Ведерников незаметно вогнал контейнер с иглой в землю, заровнял его, потом поднялся с лавки, бросил последний взгляд на своего верного слугу и, не торопясь, пошел в сторону вишневого «Мерседеса».
Через четыре с половиной часа он уже сидел в самолете авиакомпании «Люфтганза», который уносил его во Франкфурт-на-Майне…
Естественно, ничего не зная об этих событиях, Воронов попросил у Богомолова разрешения лично участвовать в задержании того человека, племянник которого убил нескольких солдат. Когда он в сопровождении двух сотрудников ФСБ вошел в приемную Ведерникова, молодая симпатичная секретарша спросила:
— Вы к кому?
— Мы? Как вас зовут, красавица?
— Марина Владимировна, секретарь господина Ведерникова, — представилась она.
— Так вот, Мариночка, можем ли мы лицезреть Владислава Фридриховича?
Девушка, как-то очень уж подозрительно разглядывая Воронова, воскликнула:
— Вы знаете, а его нет! Он еще до обеда ушел и не сказал куда. Обычно все знает его личный помощник, Федор, но он тоже ушел вместе с ним.
— Почему вы так странно смотрите на меня? — спросил Воронов.
— Мне кажется, что ваше лицо мне знакомо…
— Знакомо? Откуда? — удивился Андрей. — Лично я вас вижу впервые.
— А я вспомнила! — неожиданно воскликнула секретарша. — Я видела вас на фотографии, которую взял с собой Федор, когда улетал в Омск…
— Федор? Да кто такой Федор? — нахмурился Воронов, но его память готовила подсказку.
— Федор? Я ж вам уже сказала: это помощник Владислава Фридриховича. Федор Полторацкий, — пояснила девушка и тут же спросила: — Вы встретились с ним в Омске?
— И у него такая седая голова? — не обратив внимания на ее вопрос, спросил он.
— Да, за это его иногда называют Седым…
— И ушли они…
— В одиннадцать часов.
— А сейчас половина пятого… — задумчиво проговорил Андрей.
— Если точнее, то шестнадцать тридцать семь, — вставила секретарша.
В этот момент запиликал телефон Воронова.
— Да, слушаю!
— Ты сейчас где, майор? — раздался в трубке голос Рокотова-старшего.
— В приемной Ведерникова, а что?
— Твой Седой нашелся!
— Где?
— В Нескучном саду…
— А что это он там делал?
— Спал на скамейке.
— Спал?
— Ага, вечным сном.
— Известно, от чего он… — начал Андрей, но, взглянув на секретаршу, договорить не решился.
— Пока судмедэксперты ничего определенного сказать не могут: более всего склоняются к инфаркту, но… Представляешь, в мусорной урне нашли сломанный мобильник. Странно это… — полковник вдруг перешел на другую тему, — как ведет себя Ведерников?
— А Ведерников себя никак не ведет.
— В смысле?
— В смысле, что его уже несколько часов нет на рабочем месте и, кстати, ушел он, как говорит его милая секретарша, — он бросил красноречивый взгляд в сторону девушки, и та вся зарделась от удовольствия, — вместе с этим Седым.
— Вот как? Очень интересно! Кажется, мы его, Воронов, проворонили… извини за нечаянный каламбур.
— Так что, объявить во всероссийский?
— Объявляй, хотя это уже вряд ли что даст, — скептически заметил Рокотов-старший, — вот что, оставь-ка ты там одного нашего сотрудника, а сам быстренько ко мне: тебя тут сообщение дожидается.
— Срочное?
— А как ты думаешь, если сообщение из Америки?
— Господи! — воскликнул Андрей. — От Бешеного?
— В точку!
— Лечу! — Он отключил мобильник и повернулся к одному из сотрудников ФСБ.
— Послушай, Сурогин, остаешься здесь… — он перехватил его восхищенный взгляд в сторону секретарши и добавил: — За старшего… Не давай девушке скучать и, как только вернется Ведерников, сопроводишь его к нам.
— А Полторацкого?
— Полторацкий уже у нас!
— Федор у вас? — удивилась секретарша. — Так вы и спросите у него, где шеф: он всегда все про него знает.
— На этот раз он ничего не может ответить, — глубоко вздохнул Воронов.
— Почему?
— Полторацкий находится без сознания.
— Как без сознания? — Она переспросила таким тоном, словно спрашивала: «Как ушел в магазин?», но тут же спохватилась и воскликнула уже совсем другим тоном: — Как без сознания?!
— Врачи говорят: инфаркт. — Воронов на всякий случай решил проявить осторожность.
Когда Андрей появился в приемной Богомолова, Михаил Никифорович хитро взглянул на него.
— Что? — насторожился тот.
— Тебя ждут.
— Кто?
— Как кто? Константин Иванович!
— Уже вернулся?
— Откуда?
— Чего ты мне мозги крутишь, Михаил Никифорович? — недовольно буркнул Андрей. — Ты же сам говорил, что Богомолов уехал на важную встречу на Балканы.
— Уехал — точно, на важную встречу тоже точно, вот только не на Балканы…
— И куда же?
— Он тебе сам все скажет. Иди! — Полковник мягко подтолкнул Воронова в сторону кабинета.
— Войдите! — раздался голос Богомолова, когда Андрей постучал в дверь.
— Разрешите?
— Входи, входи, майор. — Богомолов вышел из-за стола и сделал несколько шагов в его сторону. — Ну, как ты? — генерал сам обнял его за плечи. — Доктора говорят, что вроде бы обошлось без последствий.
— Так точно, Константин Иванович! Память восстановилась полностью! — бойко отрапортовал Воронов. — С прибытием вас из… сам уж не знаю откуда!
— Из Нью-Йорка. Из Нью-Йорка, дорогой мой Воронов. Огромный тебе привет от братишки, а еще он просил передать тебе это. — Генерал протянул ему симпатичную рамку, в которую была вставлена фотография с улыбающимися Розочкой и Савелием, одетыми для свадебной церемонии, а между ними, на руках отца, радостно улыбался маленький Савушка.
Надпись гласила:
«Нашему дорогому Андрюшке в наш Великий день! Не грусти, что не был с нами физически: ты с нами всегда рядом духовно! Это была лишь репетиция, а главная церемония будет в Москве!
Твои Розочка и Савелий, а также племянник 13 ноября 2000 года»
