— Ты меня сюда толкнул, — сказала она.
— Да.
— Ты хотел, чтобы я оказалась в безопасности и не попала под горящие обломки? Или ты думал, что здесь может оказаться ловушка, настроенная на первого, кто войдет, и что бы там ни выскочило, оно бы выскочило на меня?
Тут я подобрался, кинул на нее обиженный взгляд и сказал:
— Конечно, первое. Ты обижаешь меня, Шейри.
— А я думала, тебя нельзя обидеть, Невпопад.
Она закуталась в плащ, вытянула вперед руку с шаром, чтобы освещать дорогу перед нами, и пошла в темноту.
И это было хорошо. Ну что ж, если никакая ловушка не встретила нас на входе, это не значит, что их тут совсем нет, и пусть они ловят Шейри, а не меня.
Кроме того, пока Шейри идет вперед, я надеялся, что она не заметит, как, толкая ее в темноту впереди себя, я вытащил у нее из кармана чудесный самоцвет. Я только что потерял свое заведение и считал — по меньшей мере справедливо было бы хоть как-то компенсировать потерю, даже если Шейри и ничего об этом не знала.
5
В ТЕНЯХ БА'ДА'БУМА
Переход от пульсирующего шума, изводившего нас в погребе, к почти пугающей тишине нового окружения оказался резким и неожиданным. Тишина стояла не просто полная — ее можно было сравнить с гнетущим безмолвием могилы. Понятно, такое сравнение ничуть не успокоило мое бешено стучащее сердце.
Да, это была пещера, но подобных пещер я раньше не видал. Небеса свидетели, мне не раз доводилось прятаться в пещерах, но то были маленькие, я бы даже сказал, ничтожные пещерки по сравнению с этой.
Я не мог поверить, что в природе существуют подобные вещи. Впереди виднелись каменные стены, плоские и узкие, кажется, поставленные лишь для того, чтобы обеспечить нам как можно больше путей, по которым можно было пойти. Перед нами лежало три входа. Как и предсказывал провидец, это были катакомбы — путаница подземных лабиринтов, в которых путники могли проплутать много дней, а то и всю жизнь.
При этом пылающая таверна и гнев лорда Беликоза хоть сами по себе и не стали приятнее, но в сравнении с нашим теперешним положением начали представать в более выгодном свете.
В темноте было трудно определить, как высоко вздымался потолок. Я поднял осклизлый камень и изо всех сил запустил его вверх, стараясь расслышать эхо от удара. Но так ничего и не услышал. Немного позднее вернувшийся камень ударил меня по голове. Я покачнулся и потер набитую шишку.
Шейри с жалостью посмотрела на меня. Если ей и не понравилось место, в которое мы попали, она ничем этого не выдавала. Она вообще казалась гораздо более в своей стихии, чем раньше.
— Держись поближе ко мне, — посоветовала плетельщица, подняв шар со светляками повыше, и прибавила резко: — Но близко не подходи.
— Что случилось, Шейри? — спросил я почему-то шепотом. — Боишься, что не сможешь удержаться?
— Именно, если ты имел в виду придушить тебя.
— Ну-ну, что-то это очень далеко от мольбы «помоги мне, Невпопад!», которую я не так давно слышал.
Она не стала отвечать на подначку, может быть потому, что понимала: я прав, а она терпеть не могла, если я оказывался прав. Поскольку преимущество над ней доставалось мне крайне редко, я решил, что лучше всего им воспользоваться немедленно. То есть заставить ее признать, что, когда ей надо было спасать свою тощую шею, она легко забыла про нелюбовь ко мне.
Но сама атмосфера места, в котором мы находились, не дала мне отвлечься на подобные пустяки. Пол пещеры, кажется, был земляной, а вдали было слышно, как капает вода. Шейри разглядывала проходы впереди, решая, какой выбрать. Мне казалось, что мы пропадем, как только вступим не в тот коридор. А что, если они все не те?
Словно темноты, мерного капания и холода было недостаточно, я ощутил кое-что еще.
Хочу напомнить вам, что я не маг и не плетельщик. Но я чувствую подобные вещи и сейчас как раз чувствовал их вовсю. В воздухе было что-то колдовское, только уж никак не в романтическом смысле. Словно тьма там стояла не только от недостатка света. В этом месте пахло полным отсутствием любви, и жалости, и милосердия, будто за ближайшим поворотом нас поджидало настоящее зло, готовое кинуться на нас, как только мы зазеваемся.
— Шейри, — тихонько позвал я, — что это за место?
— Точно не могу сказать, — ответила моя спутница. Затем она понюхала воздух, и ее нос сморщился. — У меня есть подозрения, но я лучше промолчу.
— Боишься ошибиться?
— Нет, — рассудительно ответила она. — Боюсь, что окажусь права. Бывает, достаточно просто назвать место и оказаться в нем, чтобы вызвать…
Но прежде чем она успела договорить, я услышал звук, который и до сего дня поднимает меня по ночам в холодном поту. Это был едва ощутимый и все же грозный звук, такой тихий, что я сначала не понял, где он раздался — в пещерах или у меня в голове.
Шейри огляделась, словно пытаясь выяснить, откуда мог идти такой звук.
— Ты тоже слышала? — спросил я. — Такой далекий гул? Словно… словно кто-то стучит в большой барабан?
Шейри бросила на меня быстрый взгляд и едва заметно кивнула. Больше она ничего не сказала и просто махнула рукой вправо, в сторону одного из входов.
Но я не собирался очертя голову бросаться куда-то, не представляя даже, что там может произойти.
— Погоди-ка, плетельщица, — сказал я. — Я не собираюсь никуда идти, не узнав, куда я направляюсь.
— А чего бы ты хотел? — спросила Шейри, уперев руки в бока. Я все ждал, когда же она заметит, что алмаза у нее больше нет, но она явно была слишком занята тем, что происходило вокруг. — Стоять тут до скончания веков?
— Это лучше, чем до скончания моей жизни. Не люблю лезть в опасность, не имея представления о том, что меня ждет.
— Ты? Ты будешь говорить мне, что хорошо, а что плохо?
Я шагнул к ней и чуть не поскользнулся на сырой земле, и не упал только потому, что опирался на посох.
— Не задирай нос, плетельщица. Это ты меня втянула во все эти дела, потому что занялась кражами. Ты знала, что встала на дурной путь. И очень боялась Беликоза и того, что он с тобой сделает, если поймает.
— Нет, — коротко ответила Шейри.
Я понимал, что глупо настаивать, поскольку меньше всего хотел сейчас привлекать внимание к алмазу, ведь я-то знал, что у плетельщицы его больше нет. Однако это я начал разговор, и не было смысла его обрывать.
— Еще как боялась. Я видел, как тебе страшно. Я никогда тебя такой не видел.
— Невпопад, — начала она таким голосом, в котором не слышно было презрения и самоуверенности, а уж к ним-то я успел привыкнуть. Говорила она вроде искренне. — Невпопад… пойми вот что: мне плевать, что случится со мной. Правда. Я не ищу смерти, но и не боюсь ее. Это очень отличает меня от тебя, потому что ты ставишь себя и свои интересы выше всего остального…
— Это потому, что тебе все равно, Шейри, и ничего хорошего в этом нет. Если тебе есть что сказать, говори.
— Хорошо. — Она тяжело вздохнула. — Ты говоришь, что в таверне увидел страх на моем лице.
