Датировано (по земному календарю, приблизительно) 3 декабря 2277 года.
Я должен позвонить ей.
Я сижу здесь дни напролет, думаю о том, что мне довелось повидать… о том, что этот ублюдок Дурла сделал с Мэриел, невзирая на то, что она находилась под моей защитой с тех пор, как вернулась во дворец. И по-прежнему думаю про себя: «По крайней мере, уж мои-то руки чисты. Что бы я ни делал, какие бы не вершил преступления… но, по крайней мере, я никогда так не издевался над женщиной».
А потом я задумался о чем-то более реальном.
Я думал об Адире… о моей прелестной Адире. Танцовщице, которая пришла из моего прошлого, часто тревожила меня в настоящем, и которой никогда не стать частью моего будущего. Когда она умерла, я сделал несколько шагов, которые толкнули меня на темную стезю.
Я думал о Мэриел, которая стала спутницей самого чудовищного из всех мужчин. Если бы я не развелся с ней, она бы не оказалась в таком положении.
Знаю, знаю… она пыталась меня убить. Но этого вполне можно было ожидать. Она просто следовала традициям того общества, в котором выросла. Моя семья дала ей несколько уроков, которыми она и воспользовалась. Если она выросла в обществе, где так низко ценили жизнь… то кто я такой, чтобы винить ее? Разве моя собственная жизнь была безупречной? Если бы меня не мучил кашель, то я бы посмеялся над этим.
Я думал о Даггер, другой моей жене… эх. Ну… я нечасто вспоминаю о ней. У меня и без того много проблем.
А потом я вспомнил о Тимов. Тимов, которую я прогнал ради ее же собственного блага. Не знаю, поверит она или нет, но я действительно люблю ее.
Она была невероятно честной и остроумной женщиной. Мы действительно бы могли быть настоящей командой — Великий Создатель, чего бы мы могли достичь.
Я чувствую, что мне необходимо сказать ей об этом. Заставить ее понять, что я действительно дорожу ею. И — должен заметить, — признать свою вину, признать, что я обошелся с ней так же скверно, как и Дурла с Мэриел. Я в какой-то мере обязан возместить ей ущерб.
Глупости. Старый дурак.
Когда мой маленький спутник избавил меня от своего присутствия, дав время для размышлений, я осознал, что слишком долго медлил. Я знал, что она покинула.
Приму Центавра и живет теперь в какой-то далекой колонии. Мне не составило особого труда связаться с ней. Женщина, в которой я узнал старую служанку.
Тимов, ответила на мой звонок и была весьма удивлена, увидев, что на связи сам император. Она сказала мне, что ее госпожа сейчас подойдет.
Потянулись долгие минуты. Я подумал, что Тимов нарочно заставляет меня ждать.
Но я ошибался.
Когда на экране появилась бледная худая женщина, я на мгновение не узнал ее. В ней не было той неистовой ярости, которая всегда была присуща вспыльчивой Тимов. Но потом я понял, да, несомненно, это была она.
Она сидела, глядя на меня. Молча. Казалось, только ее глаза были живыми, и они горели внутренним пламенем.
— Тимов, — сказал я, удивленный тем, как охрип мой голос. Мне хотелось сказать «Ты неплохо выглядишь», но это было весьма далеко от истины, и мы оба это знали. Так что вместо этого я кашлянул и снова назвал ее по имени.
Она церемонно прервала меня.
— Да, это я. Ты доволен? Очевидно, ты решил позвонить мне и убедиться в том, тебе сказали правду. Итак, теперь ты в этом убедился. Доволен?
— Я ничего не слышал, — честно ответил я. Должно быть, это был самый честный мой ответ за последние годы… если не за всю жизнь.
— Так значит, тебе не сказали, что я умираю, — произнесла она с таким презрением в голосе, что мне стало ясно, что она не поверила ни единому моему слову.
Никогда еще мне не было так трудно произнести одно-единственное простое слово.
— Нет, — наконец, смог выдавить я.
— М-м-м, — она все еще не верила мне. И я не могу винить ее за это. — Хорошо. Тогда зачем же ты решил позвонить мне спустя столько лет?
— Я…
Все, что я хотел ей сказать, перемешалось в моей голове. Но я так ничего и не произнес.
Она нахмурилась в своей обычной манере.
— Лондо… ты изгнал меня с Примы Центавра. Ты поступил со мной так, как не поступал даже с самым злейшим своим врагом. Я глубоко презираю тебя, я…
— Знаю, знаю. Я действительно все это сделал. Знаю.
— Я императрица, но со мной обошлись как с самой последней рабыней. И теперь, после всего этого, тебе есть что сказать?
— Почему ты умираешь? — спросил я.
— Чтобы досадить тебе. Что-нибудь еще? — ей, казалось, не терпелось закончить разговор, порвать со мной все отношения. В моей голове пронеслись тысячи вариантов ответов, но вырвался лишь один:
— Мне хочется, чтобы ты знала… мне очень жаль, — сказал я.
Она посмотрела на меня, как на сумасшедшего. Казалось, мгновения превратились в вечность.
Потом ее взгляд чуть смягчился.
— Ты должен сожалеть. Но я не думаю, что ты позвонил мне лишь для того, чтобы попросить прощения.
— Боюсь, я…
— Ты не понимаешь. Но ты крайне редко пытался понять или хотя бы обдумать свои действия. Изгнав меня с Примы Центавра в ту ночь, ты действовал импульсивно.
Ей явно было тяжело говорить. Она замолчала, чтобы перевести дыхание, а я молча ждал.
— Я была менее импульсивна, и у меня было больше времени для размышлений, особенно учитывая мое нынешнее состояние. Лондо, я знаю о твоей дилемме.
— И как же ты об этом узнала?
— Разве ты не помнишь леди Мореллу? Ты же просил, чтобы она предсказала тебе твое будущее.
— Но это же было мое личное дело.
— М-м-м, все, что важно для центаврианина, является его личным делом, но, тем не менее, все важное для центаврианина открыто для публики. Я твоя жена Лондо. Даже будучи в изгнании, я в курсе почти всех твоих дел. Слухами земля полнится, — сказала она, и ее глаза вспыхнули.
О, да, Тимов, будучи императрицей, знала все о делах и неудачах своего мужа. Я понял, о чем она говорила. Она намекала на то, что леди Морелла обладала более сильными телепатическими способностями, чем обычные императрицы, и была на особом положении, будучи женой императора Турхана.
Тимов знала. Как и леди Морелла. Мне нужно предупредить ее.
— Тебе очень опасно задумываться о таких вещах. Вот почему я отправил тебя в
