стороны, сложно, а с другой — просто. Сложно потому, что нужно отыскать чиновника, от которого это зависит, а просто, потому что всякого чиновника можно купить. Такого человека разыскать удалось: он занимал высокую должность в Управлении, которому подчинялись все исправительные учреждения. Чтобы не вводить его в подробности о подлинных целях, доложили о необходимости перепрофилирования объекта для нужд обороны страны. Именно поэтому объект, являясь засекреченным, должен был формально оставаться в ведении Министерства внутренних дел. Министерству же были обещаны значительные отчисления, которые никто не собирался учитывать…
Как только чиновник понял, что дело пахнет хорошими деньгами, он безоговорочно стал едва ли не главным защитником этого проекта. Благодаря его прямому содействию «предприятие» очень быстро приватизировали, открыли рублевые и валютные счета. Устав предполагал организацию предприятия со смешанным капиталом: пятьдесят один процент российского и сорок девять — иностранного. С умным видом говорилось, что «контрольный пакет будет принадлежать России, а это хорошо».
Постепенно работа наладилась. Не было нужды ввозить из-за границы комплектующие детали, теряя каждый раз на налогах и взятках на таможне, поскольку удалось договориться с крупным оружейным заводом в близлежащей Чечне.
С зарплатой никогда не было задержек, и это в непростое для страны время было хорошим стимулом для работы. Позднее, когда дела фабрики пошли на лад. Рассказов решил, что разгонит всех вольнонаемных, охраной займутся те, кто будет нести службу не только за деньги, но и за страх. Он решил набирать в охрану тех, у кого нелады с властью: такие люди никуда не денутся.
Создав это предприятие. Рассказов преследовал несколько целей: во-первых, это было отличным вложением капитала; во-вторых, своеобразным плацдармом для будущего рывка в российскую экономику, в-третьих, оружие — это не только источник дохода, но и необходимая вещь, когда придет пора захвата власти в стране. Кроме того, Рассказов решил использовать фабрику как место хранения наркотиков, а потому на территории «малого предприятия» были построены склады, доступ в которые был максимально ограничен. Именно туда и был отправлен кокаин, который он получил от Артиста.
На руководство объектом Рассказов поставил человека, которому всецело доверял, своего старого знакомого. Бывший работник отдела ЦК КПСС, курировавшего КГБ, Виктор Николаевич Севостьянов в свое время помог Рассказову бежать за границу.
В колонии были введены кое-какие новшества. Если раньше по всему ее периметру были протянуты ряды колючей проволоки над железобетонным забором с вышками, то сейчас все вышки демонтировали, проволоку сняли. Однако пытаться бежать из-за этого забора было невозможно: везде были расставлены видеокамеры, передающие на мониторы центрального пульта любое движение не только вокруг колонии, но и внутри нее. Кроме того, через каждые десять шагов вдоль забора были закопаны датчики, настолько чувствительные, что моментально реагировали на любой объект выше шестидесяти сантиметров и более тридцати килограммов веса.
Стоило попасть в зону действия датчиков, как они включали сирену и подавали высокое напряжение в пятиметровую полосу. Электрический разряд был достаточно мощным, чтобы лишить человека сознания, а то и отправить на тот свет.
На мощных, но затейливо украшенных воротах колонии красовалось новое название: ИТОО — Исправительное товарищество с ограниченной ответственностью — N 13/14 «Райский уголок». Человек, впервые появившийся перед этими воротами, вполне мог подумать, что оказался перед какой-то фабрикой или заводом: обычная дверь сбоку, на которой виднелись две надписи: «Проходная», и чуть ниже «Бюро пропусков». Да и заглянув внутрь, непосвященный ничего особенного не увидел бы: маленькое окошечко, за которым сидит вахтер, над ним надпись: «Приготовьте документы». Но на этом и заканчивались признаки обычной фабрики. Посетитель получал пропуск, оставив у вахтера свой паспорт, железные двери автоматически открывались, впускали его и тут же закрывались за ним. Человек оказывался в своеобразном тамбуре перед другой железной дверью, но к ней можно было попасть только через «ворота», напоминавшие те, что стоят в аэропортах.
А тех, кого привозили сюда для «отбывания наказания», едва они проходили за вторую железную дверь, встречали охранники, одетые в камуфляж. Они были вооружены как десантники, собравшиеся на задание, — на поясе ножи, пистолеты, на руках черные кожаные перчатки, за плечами автоматы. Но было и отличие: полицейская дубинка и наручники.
