— Понял.
— А что ты нос сразу повесил? У нас же еще есть больше трех часов! За это время можно столько дров наломать.
— И то правда, — охотно согласился Константин и весело воскликнул: — В таком случае, граф, садитесь в экипаж: нас ждут великие дела!
— Какие же, маркиз?
— Тебя — получить свою долю благодарности от счастливого семейства Васька, а потом, у-у-у… — Он многообещающе подмигнул.
— А вот по поводу твоего «у-у-у» сразу предупреждаю: мои мысли всецело обращены к моей любимой девушке, которая, к сожалению, находится сейчас очень далеко от меня.
— Мысли, согласен, а тело?
— Дорогой мой Костик, как может человек, всеми мыслями находясь с любимой, отдавать свое тело другой женщине?
— Мне кажется, что одно другому никак не мешает!
— Раньше мне тоже так казалось. Но что твои годы: когда-нибудь и ты придешь к такому выводу.
— Слушай, ты на меня такую любовную тоску навел, что мне вдруг до безумия захотелось влюбиться в хорошую девушку! -воскликнул Рокотов-младший.
— А это означает, что ты еще не совсем потерянный для любви человек! — серьезно проговорил Савелий и вдруг весело рассмеялся: — Ладно, пожалею тебя и ровно на три часа двенадцать минут я — твой напарник.
— Во всем?
— В разумных пределах.
Из дома Лолиты, после горячих объятий и поцелуев благодарного семейства, все отправились в небольшой уютный ресторанчик, снятый на корню счастливой мамашей. У ресторанчика было весьма символическое название — «Все еще впереди», и находился он в удивительно живописном месте Подмосковья, окруженный вековыми, дубами, с красочным фонтаном, в котором плавали золотые рыбки.
Зная, что Константин привезет своего друга, предусмотрительная Лолита пригласила несколько своих симпатичных моделей. Вполне платоническое общение с численно преобладающим, да к тому же еще очень привлекательным, женским окружением наполнило эти часы теплотой, весельем и, как ни странно, принесло полное моральное удовлетворение Рокотову-младшему. Однако обилие красивых, стройных и очень сексуальных девушек привело к тому, что, пока Костик пытался разрешить задачку буриданова осла, не зная, на ком остановиться, время вышло, и ему пришлось исполнять слово, данное Савелию. Утешало лишь одно: со всеми, кто ему понравился, он сумел обменяться телефонами и был твердо намерен, когда выпадет свободное время, оторваться по полной программе.
Два дня, проведенные на даче Богомолова, пролетели для Савелия почти незаметно. Он действительно был рад тому, что согласился на предложение генерала. Особенно когда он, выбрав момент и уединившись в лесу, развалился в густой траве. Именно в этот момент Савелий и почувствовал, как же он устал за последние дни. И сейчас, впитывая в себя живительную энергию матушки-земли и наслаждаясь природой, посвежевший после только что прошедшего дождя, он каждой клеточкой своего тела ощущал, как в нем прибывают и прибывают просто немереные силы. Кажется, приди ему в голову крутануть земную ось, и это не составит большого труда…
К себе домой Савелий вернулся к обеду в понедельник. И оставшееся время до звонка Воронова он посвятил анализу и размышлениям над смыслом полученного от него письма. Исследовав каждое слово, каждую фразу и общий стиль написанного, Савелий не нашел ни единой зацепки: ничего, от чего можно было бы оттолкнуться и уловить хотя бы намек на то, откуда ветер дует, откуда исходит угроза.
Богомолов оказался прав: только фраза о времени выпадала из общего стиля, бросалась в глаза, но что это могло означать, Савелий так и не смог разгадать. Оставалась маленькая надежда, что именно в разговоре с Вороновым, даже если он не сможет или не захочет сказать что-то определенное, удастся что- то понять. В конце концов Савелий вынужден был признаться самому себе, что нетерпение, с которым он ждал этого звонка, было связано с тем, что ему не просто хотелось услышать ЕГО ГОЛОС, ему хотелось убедиться в том, что Воронов ЖИВ.
Примерно около половины десятого вечера Савелий настолько устал от размышлений, что решил просто отвлечься: включил лазерный плеер, вставил в него диск с песнями Аллы Пугачевой, удобно устроился на диване и с удовольствием стал слушать. Вдруг словно какая-то неведомая сила подбросила его на диване: ему пришло в голову, что на всякий случай стоит записать разговор с Андреем. К счастью, времени хватило, чтобы подключить специальную аппаратуру, принесенную Вороновым еще с год назад. До этого момента не было необходимости ее применять. Ровно в десять часов раздался звонок, и Савелий схватил трубку:
— Слушаю!
— Савелий? Это ты? — прозвучал голос Воронова: какой-то бесцветный, как бы чужой, тем не менее это действительно был голос Андрея.
— Да, я! Привет, братишка!
— Здравствуй! Как ты?
— У меня все хорошо! Лучше расскажи о себе.
— Ты приедешь? — словно не слыша его вопроса, спросил Андрей.
— Эндрю, ты можешь говорить? — Савелий специально назвал его Эндрю, чтобы дать понять, что хочет узнать: говорит ли Воронов под контролем или нет.
Если да, то в ответ должна была прозвучать фраза: «Эндрю? Как давно ты меня не называл так!» — а если не под контролем, но есть реальная угроза, что его могут подслушивать, то в ответной фразе обязательно должно было прозвучать слово «спокойно».
Тем не менее ответ Андрея прозвучал настолько нейтрально, что ввел Савелия в некоторое недоумение, причем последовал ответ после небольшой паузы.
— Я говорю.
— Я о другом, — попытался намекнуть Савелий, но Андрей снова тупо повторил:
— Ты приедешь?
— Хотя бы намекни, Андрюша, что случилось?
— Это не телефонный разговор!
— Ты не можешь говорить?
— Я говорю.
— Господи, братишка! Ты пугаешь меня! Снова пауза.
— Речь идет о жизни и смерти!
— Твоей?
— Речь идет о жизни и смерти! — тупо повторил он бесстрастным голосом и снова после паузы.
— Как я тебя найду?
И вновь пауза, во время которой Савелий ощутил некое черное поле, исходящее из трубки. Чье это поле? Андрея или кого-то другого? Ответить на эти вопросы Савелий не успел: снова послышался голос Воронова:
— Перед твоим вылетом в Нью-Йорк я позвоню тебе. — Пауза. — Когда ты собираешься вылететь?
— Как только оформлю визу. Пауза.
— Но у тебя же есть виза.
— Ее нужно подтвердить. Думаю, что через пару дней смогу вылететь к тебе. Очередная пауза.
— Хорошо, послезавтра, в десять утра по московскому времени жди моего звонка!
— Хорошо, братишка, буду ждать, — проговорил Савелий.
Его насторожил пришедший в голову естественный вопрос: почему Андрей не спросил ни о сыне, ни о жене своей Лане, которую любит без памяти, и это очевидное отсутствие интереса к ним сильно встревожило Савелия. Это совсем не было похоже на его брата, а потому он сам поинтересовался, чтобы убедиться, что не с машиной разговаривает:
— Ты своим звонил?
Пауза продлилась несколько дольше, чем ранее.
