лошадей. Для него существует только дочь… Да, Кристалл любит лошадей и раньше иногда участвовала в состязаниях. Правда, не достигла больших высот. Отвлекалась на дела, которые нравились ей гораздо больше. — Его губы скривились, выражая то ли неодобрение, то ли сожаление. — Сейчас она замужем и живет за границей.
Тарин с трудом сохранила невозмутимое выражение лица. Ее настроение резко улучшилось. Тарин теперь поняла, почему Майк был так груб с нею при первой их встрече, и, поняв, оправдала его. Сходство между нею и Кристалл не ограничивалось внешностью. И та, и другая происходили из богатых семей. Их обеих обожали отцы. К тому же обе девушки любили лошадей, увлекались скачками с преодолением препятствий. Неудивительно, что Майк отнесся к Тарин с подозрением и предвзятостью.
— Ну что, вы удовлетворили свое любопытство? — сухо осведомился Майк. — А теперь посвятите меня в свои планы, Тарин. Если, конечно, вам не трудно.
Тарин на мгновенье растерялась. Ее интересовало совсем другое. Прежде всего, каковы его чувства к бывшей невесте? Ей не терпелось узнать, останется ли Майк с отцом и сможет ли она еще увидеться с ним. Как долго он пробудет в Австралии, не улетит ли завтра же утром, навестив отца? Вернется ли Майк в Голландию или отправится куда-то еще?
Вопросы придется оставить на потом. Ему хотелось поговорить о планах соседки. Что ж, пора вспомнить о вежливости.
К тому времени, когда они допили кофе, Тарин рассказала Майку о своем замысле во всех деталях: у кого она будет закупать породистый молодняк для обучения и кому продавать уже подготовленных к выступлениям скакунов. Как планирует содержать лошадей и отбирать наиболее подходящих для спортивной карьеры. В будущем Тарин надеялась заняться и тренировкой наездников. Майк внимательно слушал ее, время от время одобрительно кивая, и даже дал несколько дельных советов.
Тарин удивил его искренний интерес к ее делу. Разительное отличие от реакции матери, родственников и городских друзей. Они полагали, что Тарин сошла с ума, не желая возвращаться к беззаботной жизни в Мельбурне. В крайнем случае Тарин могла бы выйти замуж за одного из своих поклонников. Несмотря на хромоту, она все еще оставалась выгодной добычей. Но открыть собственное дело, взвалить на плечи огромную ответственность, обречь себя на непосильную работу? Это было выше их понимания. Отец один одобрял ее…
Девушка заморгала, чтобы избавиться от туманной пелены перед глазами. Тоска по отцу не становилась слабее.
— Мне пора, — произнес Майк, поднимаясь из-за стола. — У вас был трудный день, вы, наверное, очень устали.
Тарин покачала головой.
— У меня остались неоконченные дела, — обронила она, не желая ни задерживать ночного гостя, ни показывать ему, что она вовсе не устала. Девушка прошла к двери. — Надеюсь, ваш отец поправился и его завтра выпишут. — Тарин поколебалась долю секунды и рискнула спросить: — Вы какое-то время пробудете дома, правда? Ведь надо заботиться об отце…
— Я вернулся надолго, — легко ответил Майк.
Тарин схватилась за ручку двери под его пристальным взглядом. Хорошо, если Майк останется и возьмет на себя управление молочной фермой. Но вернуться — это не то же самое, что жить дома и стать ближайшим ее соседом.
— Продолжите карьеру ветеринара, инженера-химика или фермера? — беззаботно поинтересовалась девушка.
Майк остановился в дверях.
— Вы угадали. И то, и другое, и третье. Но если честно, в основном я буду заниматься селекцией, Мы договорились с отцом. Он продолжит работу с поголовьем молочных коров, а я… — Майк замолчал, покусывая губы. — Простите, что отвлекаю вас от дел. Расскажу поподробнее как-нибудь в другой раз, — выговорил он, не замечая расстройства Тарин. — Я слишком злоупотребляю вашим вниманием. Спасибо за омлет, Тарин, он был великолепен. До встречи!
