странном разговоре.
У Зины от заданного ей вопроса немедленно потянуло холодком в низу живота. Она поняла, куда клонит ее любовник, но все-таки продолжила разговор.
— В разные дни, разные препараты, — как будто пока ничего не поняв, ответила Зина. — Завтра надо сделать по два кубика витаминов — А6 и В12 и куб антибиотика: врачи боятся, что ОН опять начинает грипповать.
— Тебе придется немного ошибиться, — сказал Калошин.
Он назубок знал, ЧТО завтра будут колоть Президенту, и уже подробно все обсудил со специалистом — бывшим сотрудником отдела спецопераций ФСБ. Сейчас в кармане его пальто лежала коробочка, где имелась ампула с безобидным для здорового человека витамином, который в сочетании с прописанным Президенту антибиотиком вызывал сложную реакцию, нарушавшую нормальный обмен веществ в организме. Из-за возникающих перегрузок слабое сердце должно было дать ощутимый сбой, что вело к микроинфаркту — чего и добивались заговорщики, планируя «Дело врачей».
— Да меня посадят за любую ошибку! — испуганно выдохнула Зиночка.
— Не посадят. Не успеют. Да и я, твой «милый дядюшка», на что? Ты же знаешь, что я люблю тебя и никогда не оставлю в трудную минуту. Отмажу в два счета. Получишь бабки, поедешь на Кипр греться на солнце. А я к тебе в гости буду приезжать и будем видеться гораздо чаще, чем сейчас.
Калошин умело уговаривал ее, стараясь быть как можно более убедительным. Он, конечно же, врал, хотя сам искренне хотел верить во все, что обещал ей. Старый оперативник и искушенный придворный интриган с самого начала понимал, что ни Скворцов, ни тем более Бакурин никогда не пойдут на то, чтобы оставить ТАКУЮ свидетельницу в живых. Это все равно что хранить в подвале своего дома бомбу, помня, что та может рвануть в любой момент.
Хотя он действительно души в ней не чаял, ему приходилось жертвовать самым дорогим для него человеком. После выполнения его просьбы Зина была обречена на немедленную смерть. При любом, даже самом благоприятном для заговорщиков раскладе…
Женская слабость не знает границ: Зина, естественно, согласилась. Именно женская слабость заставила ее подчиниться Калошину, а вовсе не деньги, которые он ей обещал. Зиночка рассудила просто: жизнь, которую она сейчас вела, ее вполне устраивала, но она уже досконально изучила характер своего «милого дядюшки» и понимала, что ее отказ выполнить его просьбу моментально разрушит все. Кирилл обид не прощал никому и никогда.
Конечно, на миг промелькнул образ Президента, который всегда был мил с нею, но он уже пожил свое, а ей еще жить и жить… Да и как она ребенка будет поднимать, если Кирилл ее оставит, не простив ее непослушания.
Как ни удивительно, но они с Калошиным рассуждали совершенно одинаково: чужая жизнь, конечно же, дело святое, но собственная жизнь и собственный покой много «святее».
Как говорится, «своя рубаха ближе к телу».
Савелий был дома, когда медсестра Зиночка со смертельно опасной для Президента ампулой уже ехала в Кремль, чтобы одним своим уколом привести в действие операцию «Дело врачей». Он, как и просил его Президент, готовил документы по «семье» для Генеральной прокуратуры. Савелий использовал как материалы, которые ему в свое время передал Малютин — старший следователь по особо важным делам Генпрокуратуры России, так и новые данные, добытые им в последней поездке в Европу.
Неожиданно на него накатила знакомая, покалывающая мозг волна: в комнате как будто слегка потемнело, очертания предметов расплылись, а все обычные бытовые звуки и доносящийся сквозь открытую форточку уличный шум как-то мгновенно притихли и ушли куда-то в глубь подсознания. Затем в центре комнаты сначала появилось яркое светлое пятно, а потом в очерченном светом круге возник призрачный знакомый силуэт старика в длинной просторной одежде. Ромб на плече Савелия засветился ярким светом, от старика к ромбу протянулась яркая световая дорожка.
— Учитель! Боже мой, как я рад тебя снова видеть! — мысленно воскликнул Савелий, всматриваясь в такое любимое и так давно, с самой поездки в Иерусалим, не виденное им лицо.
