сотрудников ФСБ приказа о новом назначении Богомолова, а также на отмену приказов его предшественника, Савелий спокойно может вернуться в Москву. Генералу даже захотелось сейчас позвонить Савелию и поделиться новостью, но он не сделал этого, подумав, что тому надо спокойно отдохнуть и набраться сил.
Единственным человеком, который обрадовался аварии Вишневецкого, был Геннадий Жарковский. Сообщил ему об этом Валерий Злодеев. Он сидел за рулем полуспортивного «форда» уже несколько часов, не выпуская из виду машину Вишневецкого от самого автосервиса. Держась на приличном расстоянии, чтобы не привлечь внимания «объекта», Валерий выжидал, уверенный, что вот-вот что-нибудь да случится. Его терпению постепенно приходил конец, и он уже начинал подумывать, что допущен какой-то промах, когда и произошла известная нам авария. Машина Вишневецкого столько раз кувыркнулась, что Валерий не сомневался — в ней вряд ли можно было остаться в живых. Не откладывая в долгий ящик, он позвонил Жарковскому:
— Это Валерий.
— Ну? — нетерпеливо бросил тот.
— Все в порядке, дело сделано.
— Что с нашим «приятелем»?
— Он больше никому не причинит беспокойства.
— Уверен?
— Все видел собственными глазами.
— Отлично, вечером встретимся, и я выполню свое обещание: мне кажется, ты будешь доволен.
— Спасибо…
Положив трубку, Жарковский радостно потер руки. Наконец-то он сможет без помех прижать эту непокорную фирму. Геннадий уже хотел позвонить своему «благодетелю» и сообщить приятную новость, как заглянула секретарша.
— Геннадий Александрович, — едва ли не шепотом обратилась она, — вас спрашивает Велихов.
— Так что же ты, соедини быстро! — раздраженно приказал он. — Я же тебе говорил, что о таких звонках можешь не докладывать и соединять в любой момент.
— Но он не звонит, а пришел сам, — смущенно заметила секретарша.
— Сам? Тем более! — Жарковский мгновенно покрылся испариной, выскочил из-за стола и бегом бросился в приемную. — Аркадий Романович, дорогой, извините, что пришлось ждать, эта безмозглая… — Он бросил в сторону секретарши испепеляющий взгляд: — Приготовь кофе и все, что полагается. Пусть Света принесет.
— Мне чай, если можно, — скромно попросил Велихов.
— Слышала, принеси чай! Проходите, пожалуйста, Аркадий Романович.
Когда Жарковский закрыл дверь, Велихов вальяжно развалился в кресле хозяина кабинета и небрежно кивнул ему, словно милостиво позволяя сесть. Молчание затянулось на несколько минут, и Жарковский нетерпеливо поерзал на стуле, чувствуя надвигающиеся неприятности, которые всегда, как говорится, предчувствовал своей задницей.
— Слышал, что, вместо того чтобы вкалывать по-настоящему и найти пути экономического воздействия, ты начал ворошить муравейник, — не глядя в его сторону, словно разговаривая сам с собой, цедил сквозь зубы банкир.
— Какой муравейник? — не понял Жарковский.
— Зачем ты в открытую попер против «афганцев»?
— А что мне оставалось делать? Я пытался договориться с Вишневецким полюбовно, а он на все мои попытки с прибором положил, — обиженно пояснил он.
— И ты начал действовать с позиции силы, — язвительно констатировал Велихов.
Жарковский недоуменно пожал плечами, все еще не понимая, с чего это так завелся Велихов.
— Ты что, «афганцев» не знаешь? Нашел кого запугивать. Тебе что, не хватило урока с ребенком? Испугал бабу толстым членом! С ребятами, прошедшими Афганистан или Чечню, либо договариваются, либо тихо убирают с дороги, а не запугивают…
— Вот и я так понял! — облегченно воскликнул Жарковский и молча уставился на него.
— А что же ты понял? — насторожился банкир. — Что еще успел натворить?
— Как говорил один государственный деятель, есть человек — есть проблема, нет человека — нет проблемы! — Жарковский встал, картинно скрестив руки на животе, сделал скорбное лицо и торжественным голосом объявил: — Сегодня на Минском шоссе произошла автокатастрофа. Машина, управляемая уважаемым президентом Ассоциации «ветеранов-вафганцев» Олегом Вишневецким, неожиданно потеряла управление… Мы все скорбим по погибшему и выражаем искреннее соболезнование родным и близким покойного…
— Ты что! — Велихов вскочил с кресла. — Заставь дурака Богу молиться, он и лоб расшибет! Кретин! Ты, болван, не понимаешь, что организовать аварию «афганцу», все равно что устроить нечто подобное милиции или ФСБ? Ты не слышал, что значит честь мундира, олух ты царя небесного, мать твою! Они же всех на уши поставят и в конце концов на тебя выйдут! — Он в раздражении сновал по кабинету, прекрасно понимая, что этот придурок, если его прижать как следует, моментом сдаст его со всеми потрохами.
— Аркадий Романович, поверьте, никто ничего не узнает; все сделано специалистами высшего класса. Авария и есть авария, любая машина создается людьми, а люди могут ошибаться, — лепетал обескураженный Жарковский: хотел как лучше и снова не попал.
— Ладно, к чему понапрасну кулаками махать, коли драка закончилась. — Велихов снизил тон и махнул рукой. — Я бы тебе советовал с месяц оглядываться по сторонам и никуда не выходить одному, — едва ли не шепотом выдохнул Велихов, склонившись прямо над ним, после чего резко повернулся и, не прощаясь, направился к выходу.
— А как же чай, Аркадий Романович? — жалобно протянул Жарковский.
— Залей его себе в задницу! — зло бросил тот и вышел из кабинета.
Несколько минут Жарковский сидел неподвижно, пытаясь осмыслить недавнюю сцену. В этот момент дверь кабинета раскрылась, и секретарша внесла поднос с разными вкусностями и, конечно же, с чаем.
— Чего тебе? — рявкнул он.
— Вы же сами… — обескураженно начала Света, но он грубо оборвал ее:
— Ты что, не видела, как уходил гость?
— Видела, но я думала…
— Меньше думать нужно и больше работать! — раздраженно выкрикнул он. — Вон отсюда!
Поджав губы, девушка толкнула задом дверь и молча удалилась. Зазвонил телефон.
— Слушаю! — гаркнул в трубку Жарковский.
— Это Валерий, босс… — В голосе не слышалось прежней радости, и Геннадий взволнованно спросил:
— Что-то случилось?
— Понимаете, я был уверен… сразу вам сообщил… — виновато лепетал тот, — а оказалось, что…
— Говори толком!
— Наш «приятель», как выяснилось, чувствует себя более или менее…
— Ты хочешь сказать, что он…
— Босс, можете не беспокоиться, я доведу дело до конца, как и обещал.
— Нет, — твердо возразил Жарковский, — пока оставь его в покое и не звони мне, я сам тебя найду.
— Как скажете, босс. — Парень был явно обижен.
Жарковский положил трубку и задумался. Вишневецкий выжил, а это значит, что Велихов зря на него разозлился и накричал. Тем не менее у них с Велиховым мнения в главном совпадают: банкир намекнул, что Вишневецкого нужно убрать, но убрать так, чтобы комар носа не подточил. Чтобы ни один сыщик не отыскал концов. А теперь нужно действительно затихнуть на время, посмотреть, что будет, а потом не спеша разработать беспроигрышный план устранения противника. У Жарковского чуть полегчало на душе, и он нажал на кнопку селектора.
— Надя, принеси, пожалуйста, кофе и рюмку коньяка, — попросил он.
