Дэвид увидел перед собой какого-то парня в камуфляжном костюме.
— Ах ты, сучонок недоношенный! — взвизгнул со злобой Дэвид и тут же принял стойку.
Савелий сразу же почувствовал, что перед ним опытный боец, владеющий различными боевыми искусствами. Пассы руками были корейской школы, мягкие, но стремительные движения ног — японская школа, а шарнирное движение тела напоминало тренировки тибетских монахов. Савелий краем глаза видел, как с вертолетов посыпался десант, рядом из воды всплыла огромная подводная лодка, оттуда уже послышались предупредительные очереди из крупнокалиберных пулеметов. Видел он и то, как Папа Круз стремительно бросился к одному из своих парней.
Специально пропустив несколько ударов, чтобы притупить бдительность соперника, Савелий выбрал момент и нанес свой излюбленный двойной удар маваши, рукой-ногой: в грудь, а следом и в голову Дэвиду. Если первый удар тот еще как-то выдержал, то после второго потерял сознание.
Теперь Савелий мог осмотреться. Неожиданно его взгляд наткнулся на рослого морского пехотинца, лицо которого показалось ему знакомым. Тот тоже явно узнал его, но тут за спиной этого парня выросла фигура последнего оставшегося в живых стопятидесятикилограммового телохранителя Папы Круза. Выхватив огромный нож, казавшийся миниатюрным в его граблях, он уже замахнулся. Савелий молниеносно вытащил из кобуры свой «Стечкин» и навскидку дал длинную очередь. Словно наткнувшись на невидимую преграду, эта огромная груда мышц застыла на мгновение, потом рухнула на палубу, издав напоследок короткое «Эх!», то ли жалуясь на свою судьбу, то ли сожалея, что не успела воткнуть нож в противника.
Пехотинец благодарно вскинул вверх большой палец, на всех языках мира означающий одно и со же…
Папа Круз, на удивление, не получил ни единой царапины. Расстреляв все патроны в пистолете, он подхватил «узи» одного из своих телохранителей и сделал несколько выстрелов по десантникам. И вдруг на глаза ему попался Роксвуд Форрини, который внимательно следил за ним, но отнюдь не пытался прийти на помощь. Мафиозо мгновенно все понял.
— Гнииидаааа! — прорычал он и дал очередь в его сторону. Роксвуд в мощном кувырке успел отскочить, но спрятаться было негде: следующая очередь наверняка бы его скосила, но дать вторую очередь Папа Круз не успел. В груди его что-то кольнуло, да так больно, что он выпустил автомат из рук.
«Неужели сердце?» — подумал мафиозо, медленно сползая на палубу и теряя сознание.
Папа Круз ошибся, с его здоровьем все было в полном порядке. Его остановила сорокамиллиметровая стальная игла, выпущенная Богомоловым. Генерал, мысленно поблагодарив Савелия за чудесное вмешательство, тотчас устремился за главной добычей, каковой он считал Папу Круза. Папа Круз уже расстреливал какого-то парня из своей команды. Размышлять было некогда, Богомолов резко вскинул руку, стараясь целиться в живот, но судно качнуло на волне, и игла вонзилась в легкие Папы Круза.
Через несколько минут все было кончено. Увидев и с той и с другой стороны поверженных руководителей, боевики побросали оружие и подняли руки вверх, сдаваясь военным.
Часа через три-четыре Савелий с Богомоловым уже входили в кабинет адмирала Джеймса.
— А у тебя кабинет ничего! — обнимаясь с Майклом, оценил Богомолов.
— Как я рад тебя видеть, ты не представляешь! — растроганно проговорил тот.
— Все благодаря ему! — Генерал кивнул в сторону Савелия.
— Да уж наслышан! — Адмирал восхищенно взглянул на Савелия, крепко обнял его и попросил: — Ты лучше расскажи, как гебе удалось вывести из строя двигатель. Его до сих пор не могут отремонтировать: так и тянут судно на буксире!
— Волшебное слово знать надо! — хитро прищурился Савелий.
— Какое волшебное слово, — попался на удочку адмирал.
— А «пожалуйста».
— Да ну тебя!
— Не веришь? А я серьезно: подошел к двигателю, прижался к нему и тихо шепнул: «Остановись, пожалуйста!» — он и заглох!
— Ты когда-нибудь бываешь серьезным?
— Бываю! — Савелий сделал серьезную мину. — Слушай, адмирал, отстань, пожалуйста! Люди, можно сказать, сутки целые голодали, а он их вопросами кормит!
— Ой, действительно, я болван! — всплеснул руками сконфуженный хозяин кабинета. — Немедленно в ресторан: нас там уже с час столик дожидается!
Однако их пиршество продолжалось недолго. Наговорившись вволю и быстро набив желудки, друзья отвезли уставшего Богомолова в отель, а сами вернулись в квартиру Савелия.
— Послушай, что же вы меня так быстро бросаете? Завтра Костя улетает, послезавтра ты, — с тоской проговорил Майкл. — Может, еще немного поживешь?
— Нет, дорогой, мы и так загостились. Пора, как говорится, и честь знать! Но ты не скучай, ведь мы теперь часто будем видеться, — с улыбкой проговорил Савелий.
— Хорошо, что напомнил! — воскликнул адмирал и вытащил из внутреннего кармана конверт. — И как я забыл? Хотел за столом вручить и заговорился!
— А что это?
— Твоя вечная американская виза и золотая карта «Америкэн-экспресс»: пятидесятипроцентная скидка почти во всех странах мира тебе обеспечена!
— Какая скидка? Где? — не понял Савелий.
— В магазинах, на авиалиниях и на железнодорожном транспорте, в отелях, на курортах и так далее, и так далее! Это личный подарок нашего Президента.
— Неудобно как-то! — смутился Савелий.
— Брось, пожалуйста. Ты столько сделал для Америки, что это просто пустяк! — торжественно сказал адмирал. — И прошу запомнить, что ты в нашей семье не просто друг, приятель, а самый родной человек!
— Послушай, Майкл, не заставляй меня краснеть! Я ничего особенного не сделал. — Савелий, действительно, настолько смутился, что не знал, куда девать глаза.
— Ты что, прикидываешься или в самом деле ничего не понимаешь?
— Да о чем ты?!
— Сегодня ты спас моего сына!
— Когда?
— Кажется, он действительно ничего не помнит! — Адмирал покачал головой. — Если бы еще и Виктор тебя не вспомнил, то я так никогда бы и не узнал, кого мне благодарить! Помнишь того морского пехотинца, которого ты спас от ножа?
— Господи, вот почему его лицо мне показалось знакомым!
— Спасибо тебе, друг! — Майкл обнял его за плечи, и глаза его увлажнились. — Сын для меня дороже всего на свете!
Савелий снова хотел поинтересоваться его происхождением, но почему-то не смог. Майклу сейчас явно было не до воспоминаний…
На следующий день, проводив Богомолова в Москву, Савелий поспешил к Розочке. Накануне, прежде чем заснуть, он ей позвонил.
— Вас слушают! — раздался нежный голосочек.
— Это я! — тихо сказал он.
— Боже, милый, наконец-то! Я так волновалась за тебя! Так волновалась!
— Только без слез, пожалуйста!
— Не буду, Сереженька, не буду! Когда мы увидимся?
— Завтра!
— Когда?
— В двенадцать я провожу человека в Москву и в час буду у тебя!
— Господи! — взвизгнула девушка. — На сколько?
— Как обещал!
— Правда?
