прижал к груди.
— Я так люблю тебя, что… мне иногда страшно становится! — горячо воскликнул он. — Скажи: прыгни из окна! Не задумываясь — прыгну!
— Эх, милый! Все так, говорят — для красного словца, а дойдет до дела — в кусты!
— Зачем ты так? — обиделся Савелий. — За всех не могу сказать, но за себя… Я тебя никогда, слышишь, никогда не предам! Никогда! — Его глаза взволнованно блестели, а в голосе слышалась такая нежность, что Лариса бросилась ему на шею.
— Милый! Милый мой! Не знаю почему, но я верю тебе! Савелий ласково провел по ее груди.
— Как не хочется уходить от тебя — томно проговорила она. — А нужно на работу идти: дела есть…
— Успеешь — прошептал он и прижал ее хрупкую фигурку к себе.
Утомленная его ласками, Лариса задремала. Савелий не спал, с нежностью разглядывая женщину, которую любил больше всего на свете.
Небольшой ветерок всколыхнул тяжелые шторы на окне. Расшитые красочными драконами, они встрепенулись как живые, пропуская настырный ветер в комнату, и нехотя вернулись на свое место. Яркое солнце, пробиваясь в щель между двумя половинками, скользнуло по книжным полкам и медленно подкрадывалось к кушетке.
Савелий осторожно поднялся а выскользнул в небольшой холл между коридором и кухней, где стоял стенной шкаф. Достав фотоаппарат, взвел затвор и навел из-за косяка объектив на спящую Ларису.
— Ларчик! Уже десятый час! — крикнул он.
— Слышу! — Она сладко потянулась и решительно отбросила простыню в сторону. Не вставая, начала поднимать и опускать ноги. Длинные и стройные, они легко взлетали вверх. Несколько раз Савелий щелкнул аппаратом.
— Ну вот, теперь и спортивный момент из жизни Ларисы Петровой увековечен! — улыбнулся он.
— Как тебе не стыдно? — Она капризно надула губы. — Хотя бы предупреждал.
— Что естественно, то прекрасно! Я же говорил, что хочу увековечить наше счастье! — Положив камеру на стол, он подошел и обнял Ларису.
— А если кто-нибудь увидит эти снимки?
— Ты что? Кто их может увидеть? Они только для служебного пользования!.. Что это тебе взбрело в голову?
— А если с тобой или со мной что случится?
— Да что может с нами случиться?
— Мало ли… — пожала плечами Лариса и стала нервно одеваться.
— Успокойся, родная. — Он чмокнул ее в нос. — Торжественно клянусь! — поднял два пальца вверх. — Если со мной или стебай что-нибудь случится, то они будут уничтожены!
— Хорошо! — улыбнулась она. — Но если твои негативы попадутся мне на глаза, то они будут уничтожены гораздо раньше!.. Ясно? Все, побежала на работу! — Она поцеловала его на прощание и ушла.
Савелий смотрел ей вслед пне понимал: почему Лариса так волнуется и нервничает, когда он снимает ее? Словно боится чего-то… Неужели не верит ему? Абсурд какой-то! Он столько труда вложил в эти снимки! На какие выдумки шел, чтобы подловить удачный момент, выбрать удачный ракурс?! Надо действительно спрятать негатив куда подальше, а то с нее станет: возьмет и перервет. Он вытащил небольшую коробку с негативами и стал внимательно рассматривать их, откладывая некоторые в сторону…
ЗАБЛУДИЛИСЬ
Медленно, но уверенно зачинался рассвет, а долгожданной реки все не было видно. — Савелий уже не помнил, сколько они прошли. С трудом переставляя ноги, он упрямо тащил товарища на спине. Федор ни разу не приходил в сознание.
От солнечных ожогов у Савелия по всему телу вздулись водяные пузыри, которые лопались и нестерпимо зудели. Потрескавшиеся губы кровоточили, вызывая дополнительные мучения. Неожиданно, скользнув по влажному мху, Савелий оступился, не смог удержать равновесие и вместе с Федором скатился по отлогому склону в какую-то расщелину. То ли камень встретился на пути, то ли пенек; ударившись о него головой, Савелий потерял сознание, а очнулся, когда солнце поднялось уже высоко. Голова сильно болела, во рту ощущался кисловатый привкус («Сотрясение», — промелькнуло у него). Поднявшись, он пошатнулся, схватился за ближайшее дерево, но тут же забыл про свои болячки: Федора рядом не было.
