теми, кто ею заправляет!»
Не слушая ничьих советов, Малютин подал начальству рапорт о своей отставке. Уговаривая себя, что сделал это без всякого сожаления, он начал готовиться к тому, чтобы передать все имеющиеся у него дела своему будущему преемнику.
Но, видимо, внутри у Сергея Петровича все-таки остался гореть маленький огонек профессионального самолюбия… Он прекрасно понимал, что после его ухода все уголовные дела, связанные с президентским окружением и остальными, облеченными высокой властью людьми, попадут под сукно или будут вовсе закрыты.
Он позвонил Савелию и попросил о встрече. Они снова увиделись в парке Лосиный Остров.
Говорков принял с пониманием известие об отставке Малютина. Единственное, о чем он жалел, что теперь с уходом следователя с работы у Джанашвили опять появится уверенность в своей силе и безнаказанности.
— Вот, возьмите… — произнес Малютин, протягивая пухлый портфель Говоркову.
— Что в нем?
— Копии наиболее важных уголовных дел.
Я только вам могу доверить эти. документы. Пусть они будут у вас. Может быть, когда-нибудь для них и придет время. Если хотите, попытайтесь их обнародовать. Только лучше этого не делать: в суд эти дела не пойдут, а преступники успеют замести следы, узнав, что о них уже известно Генпрокуратуре…
— Спасибо за доверие, Сергей Петрович.
— Да ладно вам! Это все, что я еще могу сделать.
— Спасибо! — Савелий крепко ответил на рукопожатие.
— И прошу вас, будьте максимально осторожны! Вы можете остаться один на один с этим змеиным клубком…
— Мухтар постарается!
— Вот и хорошо…
Это были последние слова Малютина, которые Савелий от него услышал. Через два дня, не успев полностью сдать свои дела, Сергей Петрович неожиданно для всех, кто его знал, скоропостижно скончался в собственном кабинете.
Официально было объявлено, что Малютин умер прямо на рабочем месте от обширного инфаркта миокарда.
Случившееся с Малютиным не нравилось Савелию все больше и больше. Уж слишком много вопросов возникало в связи с его странной, столь скоропостижной кончиной. Все сходилось к тому, что следователя поспешили убрать именно до того момента, как он покинет свою должность.
«Видимо, кому-то удобно и выгодно прикрыть его смертью пропажу важных документов, — думал Савелий, — не удивлюсь, если мне скажут, что теперь в Генпрокуратуре кое-каких документов не могут найти… Если у Малютина в сейфе хранились дела, копии которых он предусмотрительно передал мне, и если теперь их нет и в помине — значит, мои предположения верны и смерть его наступила не от внезапно постигшей его болезни, — продолжал размышлять он, — а в силу его должностного положения и профессиональной принципиальности. Ну а элегантно умертвить человека у нас специалистов — как грязи! Хоть в ГРУ, хоть в той же ФСБ… Надо обсудить эту тему с Константином Ивановичей — может, ему с его верха виднее».
Савелий взял одну из папок из портфеля Малютина и, договорившись с Богомоловым о встрече, поехал к нему. Был поздний вечер, генерал все еще работал, когда к нему в кабинет зашел Говорков. Под мышкой Савелий держал папку.
— Садись, Савушка, попей чайку, я сейчас освобожусь… — Константин Иванович что-то быстро писал, время от времени заглядывая в свой рабочий блокнот.
Наконец он оторвался от писанины, со вздохом облегчения отодвинул бумаги от себя и, встав из-за своего рабочего стола, переместился в кресло напротив Савелия.
— Ну, что там у тебя? — Генерал пытался говорить бодро, но его выдавали усталые глаза, которые даже слезились, и резко проступившие на лице морщины.
— Опять что-то на Джанашвили выкопал? Или все Велихова мечтаешь достать?
Говоркову даже стало немного жаль своего «крестного», но ему крайне необходимо было прояснить одну ситуацию, и как можно скорее, от этого зависело слишком многое.
