…Оно замечательно и тем, что советники оправдали Уордена Диоса. Я чертовски этому рад, хотя данное обстоятельство не смягчает моей горечи от потери друга. Мне кажется, было бы правильнее чествовать его, как героя и мученика. Некоторые выродки с готовностью приняли бы судьбу, которую готовил нам Холт Фэснер. Честно говоря, я думал, что Совет воспримет жертву Уордена с большим возмущением. Его отважные действия слишком уж явно контрастировали с трусливым поведением этих так называемых «представителей человечества». Естественно, принизив подвиг Диоса, они показали бы себя в лучшем свете…
…Как я понял, Эбрим Лен не позволил им этого. Он сотворил еще одно чудо: сплотил советников на руинах империи большого червя. Я даже не подозревал, что под вуалью его привычного миролюбия скрывалось столько твердости и мужества.
Тем не менее одно событие потрясло меня больше всего - потрясло настолько, что я не могу умалчивать о нем. Речь идет о юном Дэйвисе Хайленде - точнее, его выпаде против меня.
В течение двух дней между его прибытием на станцию полиции и выступлением перед Руководящим Советом юноша вел себя безупречно. Он отвечал на вопросы, как того требовали обстоятельства: объективно в отношении Морн Хайленд и капитана Термопайла, но более чем скромно о себе самом. Адресуясь к Совету, он даже ни разу не назвал моего имени. Однако, когда сессия подошла к концу, этот юный бандит приблизился ко мне и на виду у советников и их свиты нанес мне удар в лицо, сломав на три куска левую сторону моей нижней челюсти. «Это вам за Энгуса,- сказал он.- Отец сам разобрался бы с вами, если бы не боялся, что вы сожжете ему мозг».
Да, я мог бы разрушить мозг киборга, но не стал бы делать этого. Не в моей привычке ломать инструменты - даже если они сослужили свою службу. Между прочим, я глубоко сожалею о переговорах с капитаном Скройлом и «Завтраком налегке». В отличие от Уордена Диоса, я иногда ошибаюсь, когда пытаюсь управлять квантовой механикой событий. Юный Дэйвис не причинил мне особого вреда. Хотя печально, что я не могу подать на него в суд. Во-первых, он давал свидетельские показания против меня, а во-вторых, этот хулиган защищен привилегиями, которые ему предоставляет Орден чести.
…Поэтому вместо привычной диктовки я печатаю эти записи. Моя нижняя челюсть не позволяет мне говорить без боли. Она еще не срослась - я с трудом глотаю даже жидкости. Но мудрые люди знают, что боль является чудесным помощником для концентрации внимания.
…Диос назвал меня «непорочно честным». Признаюсь, я был удивлен, прочитав эту фразу в его письме директору Доннер. И у меня не хватает слов, чтобы выразить благодарность за поддержку Уордена. Сколько раз я подвергал опасности его планы, прежде чем они могли осуществиться! Сколько раз я не понимал его… Наверное, он простил меня в конце своей жизни. Или посчитал мою работу приемлемой формой для искупления вины.
Лично я склоняюсь к последнему. Это тешит мое эго и ту часть сознания, которую мы называем совестью. Впрочем, в таких сомнительных концепциях ложь почти ничем не отличается от правды. Я читал его личные записи, которые очень похожи на мои собственные дневники. В своем последнем письме Уорден дал мне коды для доступа к его персональным файлам. Образ Диоса, раскрывшийся передо мной, смирил меня до уровня благоговения. Я и понятия не имел, что он переживал такую внутреннюю битву…
…Судя по записям, Уорден относился к себе строже, чем к кому-либо еще. Я бы даже сказал, строже, чем к Фэснеру. Во всяком случае, он не обвинял Дракона. Он винил только себя. Поддавшись чарам Холта, Диос долгое время наивно доверял ему. Когда он понял свою ошибку, у него уже не было средств для прямого противодействия. Чтобы исправить ситуацию, ему пришлось стать соучастником преступлений. Использовав в своих интригах Энгуса и Морн, он не просто сожалел об этом, а мучительно переживал за их страдания. Диос намеренно навлек на себя гнев Совета. Он создал ситуацию, когда обвинения против него стали настолько вескими и серьезными, что потянули на дно Холта Фэснера, который был ответственным за них…
Если «истина» в этой ситуации предполагает наказание позором, я с радостью приму подобный рок.