Новичку сразу бросалось в глаза, что территория была настолько вылизана, что, казалось, можно ходить по каменистым тропинкам босиком и потом спокойно ложиться в кровать, не боясь испачкать белую простыню. Никаких указателей, кроме номеров на зданиях и сооружениях не было видно, и человек, впервые попавший сюда, не смог бы сориентироваться без сопровождающего.
Чувствовалось, что денег на обустройство здесь не жалели: тратили капитально и с размахом. Вместо привычных для подобных мест бараков были построены добротные двух— и трехэтажные дома из гранита, который добывался здесь в избытке. Каждый этаж имел коридорную систему. Дома были типовые и походили друг на друга, как близнецы-братья. На каждом этаже имелось по тридцать комнат, вмещающих по пять человек. Всего спецконтингент насчитывал девятьсот пятьдесят человек.
Каждый из тех, кто находился в колонии, по приговору суда имел определенный срок, но, попав сюда, мог сразу же забыть о своем приговоре: никто не мог и мечтать, чтобы вернуться на волю. Существовали только два пути выхода из этой зоны: первый — «ногами вперед», да и то не более чем на пару километров от колонии, на специально оборудованное кладбище. Второй путь был предпочтительнее — попасть в число охранников. Однако заключенные не предполагали, что стали пожизненными рабами в этом «райском уголке».
Сестра Шуры, убитой здесь, нисколько не преувеличила, сказав о том, что в колонии существовала и женская половина. Двухэтажный дом на триста женщин был расположен за забором, куда можно было попасть только офицерам и некоторым избранным осужденным. Нарушители строго наказывались. Женская колония охранялась своей охраной, состоящей, впрочем, из мужчин. Условия содержания здесь были более мягкими, чем в мужской зоне, хотя и ненамного.
Женский дом был построен совсем недавно по личному указанию начальника «учреждения», прозванного даже среди охраны Барином. Виктор Николаевич Севостьянов появлялся на территории колонии только в пятнистой форме с полковничьими погонами, которые нацепил по собственной инициативе в первый же день своего появления. На самом деле по документам он имел звание младшего лейтенанта запаса. Впрочем, весь персонал колонии носил погоны и имел «воинские звания».
После 1991 года Севостьянов перебивался с хлеба на воду, примыкая то к одной новоиспеченной партии, то к другой, полагая, что легко получит «теплое» местечко, на котором не нужно будет особенно «горбатиться». Однако времена партийных функционеров прошли, и нужно было стараться изо всех сил, чтобы хоть както держаться на плаву. Разуверившись, Виктор Николаевич кинулся в коммерцию, но и там ничего путного не смог достичь. К тому моменту, когда его разыскали люди Рассказова, он уже был вполне готов идти в лотошники. Услышав привет от Аркадия Сергеевича и предложение возглавить крупное предприятие, он на несколько минут лишился дара речи. Когда он спросил о зарплате, посредник заметил:
— Виктор Николаевич, наш общий знакомый просил передать вам дословно следующее: «Официальная — как у министра, а остальное, как сам решит».
Севостьянов понял, что наконец-то пришел и на его улицу праздник. Единственное, что его удручало, так это отдаленность от родной столицы, но, немного подумав, он пришел к выводу, что с теми деньгами, которые ему светят, никто не помешает ему каждые выходные проводить дома. Он даже не стал задумываться о том, чтобы перевезти к новому месту работы жену и двух великовозрастных дочерей, ведущих абсолютно праздный образ жизни, но тем не менее горячо им любимых.
Проведя на новой работе пару месяцев, Севостьянов настолько вник в производство, словно всю жизнь только этим и занимался. Вскоре он понял, что для того, чтобы требовать даже от рабов хорошей отдачи, нужно их хорошо кормить, предоставлять необходимый для восстановления сил отдых, а для поощрения использовать природную потребность самцов. Та— ким образом и возникла мысль о создании женской части колонии. Севостьянов, заручившись поддержкой «наверху», быстро построил двухэтажный корпус и сделал запрос на триста женщин не старше сорока лет. Начальники переполненных тюрем настолько обрадовались, что буквально в считанные дни заполнили новоиспеченную колонию «спецконтингентом».
