— Пожалуйста, фрау Хелмер, — положив трубку, охранник снова вышел из будки. — Вы можете пройти. Фрау Дагмар ждет вас. Ступайте к дому, — он сделал жест рукой, указывая на аллею, — вас там встретят.
— Благодарю, — скрывая смущение, Лиза прошла.
Она шла медленно, удаляясь от ворот. Вокруг нее поднимались деревья, те самые, о которых рассказывал ей Руди, — хранившие следы войны. Некоторые и в самом деле были лишены крон. Они стояли как строй солдат, ствол к стволу, и свет почти не пробивался между их ветвями, — в аллее царил полумрак. Огромные дубы с широкими стволами склоняли обожженные, безлистные ветви до самой земли. Расколотые пополам стволы каштанов высохли, потеряв соки, словно кровь вытекла из них. Платаны с обломанными ветвями казались забытыми судьбой инвалидами.
«Зачем оставили все эти деревья? — подумала Лиза, чувствуя невольное волнение при взгляде на парк. — Лучше бы их выкорчевать, ведь на них невозможно смотреть, чтобы сердце не содрогалось от горечи. Словно немой укор, обвинение, упрек». Никогда еще, даже в сорок пятом году, Германия не казалась ей такой непримиримо враждебной, разве что боры под Хаймом, там она ощутила подобные чувства.
От главной аллеи парка в обе стороны устремлялись более мелкие аллеи, теряясь в чаще, и Лиза поймала себя на мысли, что никто не заставил бы ее в одиночку гулять по этому парку. Парк выглядел зловещим и мрачным. Не менее зловещим показался Лизе и дом фон Крайслеров. Заметив, что деревья редеют, она ускорила шаг. Действительно, аллея скоро кончилась. Она привела Лизу к… озеру. К своему изумлению, Лиза обнаружила, что особняк фон Крайслеров, который она представляла себе стоящим на широкой ровной площади, на самом деле стоит на… воде. На озере Альстер, волны которого плещутся у самых окон первого этажа здания. От гранитной набережной, в которую уперлась аллея, к дому вел подвесной мост. Он спускался к небольшой площадке перед входом, отделанной розовым мрамором. Справа и слева плескалась вода, а в центре, перед ступенями, ведущими на высокое крыльцо, был устроен искусственный бассейн, в котором плавали лебеди, два белых и один черный. Вокруг бассейна в каменных вазах цвели огромные красные цветы, похожие на гортензии.
Лиза остановилась, пораженная открывшимся ее взору зрелищем. День был облачным, солнце над озером светило тускло. От того воды озера казались густо-серыми с металлическим отблеском. Дом баронов фон Крайслер, который издалека, судя по шпилям, выглядел огромным, на самом деле оказался не так уж велик. Он имел два этажа, но был увенчан высокой, как у готических соборов крышей. Пройдя по подвесному мосту и приблизившись к особняку, Лиза обнаружила, что он сделан не из черного, а из темно- серого камня. Она подошла к бассейну, в этот момент входные двери дома с зеркальными стеклами открылись, появилась горничная в аккуратном темном платье и кружевной наколке на волосах.
— Фрау Хелмер, — девушка присела в реверансе, — доброе утро. Пожалуйста, входите.
— Спасибо, — Лиза поднялась по ступеням на крыльцо и вошла в дом вслед за горничной в просторную прихожую. Несмотря на внешнюю громоздкость, дом баронов фон Крайслеров внутри был очень уютным семейным гнездом, а не королевским дворцом, как она сначала посчитала.
Холл был отделан под идеально уложенную и отполированную кирпичную кладку, к которой были прикреплены массивные бронзовые светильники, обвитые цепями, похожие на средневековые факелы. С ними гармонировала и решетка камина, над которым красовались круглый щит с фамильным гербом и перекрещенные мечи под ним. Немногочисленная мебель внизу была сделана из мореного дуба и так же отделана бронзой.
Лиза сразу почувствовала себя неловко в доме фон Крайслеров. Сказать по чести, она немного видела таких домов, жилых, не превращенных в музеи, в которых одна семья жила много-много лет, из поколения в поколение. С первого мгновения ощущалось, что у дома была собственная история, и своя душа, он жил какой-то особой жизнью. Вообще, Лизе почудилось, дом был очень недоволен, что она пришла.
Закрыв за Лизой дверь, горничная бесшумно исчезла в одной из боковых комнат, а к гостье по лестнице, ведущей в комнаты второго этажа, спустилась молодая женщина в элегантном светлом костюме, очень тонкая, как тростинка, и кажется, столь же уязвимая. «Если это и есть фрау Дагмар, — мелькнула у Лизы мысль, — вполне понятно, почему Руди так заботится о том, чтобы она не узнала о его любовных похождениях. Она умрет сразу, это верно».
