— Будем! — «Санитар» сделал добрый глоток.
— Обязательно будем! — воскликнул врач, допил остатки коньяка, удовлетворенно крякнул и вдруг весело заметил: — Во, анекдот про вас вспомнил!
— Люблю анекдоты! — подхватил водитель. — Но что значит «про вас»?
— А вот слушайте! Везет санитар каталку с телом в морг, а труп неожиданно приподнимает голову и спрашивает: «Куда это вы меня везете?» «Как куда? — отвечает санитар. — В морг!» — «Так я живой!» — «Врач лучше знает: живой ты или мертвый!»
Последние слова заглушил взрыв хохота: водитель, давясь от смеха, приговаривал:
— В самую точку! «Врач лучше знает: живой ты или мертвый!»
Недоуменно пожав плечами при виде такой бурной реакции, доктор перевел взгляд на гримера, который неожиданно тоже рассмеялся.
— Не удивляйтесь, коллега, анекдотец и правда про нас: с месяц назад мы приехали по вызову забирать труп, а тот вдруг очнулся.
— Вот это да! Что, прямо в машине?
— Слава Богу, нет: в своей кровати.
— Представляю, если бы в машине! Сидите себе преспокойненько, о чем-то разговариваете, а мертвяк вдруг спрашивает задумчиво: «Куда мы едем?» Так и кондратий хватить может!
— Еще как! Но хватит о грустном. — Гример решил сменить скользкую тему. — Послушайте лучше анекдот: идут два лысых еврея…
— Уже смешно! — хохотнул водитель.
— Идут они, значит, и на одного вдруг какнула птичка, он провел рукой по лысине, потом понюхал и обращается к попутчику: «Мойша, у тебя газетки нет?» А тот пожимает плечами и удивленно спрашивает: «Зачем тебе: жопа-то улетела!»
Машина содрогнулась от хохота, вспугнув какую-то влюбленную парочку, одиноко бредущую по тротуару. Больше всех хохотал водитель: казалось, он вот-вот захлебнется от смеха.
— Эй, поаккуратнее, Саша, а то врежемся куда-нибудь! — с тревогой заметил «санитар».
В этот момент гример взглянул на Савелия и тут же повернулся к своему «коллеге», но тот все еще хихикал над анекдотом, не обращая внимания на «покойника», с трудом сдерживающегося, чтобы не рассмеяться.
К счастью, водитель наконец остановил машину:
— Приехали, метро!
— Спасибо, ребята, и за хорошую компанию и за дорогу: в жизни так не смеялся! Надо будет своим рассказать. Счастливо! — Он хлопнул дверцей. Машина тотчас сорвалась с места.
— Фу, слава Богу! — Савелий сел на носилках. — Думал, не выдержу и расхохочусь!
— Ладно, пора поторопиться: нас уже ждут в клинике.
Гример привел Савелия в порядок, затем аккуратно забинтовал лицо, оставив только глаза, и протянул спортивный костюм. Тот моментально переоделся. Пожалуй, в нем будет намного удобнее, чем в больничной пижаме. Лицо же скрыли под бинтами для того, чтобы кто-нибудь из обслуживающего персонала или пациентов клиники случайно не опознал его по снимку в газете.
Дежурный врач уже был в курсе. Без лишних слов он оформил Савелия под фамилией Сидорова, определил его в отдельную палату и сказал, что операция, по-видимому, состоится завтра.
Предварительно Савелий уже встречался с хирургом, приятелем Константина Ивановича, и сдал все необходимые анализы. Доктор долго и внимательно осматривал его лицо, недовольно морщился, качал головой, а в конце со вздохом заметил, как бы про себя:
— Да, над шрамом придется поработать: больно глубок. — Помолчав, он весело подмигнул Савелию. — Ничего, Бог даст, справимся! Как новенький будете, молодой человек!
— Именно этого я и хочу, Альберт Иванович, — серьезно заметил Савелий.
— Да, помню-помню, Костя говорил. Единственное, что меня волнует, так это полнейшая неопределенность: пока вас сюда не доставят, палату придется держать свободной черт знает сколько!
