Не упоминая при проводнике имени, названного Умаром, они рассказали о происшедшем. Потом Савелий спросил Тагира:
— Как считаешь, выстрелы могут нам помешать?
— Они бы помешали, если попали бы в вас, — полушутливо ответил он,
— а так… — махнул рукой. — Кого сейчас удивишь выстрелами?
— Значит, Умар погиб? — с грустью спросил вдруг Мушмакаев, все время до того молчавший.
— Перед смертью привет просил тебе передать.
— Уколи разок, — попросил тот.
— Еще чего?
— Ну дай хоть нюхнуть.
— Ладно, дай ему дозу, Денис, только пусть заткнется! — разрешил Савелий.
Когда они пересекли границу Болгарии, Савелий решил, что пора совсем лишить Мушмакаева наркотиков, а чтобы облегчить мучения пленного, он сделал над ним несколько пассов руками и отключил сознание на несколько часов. Все же на всякий случай руки развязывать ему не стали.
Сколько пленник проспал, никто не заметил, пока тот неожиданно не заговорил в тот момент, когда Савелий позвонил Андрею Ростовскому.
— Я хочу есть, — капризным голосом повторил Мушмакаев.
— Мы все хотим есть, — спокойно отозвался Савелий, — потерпи немного, скоро пообедаем.
— Хорошо, — вдруг согласился тот, потом неожиданно добавил: — Спасибо тебе.
— За что? — удивился Савелий и усмехнулся: — За вежливое обращение?
— За то, что ты сделал, чтобы меня не ломало. Я же прекрасно знаю, какие последствия бывают от стольких уколов героина. В свое время около года баловался, пока не был тяжело ранен и судьба не заставила завязать с этим зельем. — Мушмакаев говорил спокойно, без злости.
— Ничего особенного, глубокий гипноз… — Савелий пожал плечами.
— Куда вы меня везете?
— В Москву.
— Чье распоряжение выполняете?
— Какая разница?
— Большая.
— А если ничье? Если это наша инициатива?
— Глупо, — изрек пленник и тяжело вздохнул.
— Почему это? — удивился Савелий.
— Не довезете.
— Сбежишь, что ли? — хмыкнул Денис.
— Как же, от вас сбежишь, — без всякой иронии ответил Мушмакаев.
— Тогда почему не довезем? — Савелий попытался «прослушать» его мысли, но тот, видно, не совсем еще отошел от наркотиков, и его мысли лишь ненадолго опережали слова, которые он произносил вслух.
— Не дадут.
— Кто не даст? — В разговор вступил Гадаев, и машину дернуло от резкого торможения.
— Осторожнее, Миша, а то наш «герой» действительно окажется прав,
— с сарказмом заметил Савелий.
— Напрасно подкалываешь. Бешеный. Если, конечно, это настоящее твое прозвище, — проговорил Мушмакаев.
— Настоящее, можешь поверить.
— Верю, — вяло кивнул Мушмакаев. — Многим будет не в кайф, если я окажусь под арестом. Хотя… — он вздохнул и обреченно махнул рукой, — … меня и там достанут, не менты, так зэки.
— Не слишком ли ты переоцениваешь свою личность? — съехидничал Денис.
— Эх, парень, смелый ты, но глупый.
— А если я тебе… — начал злиться тот, но его пыл тут же остудил Савелий:
— Не ершись, Денис, остынь. — Потом повернулся к пленнику: — Хочешь сказать, что для некоторых высокопоставленных людей твоя информированность представляет немалую угрозу.
— Соображаешь, — вяло откликнулся Мушмакаев.
— Именно поэтому я и хочу доставить тебя в Москву, чтобы ты открыто, в зале суда, поделился тем, что знаешь, — проговорил Савелий.
— И можешь мне поверить, что мы любой ценой доставим тебя в Москву и сдадим лично в руки министра внутренних дел!
— Ты или наивный, или… — Он не стал уточнять второе «или», а с горечью продолжил, нервно повышая голос: — Да если вы меня, что сомнительно, все-таки сумеете довезти до Москвы и даже сдадите лично под расписку в руки Куликову или руководителю ФСБ, до суда мне не дадут дожить! Не дадут! — Потом устало добавил: — Можешь мне поверить… — Он помолчал немного и гораздо спокойнее проговорил: — Ладно, делайте что хотите, но не забудьте разбудить, когда соберетесь меня покормить. — Он действительно откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.
Разговор этот Савелий воспринял совершенно серьезно. Он и сам, размышляя о Мушмакаеве и о том, что происходило и происходит в Чечне, все чаще приходил к выводу, что многое не только ему не понятно, но и противоречит всякому здравому смыслу и происходит вопреки любым законам, как государственным и военным, так и общечеловеческим. Казалось бы, что значит маленькая Чечня по сравнению с огромной Россией? Допустим, совершена ошибка и начались военные действия. Не столь важно, по чьей вине — чеченских ли «ястребов» или российских. Вряд ли чеченский народ, в общей своей массе, так хочет независимости, что готов пойти воевать за нее. Да, он уверен, что даже среди тех чеченцев, кто до сих пор воюет с русскими, многие толком не понимают, что такое независимость для Чечни.
О какой реальной независимости такого малого государства, каким является Чечня, может идти речь, если русский и чеченский народы столько времени живут не просто бок о бок, а один внутри другого? Когда переплелись не только инфраструктуры, но и судьбы живых людей, их семей, и разрыв вековых связей неминуемо ведет к сотням людских трагедий, кто подсчитал, сколько смешанных браков по всей великой Руси? Их что — тоже прикажете разрывать? А дети? Господи! Неужели не найдется хотя бы одной умной головы, которая сможет доходчиво объяснить эти простые истины правителям двух народов?
Почему история не учит последующие поколения? Ведь ничего нового современные чеченцы не придумали, еще великий поэт прошлого века Александр Пушкин описал их повадки. Набеги исподтишка, небольшими группами на российские разъезды, захват заложников, требование выкупа, страшные издевательства над теми пленными, которые не могут принести дохода.
Савелий прекрасно понял, на что намекает Мушмакаев. Война уже давно кончилась, а он продолжает воевать, содержит несколько сотен боевиков. Их нужно кормить, одевать, обувать, вооружать. Откуда берутся на это средства, когда не получается просто накормить свой народ, выдать пенсии, не задерживать зарплату, восстанавливать разрушенные войной дома? Значит, кто-то дает деньги не на мирные дела, а на то, чтобы содержать его боевиков. И этот «кто-то» совсем не бедный человек, и наверняка он не единственный, кому выгодно, чтобы в Чечне, в Абхазии, в Приднестровье и в других горячих точках сохранялась взрывоопасная обстановка, лилась кровь, которую, как видно, можно выгодно обменивать на огромные капиталы.
Нет, господин Велихов, можете поверить, это вам с рук так легко не сойдет! Это говорит вам Савелий Говорков, по прозвищу Бешеный!
Трудно сказать, до чего бы довели его мысли, но в этот момент он почувствовал, как его кто-то трясет за плечо.
— Ты что, капитан, заснул, что ли? Зову, зову, а ты — ноль внимания, — сказал Михаил. — Глаза открыты, а сам молчишь!
— Извини, задумался. Почему стоим?
— Приехали. Судя по всему, это его дом.
— Вы посидите, а я схожу на разведку. — Савелий тряхнул головой, чтобы освободиться от своих мыслей, вышел из машины и направился к подъезду.
