— Как? Нам же говорили — на всю ночь, — сонно возразила Вика. — Им что, не понравилось с нами?
— Понравилось, — заверил Никита. — Даже вот вам добавка за труды. Просто к ним по делу пришли.
— Так это другой разговор! — воскликнула Мила и бросилась к Красавчику-Стиву на шею, мешая ему одеваться. — Может быть, нам стоит подождать? — томно прошептала она ему на ухо.
— Хорошо, — вздохнул обречено Красавчик-Стив, понимая, что так просто ему не удастся избавиться от этих «курочек». — Никита, они — на второй этаж, другие — ко мне.
— Понял, Хозяин, — обрадовался Никита. — Слышали, девочки? Быстренько свои тряпочки в руки и за мной!
Услышав, что их уже не выставляют за дверь в темную ночь, «святая троица» спешно подхватила свои одежды и устремилась за Никитой.
— Что случилось, шеф? — сонным голосом спросил Ронни.
— Дело нужно делать, мой мальчик. К нам пришли. Одевайся быстрее!
— Красавчик-Стив застегнул последнюю пуговичку на рубашке, причесался, подождал, пока Ронни приведет себя в порядок и снова крикнул: — Никита!
— Я здесь. Хозяин, — отозвался спускавшийся по лестнице Никита. Он уже был одет и причесан.
— Давай сюда новые гости, — приказал Красавчик-Стив.
— Слушаюсь, Хозяин, — Никита бросился в прихожую комнату. — Извини, Хитрован, что пришлось подождать, но им нужно было одеться. — Как и тебе, — хмыкнул тот. — Ну? — Они ждут тебя.
Так произошла встреча Красавчика-Стива, представляющего интересы Рассказова, бывшего генерала Государственной безопасности, и человека по прозвищу Хитрован, представляющего криминальные круги российской столицы. Они быстро нашли общий язык: Красавчик-Стив не торговался и платил столько, сколько просил гость.
Допрос свидетелей
Как вы уже знаете, дорогие мои читатели, похищение Савелия, ради чего и встретились Красавчик-Стив с Хитрованом, прошло успешно. Никаких следов, как им казалось, похитители после себя не оставили. Но Иннокентий, назначенный генералом Богомоловым для расследования этого дела, придерживался совершенно иного мнения.
Появившись в больнице, он первым делом, как и советовал Порфирий Сергеевич, решил переговорить с ночным медперсоналом. В отделении в ночь исчезновения Савелия работало трое: дежурный врач Алексей Дмитриевич Косуновский и две медсестры — пожилая, Полина Александровна Кормухина, и молодая, Анна Васильевна с малообещающей фамилией Непомнящая.
Иннокентий начал с опроса пожилой медсестры. Он и сам не знал, почему именно с нее. Может быть, пожалел женщину, обратив внимание на ее усталый вид. По разрешению главврача ему выделили отдельный кабинет, где он мог спокойно работать.
— Присаживайтесь, Полина Александровна, — предложил Иннокентий, когда в кабинет вошла бледная после бессонной ночи Кормухина. Судя по всему, сотрудник милиции, оставленный Говоровым в больнице, слишком прямолинейно воспринял пожелания Порфирия Сергеевича и вообще никуда не выпускал тех, кто дежурил на этаже, где лежал Савелий. — Вы извините…
— Капитан Решетников! — представился Иннокентий.
— А по имени-отчеству нельзя? — Почему же, можно и по имени-отчеству, — улыбнулся он. — Меня зовут Иннокентий Александрович.
— Надо же, — обрадовалась Полина Александровна. — Иннокентием звали моего покойного мужа, а отчество такое же, как у меня.
— Да, интересное совпадение. Так что вы хотели спросить, Полина Александровна?
— Думаю, мой вопрос разрешится сам собой, когда вы начнете спрашивать меня, не так ли?
— В сообразительности вам не откажешь, — улыбнулся Кеша.
— Эх, милый мой, — устало вздохнула женщина. — Поживи с мое, и ты таким же будешь… Ладно, спрашивай.