— Но… — начал Савелий, однако доктор тут же его прервал:
— Все в порядке. Надо так надо! Это я так, брюзжу по-стариковски. До встречи, молодой человек?
Стоило Савелию оказался в клинике, как все мгновенно завертелось: на следующий день Савелий уже лежал на операционном столе в присутствии старшей медсестры, которую вызвали специально по просьбе Савелия, хотя доктор и намекал, что оперирует только со своей сестрой.
Операция длилась часов шесть, не меньше, и, когда наконец закончилась, оба буквально с ног валились от усталости, но на лице хирурга сияла счастливая улыбка.
— Кажется, кое-что получилось? — кокетливо произнес он.
— Кое-что?! — воскликнула старшая сестра. — Да вы просто волшебник, Альберт Иванович!
— Скажешь тоже — волшебник! Просто неплохая работа. — Он вдруг засмущался и спросил: — Сами забинтуете или помощь нужна?
— Обижаете, Альберт Иванович, — оскорбленно произнесла девушка.
— Да шучу я, шучу, Машенька! Экие мы обидчивые! Ладно, закругляйся с ним и… сегодня ему можно только соки, а завтра посмотрим. Я к себе пойду, кое-какие документы подработать нужно. Сегодня кто дежурит? — неожиданно спросил он.
— Из врачей — Виталий Петрович, а из сестер — Наташа Колыванова.
— Как закончите с Сидоровым, передай, чтобы Наташа зашла ко мне.
— Если по поводу Сидорова, то будьте спокойны, Альберт Иванович, я всю ночь могу подежурить, — настойчиво проговорила Маша.
— Никаких «всю ночь»! — резко возразил доктор. — Шесть часов на ногах при такой операции — более чем достаточно! За него не волнуйтесь: от наркоза отойдет, потом спать будет — я укольчики пропишу, а утром уже можно не тревожиться, — с явным намеком сказал он. — Вы думаете, он в забытьи наговорит чтонибудь не то?
— Что вы, я совсем не это имела в виду! — с горячностью воскликнула девушка. — Просто помочь хотела…
— Ничего, Наташа весьма толковая и опытная сестра: справится. А вам — отдыхать! Понятно?
— Понятно, Альберт Иванович, — вздохнула девушка и принялась бинтовать Савелия.
Маша не напрасно беспокоилась. Доктор ошибся, предполагая, что сможет уколами усыпить Савелия. Как только действие наркоза прекратилось и Савелий пришел в себя, он никак не мог сообразить, что с ним и где находится. Лицо горело, словно языки пламени обжигали кожу. Что происходит? Почему голова забинтована? Сквозь узкие щелки бинтов он попытался осмотреться, но тут же провалился в темноту.
Вопреки приказу Альберта Ивановича Маша рисковать не пожелала и осталась у постели больного. Ее опасения подтвердились: Савелий выкрикивал имена, бормотал что-то про Афганистан, иногда переходил на английский. Боясь, что кто-нибудь услышит, девушка нежно поглаживала его по руке и промокала губы влажным тампоном. Парень затихал минут на тридцать, а потом все повторялось вновь. Лишь под самое утро он спокойно заснул. Сестра взглянула на часы: половина шестого, теперь можно и самой поспать, а в восемь ему придут делать уколы. Девушка устало прикрыла глаза и тут же отключилась.
Как всякая медсестра, она спала очень чутко и проснулась сразу же, как только раздались шаги у дверей палаты.
— Доброе утро, Марья Филипповна, — проворковала Наташа.
— Здравствуй, Наташа.
— Ну, как он: намучались, наверно? — участливо спросила она.
— Ничего подобного: спал как сурок! — бодрым голосом ответила Маша.
— А мне показалось, он кричал даже… — начала было Наташа, но старшая сестра тут же с усмешкой прервала ее:
— Вот именно, показалось! А может, приснилось…
— Ну зачем вы так, Марья Филипповна? Я никогда не сплю на дежурстве! У любого врача спросите. — Казалось, она вот-вот расплачется.
— Ты что, Наташа, шуток не понимаешь? — Маша улыбнулась и дружески потрепала девушку по плечу: — Не обижайся!