— До встречи, — эхом ответила девушка, автоматически выходя следом. Она хотела включить свет во дворе, поскольку на землю уже опустилась бархатная ночь. Тарин стояла в дверном проеме, готовясь шагнуть наружу. Но Майк вместо того, чтобы выйти на веранду, вдруг обернулся и оказался лицом к лицу с нею.
— Я должен извиниться перед вами, не правда ли?
— За что? — Сердце Тарин гулко забилось.
Майк улыбнулся.
— За дурные мысли о вас. За то, что называл вас избалованной девицей, которой все подают на блюдечке с голубой каемочкой. Испорченное богатое дитя, не утруждающее себя настоящей работой, считал я.
— О, Майк. — Тарин подняла лицо навстречу ему, и их глаза встретились. Тарин обдало горячей волной радости. Чувства смешались. Значит, он изменил свое мнение о ней. — Неужели вы готовы признать, что я лучше, чем вы думали? — спросила девушка, широко распахивая глаза. Четырнадцать месяцев она мечтала об этом миге!
— Вы достойны уважения. Вы даже лучше, чем показываете окружающим. Вы очаровали моего отца. И не только предложением купить землю. Его растрогало, что вы навестили его в больнице. Знаете, Тарин, он считает, что у вас великолепное чувство юмора. Когда я зашел к нему, он все еще улыбался вашей шутке о кардиохирурге. Ко всему прочему папе понравились те журналы, что вы привезли ему в больницу.
Неожиданно руки Майка легли на плечи Тарин. Длинные теплые пальцы коснулись ее тонкой шеи. Девушка вздрогнула.
— Я недооценил вас, когда решил, что вы не в состоянии бороться с трудностями. Вы оказались сильным человеком. Справились с травмой, сами управляете имением. А создание конно-спортивного центра не всегда по плечу даже самому выносливому мужчине. — Майк нежно гладил плечи Тарин, мешая ей задуматься над его словами. — Вы простите меня? — Он наклонился к девушке так низко, что она чувствовала дыхание мужчины, смешанное с его запахом — теплым, пряным. — Может, поцелуй загладит мою вину? — Глаза Майка возбужденно блеснули. — У вас самые неотразимые губы в мире…
Она хрипло рассмеялась.
— Вы не обязаны заходить так далеко, — сказала Тарин, чувствуя, что не в силах отвернуться. Ее гипнотизировали очертания мужского рта и близкое дыхание Майка. Она знала, что не должна слушать ласковые слова о красивых губах. Не должна поддаваться ему. Ведь он соблазняет ее. Вот так же его однажды совратили совсем другие губы. Но что-то держало ее на месте, не давая повернуться и уйти.
— Не обязан… Но если я хочу? — пробормотал Майк. Не дожидаясь ответа, он приподнял ее подбородок, наклонил голову и губами коснулся рта девушки.
И не отстранился. Его губы задержались, позволяя Тарин вновь ощутить их тепло и настойчивую твердость. У нее закружилась голова. Это совсем не похоже на вежливый поцелуй в честь примирения! Майк мягко надавил на губы Тарин и нежно провел по ним языком. Девушка застонала от наслаждения. Никто никогда не целовал ее так!
Не чувствуя сопротивления Тарин, Майк притянул ее к себе. Так близко, что она различала лихорадочный стук его сердца. Или своего, Тарин не могла понять. Майк целовал ее все настойчивее, его неровное дыхание опаляло ее лицо. Тарин отвечала на его прикосновения с неожиданной страстью. Не только губы — все тело отозвалось на близость мужчины. Вздымалась и опускалась грудь, дрожали ноги. Казалось, даже кровь вскипает в венах! Тарин слышала звон в ушах.
Звон становился все громче. Тарин резко отпрянула.
— Телефон!
— Самое время! — глухо прорычал Майк, поднимая голову. Он перевел дыхание и неожиданно добавил: — Что ж, может, оно и к лучшему…
«К лучшему»? Девушка выскользнула из его рук и, задыхаясь, произнесла:
— Всего доброго. Спокойной ночи.
Тарин развернулась, чтобы успеть поднять трубку, пока телефон не перестал звонить. Майк обрадовался, что их прервали? Понимал, что не сдержал себя и сорвался? Наверное, он не ожидал столь
