Все хайербренды и гравлингасы зажгли их огни, чтобы обеспечить свет, удерживающий Боевую Стражу вместе против силы льющихся с неба потоков. Но эпицентр шторма не ушел так далеко на запад. Казалось, что центр его застыл где-то вдали на востоке, и, заняв эту позицию, он стал постоянным.
Воины шли по краю области взбунтовавшейся погоды. Изнуряющий и мучительный дождь, хлеставший по ним из адской глубины шторма, не сильно им вредил, но их дух страдал, как бы то ни было. Все они ощущали болезненность той силы, которая вызывала эти порывы. Не требовалось проницательности Троя чтобы понять, что шторм этот почти несомненно был направлен против воинов хилтмарка Кеана.
К тому времени когда шторм наконец развеялся, к концу следующего дня, потери Троя составили около одного Дозора. Продвигаясь где-то почти во тьме и в постоянных опасениях за судьбу Кеана, почти два десятка наименее сильных духом воинов потеряли мужество; посреди бредущей и борющейся со штормом Боевой Стражи они просто ложились в грязь и умирали.
Но их было только восемнадцать. Более шестнадцати тысяч мужчин и женщин пережили шторм и продолжали марш. И ради живущих вомарк Трой ожесточил свое сердце против мертвых. Верхом на Мехриле, как будто не было предела его мужеству, он вел свою армию на юг, на юг и не давал жестокому ритму послабления.
Затем, тремя днями позже — в день полнолуния — Боевой Страже прошлось пережить еще одно тяжелое испытание — вплавь пересечь реку Черная. Эта река служила границей между Центральными и Южными Равнинами.
Она текла с Западных гор и присоединялась к реке Мифиль в нескольких десятках лиг отсюда в направлении Анделейна. Старые легенды гласили, что там, где река Черная вырывалась из-под большого утеса Расколотой Скалы, восточного основания великого Меленкурион Скайвейр, ее вода была такой же красной, как чистая кровь сердца. Проверить это было невозможно, потому что река эта вырывалась из Расколот ой Скалы посреди Дремучего Удушителя, и перед тем как она проходила через край Последних Холмов и уходила к Равнинам, она пересекала подножие Виселичной Плеши, старого места казней Защитников Леса. Вода, которую Боевой Страже пришлось перейти, была буро-черной, словно полной странного осадка. За всю историю Страны между Последними Холмами и рекой Мифиль через Черную никогда не было моста или брода. Река просто смывала последствия любых усилий проложить путь через нее. У воинов не было выбора. Только вплавь.
Перебравшись на южный берег, воины стали выглядеть еще более истощенными, будто какая-то существенная часть их жизненной силы была высосана из их костей текущим темным голодом.
Но они все еще шли. Вомарк руководил их продвижением, и они шли.
Однако сейчас они двигались как разбитые опустевшие корабли, ведомые обессиленным ветром над бездорожными саргассами Южных Равнин. Временами казалось, что только одинокий огонь воли Троя держит их, запинающихся, заставляя с трудом и старательно перебирать ногами.
А в Южных Равнинах еще одна трудность подстерегала их. Здесь поверхность земли стала грубее. На юго-западной оконечности Центральных Равнин только толстая кривая линия Последних холмов отделяла Дремучий Удушитель от Равнин. Но к югу от реки Черная эти холмы становились горами — перекошенный горный клин изрезанных вершин, кончик которого был возле реки, восточный угол — около бутылочного горла Рокового Отступления, а западный угол в Кравенхоу, где Дремучий Удушитель открывался в Южные Пустоши в сорока лигах от Рокового Отступления. Линия марша Боевой Стражи заходила все глубже и глубже в грубые земляные холмы, окружавшие эти горы.
После двух дней преодоления этих холмов воины выглядели как вернувшиеся с того света. Они еще не очень отставали от требуемого темпа, но ясно было, что это только вопрос времени, что скоро они начнут падать прямо на ходу.
Как только солнце стало садиться, затуманивая видение Троя, вомарк принял решение. Состояние воинов щемило его сердце; он чувствовал, что армия достигла своего рода кризиса. Боевая Стража была все еще в пяти днях от Рокового Отступления, в пяти ужасных днях. И он еще не знал, где был Кеан. Без некоторых знаний о расположении хилтмарка и общего положения, некоторых знаний об армии Фаула, Трой не мог подготовиться к тому, что лежало впереди. И его армия казалась более уже не способной к каким- либо приготовлениям.