— Федор! — негромко позвал он. В ответ — тишина…
— Федор! — закричал он во все горло.
«…едо-о-о-о-р… о-о-о-р…» — ответило лесное эхо. Ломая ногти, он стал карабкаться на верх расщелины и метрах в десяти увидел неподвижное тело товарища.
Бросившись к нему, он обрадовано затряс Угрюмого за плечи:
— Федор, братишка, очнись! Но тот не подавал никаких признаков жизни. Чуть не плача, Савелий приложил ухо к его груди.
Тук… тук… тук! — еле слышно стучало его сердце, словно не желая сдаваться.
— Все будет хорошо, братишка! Ты слышишь меня? Все будет отлично. Сейчас я покормлю тебя, и тебе — сразу станет лучше! Ты поправишься, вот увидишь, поправишься и сможешь увидеть свою мать. Ты же сам говорил, что лет пятнадцать не видел ее! Неужели ты так просто сдашься? — Савелий говорил и говорил, укрепляя этими словами скорее себя: раненый все равно не слышал его. — Ты сильный, братишка! Ну, очнись! Верь, мы пробьемся! Ну, Федор!..
Суетливо развернув пакет, вытащил сухарь и, отламывая маленькие кусочки, стал засовывать в рот Федору, но они вываливались назад.
— Ешь, братишка, ешь! Хоть кусочек! Иначе не выдюжишь… Может, воды? — Сунув руку в карман, он вытащил пакет и стукнул кулаком по земле: от падения тот лопнул, и последние капли вылились, чуть замочив куртку. -
— Что же делать? Боже мой, что делать? Что? Несколько минут сидел он на земле, покачиваясь из Стороны в сторону. Потом откинулся на спину и взглянул на небо. Оно было синее-синее, похожее на бескрайнее море. Как ни странно, это придало ему силы, и он уверенно поднялся на ноги. Прошел в одну сторону, в другую, внимательно всматриваясь в окружающие растения. Жаль, что сейчас не весна!.. Березовый сок! Что может быть лучше и питательнее в лесу? А сейчас, в конце лета, попробуй найди что- нибудь?! И вдруг Савелий замер от неожиданности: не галлюцинация ли? В нескольких шагах от себя он заметил растение, напоминающее гигантский плющ, а точнее, гигантскую лозу винограда! Толстый лианистый ствол этого растения причудливо извивался по мощному стволу дуба. Однако не это привлекло его внимание: плоды! Красные крупные ягоды!!! Они довольно часто облепили ствол дуба — и напоминали гроздья, винограда, только ягод поменьше, зато они были гораздо крупнее виноградин.
Обрадовавшись, словно ребенок, Савелий подскочил к дубу и ласково погладил его по стволу, как бы благодаря за этот неожиданный подарок. Сняв куртку и расстелив ее на земле, он начал быстро срывать гроздья странного растения. Их было много, и Савелий без особого труда набрал столько, что с трудом донес до раненого. А какой удивительный запах исходил от этих ягод. Его руки сразу пропитались их запахом, который показался ему знакомым. Ну конечно, лимон! Лимонный запах! Как он сразу не догадался? Савелий настолько отвык от вольных запахов, что не вдруг вспомнил его. Интересно, каким вкусом обладают эти ягоды? Он сознательно оттягивал момент дегустации, стоически сопротивляясь искушению набить ими свой рот: очень не хотелось разочарований — вдруг окажутся горькими или ядовитыми? — нет, не могут плоды с таким приятным запахом оказаться ядовитыми!..
Опустившись рядом с Федором, лежащим в беспамятстве, Савелий взял одну ягоду, неторопливо сунул в рот и… сразу же захватил целую пригоршню: ягоды были кисловатыми, но очень приятными на вкус. С непривычки он морщился, но вскоре и это прошло…
Насытившись так, что раздуло животной решил пока не беспокоить Угрюмого и блаженно прикрыл глаза: хорошо-то как! Как все-таки мало нужно человеку, чтобы он почувствовал себя счастливым, хоть на мгновение! Казалось, нет сил, с ног валится от усталости, все вокруг не в радость… Но стоило набрести на это удивительное растение, набить ягодами желудок, и мир вокруг преобразился: проявились краски, которых не замечал, красивые звуки, которых ранее не слышал, наполнили лес… Но главное, прибавились
