишь как импульс в первый момент. Обычно я вижу не только волосы, глаза и ноги, но и человека, и непроизвольная вспышка желания угасает.
— Со мной было так же?
— Любопытничаешь, Мэриэл?
Голос его звучал загадочно, она отдала бы все на свете, чтобы увидеть сейчас его лицо, но не решилась сдвинуть шляпу.
Николас задумчиво произнес:
— Впервые в жизни я не смог справиться со своей реакцией. Если честно, какое-то время я думал, что теряю голову, понемногу схожу с ума. Ты заполонила мои сны, раньше со мной такого никогда не происходило.
— Ты вел себя настолько враждебно, насколько это возможно. — Да, с голосом у нее все в порядке — ровный, с легким оттенком улыбки и лишь с намеком на сдержанность.
— Дело не во враждебности, — прямо сказал Николас, — я понемногу приходил в отчаяние. Я старался установить между нами вежливую дистанцию и в результате был очень расстроен, потерпев фиаско. Я постоянно искал предлоги, чтобы встретить тебя, думал, чем ты занимаешься, ревниво осматривался, чтобы увидеть, с кем ты.
— Итак, ты решил, что найдешь способ избавиться от наваждения, и организовал эту идиллию. А что бы ты стал делать, если бы я поблагодарила и отказалась?
— Прозвучит самодовольно, но я не сомневался, что ты согласишься.
— В тот последний вечер здесь, месяц назад, я сама предложила тебе себя на тарелочке. Я думала, что стала тебе отвратительна. Себе-то уж точно.
Он наклонился и притянул ее к себе с силой и легкостью, которые всегда ее восхищали. Они даже не заметили, как ее шляпа и его очки свалились на землю, его руки скользнули по ее шее, подняли большими пальцами ее подбородок, и он заглянул в ее смущенные глаза.
— Тот вечер был… как сказка из «Тысячи и одной ночи». Словно ожила экзотическая фантазия. Мне никогда не нравились женщины, проявляющие инициативу, хотя я признаю за ними это право. Мне всегда казалось, что я больше ценю покорность. Но в тот вечер ты перевернула все мои представления. Ты олицетворяла все, что я когда-либо хотел видеть в женщине. Единственное, что я знал твердо, так это то, что не могу относиться к тебе как к партнеру на одну ночь. — Его рот стал жестче. — Кроме того, я думал, что скоро это пройдет.
Мэриэл было больно слышать такое.
— Великие умы мыслят одинаково, — отозвалась она.
— Но ведь мы ошиблись. Думаю, что, даже организуя этот отдых, я понимал, что он не поможет нам избавиться от страсти, — мягко произнес Николас. — Мне, конечно, не хочется признаваться. — Он помолчал и вдруг совершенно чужим голосом сказал: — Мэриэл, выходи за меня замуж.
— Нет, — ответила она холодно. — Только не это, прошу тебя.
— Почему? Мы уже оба знаем, что, как бы ни прекрасен был секс, нас связывает большее. Неужели ты можешь просто так повернуться и уйти?
Не в силах смотреть на него, Мэриэл закрыла глаза и отрицательно покачала головой.
— Ты не хочешь на мне жениться. Не забывай, мы договорились, что все это предприятие, только чтобы освободиться от желания.
— Мы были идиотами. Посмотри на меня, Мэриэл.
Она не послушалась и сжала веки так, что перед глазами замелькали крошечные красные искорки.
Он сказал с изумлением:
— Не будь ребенком, которого просят сделать что-то, чего ему не хочется.
Нехотя, чувствуя, как все ее существо кричит об опасности, она открыла глаза и остановила взгляд на нем.
Он улыбнулся, потом поднял руку и положил на ее грудь.
— Смотри, какой темной кажется моя кожа рядом с твоей, — сказал он с тихой настойчивостью. — Я могу до конца жизни любоваться этим контрастом и клянусь, что каждый раз буду желать тебя. Ты пресытилась, Мэриэл?
Мэриэл не могла дышать, не могла шевельнуться, замерев в неподвижности, нарушаемой лишь нервной дрожью под неторопливыми движениями его пальцев.
— Нет, я не пресытилась, — прошептала она.
— Тогда выходи за меня, и мы посвятим остаток жизни тому, чтобы выяснить, может ли это случиться.
Мэриэл глубоко вздохнула. Накрыв его руку своей и прижав к своему сердцу, она ровным голосом сказала:
— Николас, секс — это еще не любовь. А единственной причиной для брака может быть только любовь.
— Что бы это ни было — за такое стоит бороться. Мы разговариваем, мы спорим без скандалов, нам нравится быть вместе… Да, признаюсь, я думал, что мы можем утомить друг друга после того, как переспим, когда исчезнет радостное волнение от существующих преград, но мне просто интересно с тобой общаться. Может быть, я излишне самоуверен, думая, что тебе нравится мое общество так же, как мне твое?
— Ты же знаешь, что это не так, — пробормотала Мэриэл, — но выйти за тебя замуж я не могу.
— Не можешь? — его голос звучал хрипло. — Или не хочешь?
Ей следовало бы сказать, что не хочет. Он возненавидит ее и легче позабудет. Но, не успев обдумать ответа, она наперед знала, что не сможет так поступить.
Кроме того, Мэриэл считала себя обязанной сказать ему правду.
А когда она все расскажет, Николас уже не предложит ей ни руки, ни сердца. Скорее всего, он вообще станет ее презирать.
— Мне надо было уехать, как только я поняла, что это ты вызвал меня сюда, — сердито начала она, — потому что я знала, и знала это всегда: у нас нет будущего. Николас, моих родителей звали Джой и Гордон Френшам. Ты наверняка слышал о них. Двадцать лет назад они были командированы в новозеландское посольство в Гонконге. Спустя три года их обвинили в шпионаже в пользу Советов. Они покончили с собой, прежде чем против них успели завести дело, но никто не сомневался в их виновности. Представь себе, как на твоей карьере сказался бы брак с их дочерью.
Она слышала, что Николас поднялся, но упорно не оглядывалась.
— Почему ты рассказываешь мне это именно сейчас? — спросил он таким ледяным тоном, что ее пробрал озноб.
— Я отнюдь не горжусь их поступком. Они разрушили не только собственные жизни, но и жизнь моей тети. Она была дипломатом, и все шло к тому, что она станет первой в истории Новой Зеландии женщиной- послом, но ей пришлось уйти в отставку. Грязь прилипает, Николас. Если я выйду за тебя, это погубит и твою карьеру тоже, ведь еще многие высокопоставленные люди их помнят. Кроме того, найдутся и такие, кто захочет использовать это против тебя. К примеру, Питер Сандерсон…
— Я в состоянии справиться со всеми питерами сандерсонами в мире, — вставил он.
— Это испортит тебе жизнь, Николас. — На ресницах у нее заблестели слезы, перехватило горло. — Когда я рассказала Дэвиду, он посоветовался с родителями, со своим старым учителем и дядей, сэром Ричардом Гревиллем, послом Великобритании в Германии. И все были единодушны: брак со мной сыграет роковую роль в его карьере.
— Ради Бога, они просто куча старой…
— Я не выйду за тебя, — решительно перебила Мэриэл. — И если ты все спокойно взвесишь, то согласишься, что это действительно невозможно.
— Мэриэл! Я знал, кто ты, месяц назад, еще до твоего отъезда с острова.
Она открыла рот.
— Что?
Николас, прищурившись, наблюдал за ней. Лицо его было жестким, спокойным и решительным.