— И Я РАД НАШЕЙ, САМОЙ КОРОТКОЙ, ВСТРЕЧЕ! — так же безмолвно откликнулся Учитель. — ТЫ ЗНАЕШЬ, Я НЕ МОГУ ЧАСТО ПРИХОДИТЬ К ТЕБЕ, НО СЕЙЧАС ОСОБЕННЫЙ СЛУЧАЙ: ВАШЕЙ СТРАНЕ СНОВА ГРОЗИТ СТРАШНАЯ ОПАСНОСТЬ, ГОРАЗДО БОЛЕЕ СТРАШНАЯ, ЧЕМ ПРЕДОТВРАЩЕННЫЙ ТОБОЙ ВЗРЫВ, И Я НЕ МОГ НЕ ПРЕДУПРЕДИТЬ ТЕБЯ ОБ ЭТОМ. — Учитель говорил тихо, взволнованно. — ПРОТИВ ВАШЕГО ПРЕЗИДЕНТА ЗАТЕЯН ЗАГОВОР, В КОТОРОМ УЧАСТВУЮТ ВРАЧИ, ПРЕЗРЕВШИЕ ПЕРВУЮ -ВРАЧЕБНУЮ ЗАПОВЕДЬ — «НЕ НАВРЕДИ». ТЫ ДОЛЖЕН ПОМЕШАТЬ ЭТОМУ. ТОРОПИСЬ! ВРАГИ ТВОЕЙ СТРАНЫ УЖЕ СДЕЛАЛИ ПЕРВЫЙ ШАГ, КОТОРЫЙ МОЖЕТ ПРИВЕСТИ СТРАНУ К ПРОПАСТИ.
— Что произошло?! — воскликнул Савелий. — Кто участвует в заговоре?! Световое пятно стало темнеть, силуэт Учителя истончился, распадаясь на мелкие светлые точки и постепенно растаял в воздухе.
— ПОМОГИ ПРЕЗИДЕНТУ! — тихим вздохом долетели до Савелия последние слова Учителя: видимо, космических сил у старца на продолжение разговора не осталось.
Савелий мотнул головой, освобождаясь от остатков восторженной эйфории, которая всегда появлялась у него после общения с Учителем. То, что он сейчас узнал, требовало от Савелия предельной собранности: ведь, как он понял из слов Учителя, шестерни машины заговора уже пришли в движение.
Как же они надоели со своими кознями! С таким трудом Савелий только-только вернул себе затраченную энергию, моральные силы и покой, как вновь гидра обнажила свой страшный оскал.
Говорков схватил телефон и лихорадочно начал набирать номер Фадеева. Он взял трубку только после пятнадцатого гудка.
— Виктор Илларионович, что с Президентом? — встревоженно спросил у него Савелий.
— Все в порядке, — удивленно ответил Фадеев. — А что?
— У меня есть абсолютно точные данные, что медики, скорее всего из «Кремлевки», участвуют в акции по физическому устранению Президента. Скажите, сейчас у него кто-нибудь из медперсонала есть?
— С минуту назад была его постоянная медсестра, которая сделала плановые уколы и ушла. Сейчас рядом с Президентом находится дежурный врач. Мне кажется, нет никаких оснований… продолжил объяснять Фадеев и вдруг запнулся, видимо, его кто-то отвлек от разговора. — О черт! Сергей, кажется, вы оказались правы: у Президента действительно что-то с сердцем! Извините, но мне надо…
— Постойте! Ни в коем случае не везите его в «Кремлевку»! — взволнованно закричал Савелий. — Это опасно!
— Почему? — удивился Фадеев.
— Не спрашивайте, как, что и почему: просто поверьте на слово! Берите свою машину и отправляйтесь в ближайшую городскую больницу! — голос Савелия был столь убедительным, что ему нельзя было не довериться.
— Хорошо, хорошо! — пообещал Фадеев взволнованным голосом и отключился от связи…
Несмотря на то что у резиденции Президента уже дежурила неизвестно кем вызванная реанимационная «скорая», Фадеев, полностью поверив предупреждениям Савелия, взял на себя ответственность и решительно отказался от ее услуг. Затем, быстро пробившись по «03» (его аппаратура позволяла блокировать все другие звонки), крикнул девчушке, принимающей вызовы:
— Говорит начальник Службы безопасности Президента! Девочка, дорогая, у Президента плохо с сердцем! Немедленно реанимационную машину в Кремль!
— Какого еще президента? А вы, часом, не шутите? — спросила телефонистка.
— Я таких шуток не понимаю! Да и работать вы мне мешаете…
— Я тебе дам шутки! — заревел в трубку Фадеев. — Плохо Президенту России! Срочно высылай «Скорую помощь» в Кремль! Если сию же минуту не вышлешь к нам машину, сядешь за неоказание помощи! А я постараюсь, чтобы тебе каторга медом не показалась!
— Ой, извините! — испугалась девушка, до которой, вероятно, дошло, что звонят действительно из Кремля. — Простите, пожалуйста, — она даже всхлипнула от испуга, — нам столько психов звонит… Куда направлять-то?
— В Кремль! — крикнул Фадеев. — Только пулей, милая! — уже мягче добавил он.
— Да-да! Я сейчас, я мигом! Я сейчас, я мигом! — несколько раз повторила телефонистка, дрожащими руками вызывая дежурных медиков.
