что было заметно по его озорно поблескивающим темным глазам.
— Я очень давно не был в опере, — ушел от прямого ответа Ведерников, — и с удовольствием составил бы вам компанию, но, увы, одет не должным образом.
На нем были видавшие виды потертые старые джинсы и какая-то поношенная, неопределенного цвета куртка, из-под ворота которой выглядывала не первой свежести водолазка.
— По старой большевистской традиции конспирируетесь? Правильно, — одобрил Широши. — Переоденетесь в лимузине, где найдете смокинг вашего размера, — не терпящим возражений тоном приказал он.
Ведерников, кряхтя и морщась, полез в лимузин. Когда он, переодевшись, вылез из машины, Широши, критически оглядев его и одобрительно хмыкнув, объявил:
— У меня заказана ложа. Дают «Аиду» Верди. Я под настроение с большим удовольствием послушал бы «Севильского цирюльника», но, к сожалению, репертуар Венской Оперы мне не подвластен.
Ведерников поежился от этой обычной, в духе Широши, невинной шутки.
Спустя несколько минут они сидели в ложе бельэтажа, где, естественно, никого, кроме них, не было, и слушали увертюру.
Ведерников напряженно ждал, что последует дальше. Широши явно наслаждался музыкой и пением и весь первый акт не проронил ни слова. В антракте Широши достал из барсетки крокодиловой кожи небольшую фляжку и две маленькие серебряные рюмки.
— Вы еще не забыли вкус моего любимого напитка?
— Не забыл.
Они выпили по две рюмки, и Ведерников сразу почувствовал прилив бодрости.
— Когда вы спешно покидали Москву, Славик, как себя чувствовал наш недостойный конкурент господин Мо?
Так на китайский манер они всегда именовали бывшего управляющего делами администрации Президента России Петра Петровича Можаева, ставшего в настоящий момент государственным Секретарем Союза России и Белоруссии.
— По-моему, как обычно, бодр и весел. Наверное, травит свои старые анекдоты новым белорусским подчиненным.
— И правда, чего ему волноваться? — подхватил Широши. — Прокуратура дело закрыла. А вы когда с ним последний раз встречались? У вас же всегда были самые нежные отношения, не правда ли?
— Да, конечно. А виделись мы незадолго до моего отбытия.
— Так что он наверняка осведомлен о вашем внезапном отъезде?
— Думаю, да.
— Тем лучше. Значит, ваш звонок, скажем из Страсбурга, его никак не удивит. Вы ведь знаете его прямой телефон?
— Естественно. — Ведерников терпеливо ждал конкретных указаний.
— Дело в том, что наш деловой господин Мо получил приглашение на инаугурацию нового Президента США. Но он опасается ехать, поскольку швейцарским прокурором выдан ордер на его арест. Чтобы успокоить господина Мо, ему с нарочным мною отправлено письмо, где прямым текстом говорится, что после процедуры инаугурации его ждут серьезные деловые переговоры, результатом которых может стать легальный перевод денег со счетов, подозрительных для швейцарских законников, на другие, абсолютно чистые.
— А как… — начал Ведерников, но Широши его оборвал:
— Вам в детали вдаваться нет необходимости. Нужно завтра вечером позвонить ему и подтвердить, что все, о чем говорится в полученном письме, — правда. И ему жизненно необходимо лететь в Америку, совершенно ничего не опасаясь.
— Понятно. Будет исполнено.
— Вы ведь неплохо его знаете. Как вы думаете, Слава, он клюнет?
— Думаю, обязательно клюнет. Человек он как будто неглупый, но по натуре
— завхоз. А завхоз и в политике — завхоз. Как почует навар, ничто его не удержит. А кроме того, он воображает себя мировой политической величиной. Ведь наши политики — от депутатов до мэров, — как изберут их, сразу надуваются, что твои индюки.
— Оценка резкая, но в целом справедливая, — рассмеялся Широши. — В посольстве США господину Мо объяснили, что сделать визу в его дипломатическом паспорте к нужному сроку они не успеют…
— Это его наверняка обидело, — заметил Ведерников.
