использовать малейшую возможность.
Малейшую? Нет, даже не малейшую. Исчезающе малую.
Риск – единственное, что оставалось Уордену.
Упав в кресло, Уорден Диос склонился над пультом управления и начал вводить команды – Холта Фэснера и свои собственные – для передачи Мин Доннер на борт «Карателя».
Вертигус Шестнадцатый
Капитан Вертигус Шестнадцатый был старым человеком. Лишним тому подтверждением являлось отражение его собственного лица в зеркале, испещренное глубокими морщинами. Оставшиеся на лысеющей голове волосы были жидкими и реагировали на малейшее статическое напряжение. Когда он брился, – старая привычка, от которой Вертигус не собирался отказываться, – руки у него дрожали, словно от непомерной нагрузки. Сквозь тонкую кожу на кистях явственно проступали вены и сухожилия. Да и одевался-то он с трудом.
Следующим подтверждением старости капитана был и другой факт: когда он появлялся в здании Совета Земли и Космоса или в Консультативной палате, все – от мелкого клерка до самого Эбрима Лена – обращались с ним словно с инвалидом, случайно поднявшимся из постели, которая уже давно должна была стать для него смертным одром.
Еще одним фактом ветхости Вертигуса Шестнадцатого была суета крутившихся вокруг него помощников, пересуды в коридорах и разговоры с участием самого президента Лена о необходимости подыскать преемника старому капитану. Иногда, когда Вертигус, казалось, пристально вглядывался в собеседника, на самом деле он спал, а когда, наоборот, бодрствовал, его глаза были столь невыразительны, будто они вовсе ничего не видели. Да и надо ли было видеть этому человеку?
Кроме всего прочего, тело старого капитана страдало от боли, явившейся следствием взрыва, убившего Марту и едва не отправившего на тот свет его самого. Теперь у него ломило кости, тряслась голова и плохо работал желудок.
Иногда Вертигус чувствовал себя более чем старым, – он чувствовал себя антикварной вещью, реликтом. Бывший командир «Далекой звезды» и участник первого контакта человечества с Амнионом окончательно и бесповоротно вышел в тираж.
Разумеется, при желании Вертигус мог бы выкарабкаться. Являясь старшим советником от Объединенного западного блока Совета Земли и Космоса, он имел право на то же медицинское обслуживание, которое способствовала продлению жизни Холта Фэснера. Однако капитан к нему не прибегал. Мало того, он даже не видел в нем необходимости. Он не хотел дожить до будущего, уготовленного человечеству Драконом.
Да, Вертигус был слишком стар противостоять Холту Фэснеру.
Если бы старый капитан знал хотя бы одного честного члена Совета, которому он мог бы передать свои полномочия, он бы сделал это без промедления. Однако, насколько ему было известно, приемлемых кандидатов на его пост не существовало. Люди на Сака-Баторе, которые, возможно, согласились бы пойти на риск, – на ум сразу пришел особый советник Максим Игенсард, поскольку тот с минуту на минуту ожидался в кабинете Вертигуса – по мнению капитана, руководствовались в лучшем случае ошибочными, а в худшем – гибельными ориентирами. Все остальные – и члены Совета даже в большей степени, чем их помощники, – были откровенными трусами.
Со временем Вертигус стал думать, что участь старика не так уж плоха. В конце концов, он ничего не теряет. В любом случае, отпущенного ему времени оставалось совсем немного. Да и большой власти у него нет и никогда не было. Пост старшего советника от Объединенного западного блока, даже окруженного ореолом славы героя «Далекой звезды» и легендарной неподкупности, был по большей части номинальным, и Вертигус согласился его занимать постольку, поскольку тот давал ему возможность действовать по убеждениям. При этом его самооценка ничуть не страдала. Многие годы польза от него была примерно такая же, как от носового украшения древнего парусного судна, и теперь чувствовать себя более бесполезным не было причин.
И все-таки можно ли пасть еще ниже? Нет, не этот вопрос должен был задавать себе Вертигус. Неужели он так и будет сидеть сложа руки? Вертигус говорил Мин Доннер, что его «миссия» на Совете всегда заключалась в том, чтобы противостоять Холту Фэснеру. Он сталкивался с главой Концерна всего дважды: первый раз – перед отправкой «Далекой звезды» для установления контакта с Амнионом, второй раз – после того. Тем не менее эти встречи определили смысл всей его дальнейшей жизни – слежение за деятельностью Холта и сбор компрометирующих фактов. Однако с возрастом, когда силы стали оставлять Вертигуса, он переложил эту заботу на подчиненных, тем самым похоронив начатое.
Теперь Вертигус внушил себе, что дело не в старости или неудачах и даже не в возможности покушения на него. Вместо того чтобы сокрушаться, он должен благодарить Мин Доннер за представившийся шанс. Если он проиграет, то ничего не потеряет. Если достигнет успеха – сразу взлетит на недосягаемую высоту.
В любом случае – проиграет ли Вертигус или одержит верх, проживет еще или умрет – он узнает, способен ли по-прежнему действовать согласно своим убеждениям.
Ожидая особого советника, он попытался настроить мысли на положительный лад.
К сожалению, прожитые годы все же давали о себе знать. Время одинаково действует и на героев, и на трусов. Вертигус намеревался еще поработать, однако когда по внутренней связи раздался сигнал его помощника, извещавший о прибытии Максима Игенсарда, старший советник уже давно дремал в кресле.
Вертигус встрепенулся и открыл сухие, словно камни под солнцем, глаза. Заморгав, превозмогая боль в веках, он пошарил рукой в поисках кнопки внутренней связи. Когда наконец он ее нажал, то услышал на другом конце голос Игенсарда:
– Он, что там, заснул?
Вертигусу не нравился самодовольный тон советника.
– Конечно, я спал, – ответил Вертигус. Собственный голос – высокий и вибрирующий – ему тоже не нравился, но что поделаешь. – Думаешь, старость в радость?.. Впустите его.
К тому времени когда Игенсард открыл дверь и вошел в кабинет, Вертигус успел оправить на себе костюм, протереть глаза и убедиться, что канал связи включен.