Для него настало время действовать. Хотя Боевая Стража была все еще в лиге от предусмотренного на этот день конца продвижения, он остановил армию для привала на ночь. И пока воины заботились о разбивке лагеря, он отозвал Морэма в сторону. В затуманенности он мог с трудом различать фигуру Лорда, но сконцентрировался на нем со всей решимостью, старанием перенести на Морэма напряженность своей мольбы.
— Морэм, — вздохнул он, — есть ли хоть что-то, что ты можешь сделать для них? Что-нибудь, что ты можешь сделать своим посохом, или спеть, или положить в пищу, хоть что-то. Это надо сделать!
Лорд Морэм пристально посмотрел на вомарка. — Возможно, — сказал он через мгновение. — Есть одна помощь, которая может иметь некоторый эффект против касания реки Черной. Но я был не склонен воспользоваться ею сейчас, ибо, однажды сделанное, это не может быть сделано снова. Мы все еще в долгих днях от Рокового Отступления — и в сражении нужда воинов в силе может быть более велика. Нельзя ли сохранить эту помощь до того времени?
— Нет. — Трой попытался заставить Морэма услышать глубину его убеждения. — Самое время — сейчас. Им нужна сила сейчас — иначе им придется воевать до того, как они доберутся до Отступления. Или им придется бежать, чтобы попасть туда вовремя. И мы еще не знаем, как дела у Кеана. А после сегодняшнего вечера у нас не будет другого шанса до тех пор, пока сражение уже не начнется.
— Почему? — спросил Лорд осторожно.
— Потому что я покидаю Боевую Стражу сегодня вечером. Я отправляюсь к Смотровой Кевина. Я хочу посмотреть на армию Фаула. Я должен узнать точно, сколько времени дает нам Кеан.
И ты пойдешь со мной. Потому что ты единственный, кто сможет воспользоваться коммуникационным прутом Высокого Дерева.
Морэм оказался удивленным:
— Покинуть Боевую Стражу? — спросил он быстро и сухо. — Сейчас? Это мудро?
Трой был уверен. — Я должен сделать это. Я не имею сведений о его армии слишком долго. Но теперь я должен знать. Отсюда мы не в состоянии воспрепятствовать Фаулу удивить нас. И я… — он скривился в тумане. — Я единственный, кто видит достаточно далеко, чтобы определить, что делает Фаул.
Через мгновение он добавил:
— Вот почему они называют это Смотровой Кевина. Даже он нуждается в том, чтобы знать, против чего шел.
Внезапно Лорд провел рукой, чтобы снять напряженность со своего лица, затем добавил:
— Очень хорошо. Это может быть сделано. Есть помощь, которая может быть дана сейчас. Каждый из гравлингасов несет с ним небольшое количество лечебной грязи. А у хайербрендов есть уникальная древесная пыль, которую они называют риллинлур. Я надеялся сохранить такую помощь для использования при заживлении боевых ран. Но все это может быть использовано и сегодня вечером. Молюсь, чтобы этого было достаточно. — Без дальнейших вопросов он ушел отдать свои инструкции хайербрендам и гравлингасам.
Вскоре эти люди двинулись через лагерь, помещая или лечебную грязь, или риллинлур в каждую кастрюлю для еды. Каждая кастрюля получила только щепотку, каждый воин съел только малюсенькое количество.
Но хайербренды и гравлингасы знали, как извлекать наибольшую пользу из древесной пыли и лечебной грязи. С помощью песен и заклинаний они сделали свой дар воинам сильным и эффективным. Сразу после еды воины начали засыпать, многие из них просто падали на землю, теряя сознание. В первый раз за долгие страдания марша некоторые из них улыбались своим мечтам.
Когда Морэм вернулся к Трою после трапезы, он почти улыбался самому себе.
Затем Трой стал давать Первому Хафту Аморин инструкции по сражению за Роковое Отступление. После того, как они обсудили движение и финальный этап марша, они заговорили о самом Отступлении. Несмотря на его заверения, она полагала, что это страшное место. Во всех войнах Страны это было место, в котором армии пытались спастись, когда все их надежды были разбиты. Мрачная старая легенда говорила о воронах, которые гнездились высоко по обеим сторонам узкого ущелья, на валунах его краев, кружа над телами