— В своем письме я ему доходчиво объяснил, что его дипломатический паспорт в Америке не действителен и потому посольские тянут с визой, но не поставят в тот паспорт, и поэтому ему не стоит терять время, а надо ехать по имеющемуся у него общегражданскому заграничному паспорту, в котором стоит долгосрочная американская виза… — вкрадчиво вставил Широши, — и выбор у него остается простой — деньги или осторожность. Что он выберет, Славик, как вы думаете?
— Думаю, деньги.
— Ну, если вы, мой друг, не ошибаетесь, то мы немного отыграемся за то печальное поражение, когда он отверг предложение нашей фирмы и предпочел этого прохиндея-албанца. А мне так хотелось принять хотя бы небольшое участие в реставрации древнего Кремля.
— Албанец-то все карты на стол сразу выложил, а мы темнили тогда… — напомнил Ведерников.
— Вы ведь знаете, Владислав, я предпочитаю иметь дело с умными и понимающими людьми, а не с наглым быдлом. — В голосе Широши зазвучали суровые нотки. — Господин Мо мой простейший тест не прошел — теперь пусть пеняет на себя. И вообще, надоели мне эти самонадеянные кремлевские жулики!
— А что с ним будет в дальнейшем? — робко поинтересовался Ведерников.
— Ничего особенно страшного. В американском аэропорту его арестуют обычные рядовые сотрудники ФБР и, даст бог, депортируют в Швейцарию, где его с нетерпением ждут, а нам скажут спасибо.
— Ну и голова же у вас, шеф! — с неподдельным уважением промолвил Ведерников.
— Представьте себе, Славик, спасибо нам скажут и в Кремле. Есть там серьезные силы, которые будут рады любому предлогу разделаться с прошлой командой. Уверен, что сейчас вы, Славик, очень удивитесь, услышав, что после ареста в Америке господина Мо Президент Путин прикажет разобраться и с элитной квартирой стоимостью в полмиллиона долларов, «подаренной» Генеральному прокурору тем же самым господином Мо.
Взгляд расширенных глаз Ведерникова не требовал лишних пояснений.
— Учитесь, Славик, пока я жив! — самодовольно улыбнулся Широши. — Мы делаем всего один, довольно примитивный по сути ход, а каков выигрыш?
К этому времени антракт заканчивался, и прозвучал последний звонок.
— Ладно, не буду вас больше мучить музыкой Верди. Идите домой, хорошенько отдохните и рано утром поезжайте в Страсбург. Паспорта, визы, деньги — все в порядке?
— Обижаете, шеф!
— Господину Мо позвоните часов в шесть вечера из гостиницы через оператора. Надеюсь, к тому моменту он окончательно созреет для «подвигов». Да, чуть не забыл. Из Страсбурга вернетесь в Вену. Запомните адрес, — Широши продиктовал, — и имя Курт Хагер. Парнишка забавный, но очень активный. Передайте ему от меня большой привет и скажите, что его премьера немного откладывается. Именно так — не отменяется, а откладывается, он поймет…
— Судя по всему, вы задумали очередное большое шоу? — догадливо спросил Ведерников.
— После крупного булыжника по имени «господин Мо», я готовлю еще несколько тяжелых камешков, которые, наверное, все-таки немного потревожат это гнилое, заросшее ряской кремлевское болото. Но знать подробности плана вам пока рано. Успехов, Славик.
Ведерников удалился. А Широши, вернувшись в ложу, закрыл от удовольствия глаза и полностью погрузился в волшебный мир музыки великого итальянца…
Какие мысли роились в голове этого удивительного человека? Нам ли дано это узнать, если сам Бешеный, с его неземными способностями, так ни разу и не сумел прочитать мысли своего похитителя?
Завтра первым рейсом компании «Бритиш Эйр-лайнз» Широши предстояло вылететь в Лондон…
