Савелий:
— Ты всегда так долго кончаешь?
В ответ она заливисто рассмеялась: — Господи, какой же ты глупый! Я раз пять успела кончить, неужели ты не почувствовал? Такого у меня никогда не было! С тобой так здорово! Ты просто чудо! Спасибо, милый!
Она нежно поцеловала его в губы, и он благодарно отозвался. Хорошо, что не пришлось ничего объяснять, мучиться, подыскивая подходящие слова. Ему сейчас было покойно и тепло…
Секрет Григория Марковича
Григорий Маркович не на шутку встревожился. От звонка Красавчика-Стива, голос которого звучал немного ехидно.
— Григорий Маркович? От всей души приветствую тебя! Как здоровье? Это…
Он хотел представиться, но Григорий Маркович сухо оборвал:
— Я узнал тебя, Красавчик. Какими судьбами? Вряд ли тебя так уж заботит мое здоровье…
— Ну как же, очень даже заботит! Ты знаешь, я к тебе отношусь с большим почтением. — В голосе слышалось столько яда, что Григорий Маркович с огромным трудом сдерживался, чтобы не нахамить.
— Оставь реверансы! Что нужно?
— Какое нетерпение! Ну, как хочешь. — Тон Стива сменился на грубовато-сухой. — Хозяин ждет тебя в два у себя. Что передать?
— Буду.
— Не сомневаюсь! — буркнул КрасавчикСтив, и в трубке раздались короткие гудки.
Из этого вроде бы ничего не значащего разговора Григорий Маркович понял очень многое. Неожиданное приглашение ничего хорошего ему не сулило. Во-первых, обычно Рассказов лично приглашал его на встречу; во-вторых, настораживал тон Красавчика, который обычно не позволял себе ничего подобного; в-третьих, само время встречи! Рассказов пунктуален во всем, особенно в том, что касается его здоровья. Он обедает ровно в четырнадцать сорок пять, и ни минутой позже! Если бы он зазывал на обед, то попросил бы явиться или к началу, или минут на пятнадцать раньше. Григорий Маркович попытался представить, о чем может пойти речь. Конечно, провал такого мощного предприятия, как «Райский уголок», многих бы поверг в уныние, но только не Рассказова. Хотя вполне вероятно, что именно «Райский уголок» и станет темой разговора. Во всяком случае, надо держать ухо востро. Приготовить кое-какие козыри, чтобы умилостивить Рассказова. Один козырь получен сегодня утром, и если бы не Красавчик-Стив, он бы сам позвонил Рассказову. Речь идет о его любимой, впрочем, одновременно и ненавистной газете «Московский комсомолец», которую он выписал даже сюда.
Последние несколько дней корреспонденция не приходила, но сегодня получено целых одиннадцать номеров. Разложив газеты по порядку, Григорий Маркович углубился в их изучение и почти сразу же наткнулся на заметку под рубрикой «Срочно в номер!» Заметка так и называлась: «Он четырех дней не дожил до своего тридцатилетия», а ниже, мелким шрифтом, — «Катастрофа под Домодедово». Глаза Григория Марковича выхватили два снимка: паспортная фотография Савелия Говоркова и его труп с кошмарной раной на голове.
Странное впечатление произвела эта заметка на Григория Марковича. С одной стороны, можно вздохнуть спокойно: слишком много их кровушки попил Бешеный, но, с другой стороны, как бы и жаль его. В этом парне многое вызывало уважение: вера, смелость, профессионализм.
— Упокой, Господи, душу Савелия Говоркова! — произнес Григорий Маркович, а про себя подумал: «Интересно, как среагирует Рассказов? Скорее всего обрадуется до неприличия. Во всяком случае, вряд ли это известие оставит его равнодушным».
Был у Григория Марковича еще один козырь, но такой, что хотелось во что бы то ни стало сохранить для себя. Информация была получена от его покойного приятеля полковника Севастьянова, начальника «Райского уголка», который однажды сболтнул по пьянке и тут же прикусил язык: сообразил, что допустил оплошность.