Однако первое впечатление было обманчивым. Когда женщина подошла ближе, Лиза увидела, что несмотря на тонкость и природную бледность Дагмар, судя по всему, обладает большой силой духа. Во всяком случае, она без всякого стеснения или жеманства или иного проявления нервности посмотрела на Лизу прямо, спокойно, даже с вполне объяснимым, доброжелательным интересом.
— Фрау Хелмер, я рада встретиться с вами, я слышала о вас от мужа, — Лиза вздрогнула, значит, все правда, — но никогда не имела прежде возможности увидеть вас. Как вы чувствуете себя? Руди говорил мне, что вы очень переживаете гибель своего мужа. Я понимаю, как это тяжело. Примите мои соболезнования. Вам следовало бы раньше появиться у нас, и нечего стесняться. Хотя мы и называемся баронами, у нас все просто. Мой отец не любил напыщенности, и матушка поддерживала его. Я очень рада познакомиться, — Дагмар подошла к Лизе и протянула ей руку.
Лизе ничего не оставалось, как пожать ее. Она едва удерживала улыбку на лице, так как готова была заплакать от отчаяния. Чего она только ни выдумывала, лежа без сна в постели в квартире на Империалгассе. Она думала, что Руди женился на Дагмар, потому что пожалел ее, возможно, она некрасива, она инвалид, нуждается в опеке. Но все обстояло совсем иначе, Дагмар фон Крайслер была молода и хороша собой, она вовсе не производила впечатления несчастной особы, которую нужно жалеть. Совсем напротив. Прекрасно образованная, улыбчивая, она была чуть выше среднего роста, светлые волосы забраны гребнем на затылке, на красивом лице с изящными чертами — темно-голубые, лучащиеся глаза. Руди любил ее, Лиза теперь не сомневалась в этом. Такую женщину, да еще с деньгами, как она слышала, он не мог не полюбить. А пожалел? А пожалел он ее, Лизу. Потому что она была вынуждена бежать с Родины, потому что осталась одна. Потому что нуждалась в помощи.
— Возможно, вы подниметесь? — предложила с улыбкой Дагмар. — Мы с мамой как раз собираемся завтракать. У нас готов пирог со свежими вишнями, он очень вкусный, я люблю его с детства, — сообщила она с подкупающей искренностью. — Я приглашаю вас, идемте. Я познакомлю вас с мамой, и мы прекрасно проведем время, лучше узнаем друг друга. Вы развеетесь. Вам надо отвлечься от своего горя, — в голосе Дагмар послышалось участие, и она заботливо коснулась плеча Лизы тонкими пальцами, унизанными перстнями: — Жизнь продолжается, надо жить дальше, фрау Хелмер, — проговорила она тише.
Да, надо жить дальше, с этим Лиза была согласна, но только не ей, не здесь и не с ними. Она вдруг совершенно отчетливо осознала, насколько она лишняя в жизни, которая протекала в этом доме, в Гамбурге, вообще в Германии. Зачем она приехала сюда? Здесь ее никто не ждет. Хотя… Она наклонила голову, скрывая от Дагмар насмешку, мелькнувшую на ее губах. Она понимала, что мысль, которая пришла ей в голову, низка, недостойна ни ее самой, ни женщины, принявшей ее с добром: «А что бы вы сказали, фрау, если бы узнали теперь, что я вовсе не фрау Хелмер, а русская эмигрантка, которая живет на соседней улице в квартире вашего мужа на полном его содержании и время от времени успешно замещает вас. Как бы вы улыбались, если бы вам стало известно, что перед вами — любовница Руди, и он обманывает вас так же, как обманывает меня». Но она сдержалась. Понимала, что не имеет никакого права быть жесткой и разрушать чужую жизнь, к которой, по сути, имеет лишь случайное отношение. Они жили в этом доме до нее, они пережили здесь войну, будут жить и дальше, когда она… А что она? Уйдет из их жизни? Вернется домой к энкэвэдэшникам, которые с удовольствием исполнят давно вынесенный приговор? Она оказалась в ловушке, и потому вынуждена была молчать и терпеть. Потому невероятным усилием воли заставила себя ответить Дагмар столь же доброй улыбкой, с какой та подошла к ней. Она попросила извинить ее за то, что не может принять приглашения, поскольку торопится на уроки, хотя чрезвычайно рада познакомится с фрау лично.
— Я всего лишь хотела просить господина Крестена, — продолжала она вполне уверенным голосом, — чтобы он рекомендовал мне зубного доктора. Вы знаете, я недавно живу в Гамбурге и почти ни с кем не знакома здесь. А зуб беспокоит меня уже вторую неделю. Сегодня ночь не спала, наверное, придется удалять. Я так боюсь дантистов, — она смущенно улыбнулась, — не хотелось бы обращаться к случайному доктору, вы понимаете…