Последнее письмо Уордена не только снабдило меня кодами, но и вернуло мне гордость. Готовясь погибнуть при взрыве станции, Диос нашел время попрощаться со мной. «Я доверяю вам, Хэши, - написал Уорден. - Это действительно так. Я доверяю вам, как Мин и Койне - даже больше. У вас троих имеется все, чем обладаю я, и то, чего мне не хватало. Без вас я не победил бы Фэснера».
Чуть ниже он попросил меня: «Позаботьтесь о Мин. Ее прямолинейность является великой силой и опасной слабостью. Обычно истина гораздо двусмысленнее, 'чем она думает. Заставьте ее учитывать ваше мнение. Никогда не скрывайте от нее свою точку зрения. И прощайте ее, когда она не будет прислушиваться к вашим советам. Я написал ей примерно то же самое. Надеюсь, что она будет относиться к вам с не меньшим уважением, чем я, и с благодарностью примет вашу помощь».
Любопытное утверждение. Если бы я не нашел его таким интригующим, оно вызвало бы у меня очередной приступ скорби о Диосе. Фактически в нем утверждалось, что общественные структуры - и, в частности, Мин Доннер - нуждались в людях, не зависимых от критериев «истины». Если принять храбрую Мин за идеал копа, к которому стремился Уорден, то я тогда буду примером того, каким он был на самом деле. Но разве одно не мешает другому?
Недавно я спросил об этом директора Доннер - конечно, косвенным образом. Мне хотелось узнать, как она планировала обходиться с амнионами после обострения наших отношений. В ее типичной неприветливой манере - типичной в обращении со мной - она ответила: «Я собираюсь сказать им правду. Мы предложим им новое торговое соглашение и предупредим, что отныне будем строго следить за выполнением всех пунктов мирного договора. Если они его нарушат, я заставлю их расплатиться кровью!»
Странно, что она приняла концепцию мирных отношений, а не философию войны. «Давайте возьмем в пример Малый Танатос, - сказала Мин. - Если бы вы с Диосом - и покойным Годсеном - оставили эту проблему мне, я не стала бы совершать диверсию. Поскольку существование пиратских верфей нарушало наш договор с амнионами, я бы высказала им свои претензии и предложила разрушить планетоид. Причем, я дала бы амнионам конкретный срок и сообщила, что сделаю это сама, если подобная задача окажется им не по силам. При невыполнении моих требований я бы послала армаду кораблей к Малому Танатосу, стерла в порошок астероид и заставила амнионов извиниться».
Возможно, она насмехалась надо мной, но я склонен верить, что Мин просто шутила. «Думаю, они поймут, что ситуация изменилась. Вы сами говорили, что наши предыдущие отношения с ними оскверняли их генетическую идентичность. Мы приучали амнионов к фальши. Именно это и побудило их уничтожить человеческую расу».
Честно говоря, я был разочарован. Каждый нерв напрягся от обиды на туповатую и безрассудно храбрую Мин. Но я заставил себя допустить, что амнионы действительно могли поменять условия игры. Хотя вряд ли прямолинейная честность будет служить человечеству лучше, чем политика самоуверенных интриг Дракона. Я понял, что мне придется противостоять Мин Доннер при каждом принятии важных решений. Но в этом и заключалось мое предназначение. Когда же она перестанет нуждаться во мне, я перечитаю записи Уордена и постараюсь смириться.
Возможно, человечество выживет и без своих богов.