А проговорился Севастьянов о неком своем знакомом по кличке Три «В», который знал номер счета, на котором лежала определенная часть так называемого «золота партии». Севастьянов прихвастнул тогда, что ему удалось выудить этот номер. Попытка «раскрутить» Севастьянова не увенчалась успехом, более того, он теперь отпирался, уверял, что все выдумал, чтобы подразнить Григория Марковича. Однако он всеми фибрами души чувствовал, что Севастьянов действительно знает нечто важное. Подключив свои старые московские связи, Григорий Маркович не раз пробовал найти таинственного Три «В». Обладая феноменальной памятью и отличными аналитическими способностями, он вскоре расшифровал эти загадочные буквы. Поразмыслив, он пришел к выводу, что в сложном обычно заключается самое простое и, видимо, за тремя буквами «В» скрываются фамилия, имя и отчество. Труднее всего было заполучить списки людей, которые имели доступ к золоту партии, но и здесь ему сопутствовала удача: в первом же списке, полученном из надежного источника, он наткнулся на Волошина Валентина Владимировича, одного из руководителей финансового отдела ЦК.
Казалось бы, дальше дело техники: известна фамилия, да и человек в стране не последний, но не тут-то было — Валентин Владимирович Волошин как в воду канул. Не нашлось ни одного родственника, который мог бы сообщить о нем хоть что-нибудь. С сыном Волошин разругался, они перестали общаться, а вскоре сын умер.
Зайдя в тупик с поисками Волошина, Григорий Маркович понял, что один он не справится, и стал усиленно размышлять о том, как вовлечь в это дело Рассказова, не упоминая о «партийной кассе». Узнай Рассказов об истинном положении дел, не видать Григорию Марковичу этих денег как своих ушей: бросит сотню-другую тысяч баксов «на бедность,» и гуляй, Вася! А там, судя по всему, сотни миллионов, если не больше!
Обуреваемый такими мыслями, Григорий Маркович явился к Рассказову точно в назначенный срок.
— Приветствую вас, Аркадий Сергеевич! — бодро воскликнул он, протягивая руку, но Рассказов лишь сухо кивнул и указал на кресло.
— Чем я заслужил такой сухой прием, Аркадий Сергеевич? Чем прогневал вас? — продолжал Григорий Маркович в столь же игривом тоне, не желая признавать, что его опасения подтверждаются.
— Более трех недель прошло с тех пор, как мы потеряли «Райский уголок»! — медленно начал Рассказов, не глядя в его сторону. — Как ты заметил, я весьма терпеливо ждал, что ты явишься ко мне с повинной, а покаявшихся не наказывает даже Бог. Но мои надежды не оправдались. А может, ты вообще считаешь себя невиновным в утрате «Райского уголка»?
— Аркадий Сергеевич, я, конечно, не безгрешен, но считать себя главным виновником потери этой колонии я не вижу ника…
— Не видишь? — неожиданно взвизгнул Рассказов. Таким его Григорий Маркович видел впервые. — Хочешь, чтобы я стал тебя тыкать носом, как нашкодившего котенка? — Видимо испугавшись, что начинает терять контроль над собой, Рассказов чуть понизил тон, но это было еще опаснее. Григорий Маркович сжался в комок, желая провалиться сквозь землю. — Почему ты не сообщил о смерти Колосникова? Доложил бы вовремя, и мы наверняка бы вышли на Бешеного! У тебя оставался еще один шанс исправить ошибку: поинтересоваться подполковником, невесть откуда взявшимся в «Райском уголке». Мы бы выяснили, что это Воронов!
— Да, с Колосниковым — мой прокол, — горестно вздохнув, согласился Григорий Маркович. — Но в тот день, когда Воронов появился в колонии, я был вызван вами, а потом Севастьянов мне ни о чем не говорил.
— А разве Воронов появился не за день до моего вызова?
Григорий Маркович побледнел: он надеялся, что выкрутится, но у Рассказова была отличная память на мелочи, и ему ничего не оставалось, как неопределенно пожать плечами.
— Может, тебе еще напомнить о подземной базе в Казахстане? — снова взвизгнул Рассказов. — Знаешь, во сколько она мне обошлась? А потеряли мы ее по твоей вине! Нечего строить удивленные глаза! Кто привел на базу Бешеного?
Здесь, конечно, стоило бы напомнить, что «завербовал» Савелия действительно Григорий Маркович, но действовал-то он по указке самого Рассказова… Однако Григорий Маркович решил промолчать.
— Да, действительно, приказал тебе я! — словно подслушав мысли собеседника, заметил Рассказов. —