— Полина Александровна, расскажите, пожалуйста, как можно подробнее о вашем ночном дежурстве. — А что рассказывать-то: дежурство как дежурство. — Вы хотите сказать, что оно ничем не отличалось от предыдущих?
— В общем, ничем… — Она пожала плечами. — А в частности? — снова улыбнулся он. — Ну… — Женщина нахмурилась, пытаясь вспомнить. — Вроде все было как обычно: Алексей Дмитриевич с Анечкой, это вторая медсестра, прошлись по палатам…
— По всем палатам? — мимоходом поинтересовался Кеша.
— По всем? — Медсестра снова нахмурилась. — Обычно положено по всем, а этой ночью… — Она задумалась, словно решая, стоит ли говорить правду и подставлять людей, которые ни в чем не виноваты.
— Вы не волнуйтесь, Полина Александровна. Мне нужно точно восстановить события этой ночи, чтобы понять: куда мог деться человек, находящийся в тяжелом состоянии, да так, чтобы никто из ночного персонала его не видел.
— Так он действительно пропал? — ужаснулась женщина. — Зачем же мне вас обманывать…
— Ладно, скажу все как на духу В эту ночь врач заходил только в палату, где лежал этот… ну… — Савелий Говорков?
— Да, Говорков. Потом они зашли в ординаторскую, а через какое-то время Алексей Дмитриевич попросил меня сходить в приемное отделение. — А почему он вас послал, а не молодую? — Не знаю. — Она пожала плечами.
— Сказал, что Анечка, мол, пока подежурит. — И долго вы там были?
— С полчаса, а может, и чуть больше: пока дойдешь, пока переговоришь, пока вернешься… — Она тяжело вздохнула.
— На обратном пути вы не заходили в палату Говоркова?
— Нет, зачем? Все тихо было, никто не стонал, не звал, зачем лишний раз беспокоить?
— А когда вы пришли, за вашим столиком сидела Анна Васильевна… — полувопросительно произнес Кеша.
— Не-е-ет, — протянула она, отрицательно покачав головой. — Когда я вернулась, никого не было. Я сразу заглянула в ординаторскую — мы обычно там чай пьем ночью… — И они там пили чай?
— Нет, там был только Алексей Дмитриевич. — Она вдруг задумалась.
— Вы что-то хотите сказать?
— Я и спросила Алексея Дмитриевича про Анечку, а он сказал, что отпустил ее на пару часов, потому что она себя плохо почувствовала.
— Так… — нахмурился Иннокентий. — Что было дальше?
— Дальше? Алексей Дмитриевич выглядел уставшим, и я ему предложила отдохнуть. Он согласился. — Отдохнуть в ординаторской? — Нет! — машинально сказала она и тут же, спохватившись, поправилась: — Да, в ординаторской. — Но глаза виновато опустила. — Так да или нет?
— Только вы уж не подумайте чего… Он пошел спать в кабинет заведующего отделением. — А когда вернулась ваша напарница? — Где-то под утро. — Она вдруг понизила голос: — Конечно, это не мое дело, но… мне кажется, что она никуда и не уходила. — С чего вы это решили?
— Она вернулась не со стороны коридора, а со стороны лестницы.
— А разве оттуда нельзя прийти с улицы? — Можно, — согласно кивнула женщина, — но путь длиннее минут на двадцать: пока обойдешь два отделения…
— И что она сказала вам?
— Обниматься бросилась, — буркнула Полина Александровна, — прощения просить, что одну оставила… — Она вдруг махнула рукой. — Господи! Ну не люблю я вранья! Попроси, скажи, что нужно! Неужели я бы отказала? А от нее винищем прет! — Укоризненно покачав головой, она с грустью вздохнула и перекрестилась. — Господи, грехи наши тяжкие… где расписываться-то?
— Под чем расписываться? — удивленно спросил Иннокентий.
— Ну как? Вы же что-то пишете, и я должна подписать свои показания. Во всех фильмах так делают, —