— Константин Иванович, что вы думаете о смерти Малютина? — ответил Савелий вопросом на вопрос.
— А, и ты, стало быть, сомневаешься в том, что официально сообщили?
— Да, я считаю, что Сергею Петровичу помогли умереть. Вернее сказать, заставили.
— Говори проще — убили…
— Да, убили! Я знаю способ, как это проверить.
— Если ты хочешь попросить об эксгумации, то лучше не стоит. По правде говоря, мы смогли негласно подключить своих спецов-медиков к осмотру тела. Так вот, Савелий, они ни-че-го не обнаружили. Ничего, что указывало бы на другую причину смерти, кроме инфаркта. Хотя, конечно, сейчас есть такая химия, что убивает без следов… — Богомолов устало вздохнул. — Выпил, скажем, человек стакан сока — и у него кровоизлияние в мозг. А препарат, который ему насыпали в стакан, в крови за считанные минуты разлагается до состояния, при котором его нельзя установить… Идеальное убийство!
— Нет, Константин Иванович, я хотел предложить другой способ, без осмотра тела. Есть путь установить сам факт убийства и, может быть, даже тех, кто его заказал. Во-первых, в «Кремлевке» исчезла больничная карта Малютина. Конечно, эта пропажа сама по себе еще ничего не доказывает, но косвенно работает на мою версию. А во-вторых… Вот… — Савелий положил перед Богомоловым папку, — эту и еще с десяток ей подобных мне перед своей смертью передал на хранение Сергей Петрович. Там копии самых громких дел, которые он расследовал в последний свой год в Генпрокуратуре. Если хоть одного оригинала этих папок в прокуратуре не окажется, значит, логично заключить, что Малютина убили, чтобы прикрыть эту пропажу. Ведь после его смерти не у кого будет спросить, куда делся тот или иной документ. А по фамилиям подследственных можно без труда определить, кто был заинтересован, чтобы документы с их фамилиями исчезли.
— Ну, Савелий, ты и накрутил!.. — По тону генерала трудно было судить, восхищен он или недоволен.
Богомолов подтянул папку к себе и раскрыл ее. Мельком пробежав глазами первую страницу, генерал приподнял в удивлении бровь и принялся читать дальше. Страницы быстро замелькали под его пальцами, а лицо становилось все мрачнее и мрачнее. Закончив чтение, Богомолов аккуратно положил папку, закрыл и с явной опаской отодвинул от себя прочь, осторожно так, словно боясь, что она может взорваться.
— Ты хоть понимаешь, дурья ты башка, ЧТО ты таскаешь ко мне в кабинет у себя под мышкой?
— Конечно, батя.
— Ты мне сюда атомную бомбу приволок! Ты что, всерьез думаешь, что я помогу тебе организовать проверочку в Генпрокуратуре: вот, товарищи, у меня тут дело одно завалялось на заместителя руководителя администрации Президента, нет ли у вас точно такого же — может, вы потеряли ненароком?.. — Он поднялся и стал взволнованно ходить по кабинету из угла в угол. — Да ты знаешь, как с ним считается Президент? Да меня немедленно арестуют и не посмотрят на мои седины, генеральские погоны и выслугу лет! Нет, Савелий, твой способ не то что нехорош, он самоубийственно нехорош. А записываться в самоубийцы что-то совсем не хочется! И тебе не позволю!
— Но, Константин Иванович, разве мы…
— Как ты не поймешь, Савушка, я же военный человек, мне что приказали, то я и обязан исполнять!
— Понятно… — взмахнул рукой Говорков.
— Ничего тебе не понятно, крестник! Не пришло время эти документы со дна поднимать, ты понял? Убери ты от меня эту папку и больше с ней на мои глаза не показывайся.
— Ладно, товарищ генерал, мне все теперь ясно.
— Что тебе ясно?
— Вы — человек военный. А я — человек штатский. Значит, мне в эти игры и играть. Поможете —
