воспользоваться ими. О чем они думали в эти последние мгновения, каковы были их чувства? Г’Кар… что ж, во многих отношениях, мне так и не удалось понять его, даже в конце.
Что же касается Лондо, то я могу лишь догадываться, что, скорее всего, он испытал облегчение.
Но наверно, мне все же следует представиться. Я Вир Котто, который когда-то считался позором своей семьи. На меня смотрели как на некое недоразумение, и в основном именно поэтому «изгнали» на космическую станцию, которая называлась Вавилон 5.
Смешно получается с этой космической станцией. Чтобы поддерживать искусственную гравитацию, станция, вытянутая в длину на несколько километров, вращалась вокруг своей оси, и если смотреть со стороны, казалось, что вращается центральная ось какого-то великого колеса. И иногда я думаю, что Вавилон 5 стал центральной ступицей всей нашей Вселенной, вращаясь в самом центре и раскручивая вокруг себя водоворот событий, изменивших ее облик.
Это хорошо. Мне это нравится. Глубокие мысли, многозначительные фразы… да. Да, определенно, именно такими вещами и полагается заполнять дневники императоров. Даже не похоже, что я сам все это написал… но именно таких слов от подобных писаний ждут люди. А ведь всем нам постоянно приходится идти на уступки толпе и давать людям именно то, чего они от нас ожидают.
Как бы то ни было, но все началось с того, что меня выпроводили на Вавилон 5, чтобы я служил там помощником у низкопробного политикана по имени Лондо Моллари. Наверно, никто тогда не предполагал, что в результате этой встречи я буду заброшен в конце концов на высочайшую вершину власти на всей Приме Центавра. Как бы мне хотелось, чтобы моя семья выжила при бомбардировках и смогла увидеть мое возвышение собственными глазами. Впрочем - я знаю, что слова мои очень холодны, но зато они правдивы - если бы моя семья дожила до дня, когда я добрался до таких высот, с них бы сталось заминировать бомбами собственного изготовления императорский дворец, чтобы взрывом смести его с лица планеты. Они предпочли бы все что угодно, только не столь унизительную для них шутку судьбы, как возвышение такой личности, как я, до высот верховной власти.
Ну что я могу сказать? Вот такую-то лояльность к себе я испытывал со стороны своей семьи.
Вслед за спасительным бегством с Примы Центавра, мое прибытие на Минбар было встречено местными жителями с определенным подозрением. Не могу сказать, что я так уж сильно виню их за это. В конце концов, центавриан столь долго рисовали как бешеных псов-убийц, что Минбарцы, наверно, не могли не думать, что мною движут какие-нибудь дурные намерения. Шеридан и Деленн, которые вернулись практически одновременно с моим прибытием, тем не менее, вмешались в эту грозившую неприятными осложнениями ситуацию. Они обеспечили мне возможность устроить «временный штаб» на Минбаре.
Начиная с этого момента, все остальное было уже лишь вопросом хорошей организации дела. Я немедленно разослал личные послания всем главам Домов Центавра. Некоторые из них прилетели на Минбар в удивлении, некоторые в гневе, другие просто в поисках ответов на свои многочисленные вопросы, а иные и с желанием побороться за власть. Но главное… все, кто выжил, все-таки явились по моему зову.
И я сумел удержать их дебаты под своим контролем. Поначалу я чувствовал сопротивление с их стороны, но за мной стояли техномаги, и Альянс в лице Джона Шеридана, и обеспокоенность многих глав Домов, что военный флот по-прежнему рыщет неизвестно где, выискивая себе новые цели. Если дезорганизация продлится чересчур долго, кому-нибудь из военных вполне могло бы прийти в голову, что Прима Центавра сама созрела для установления военной диктатуры. Или, что еще хуже, могли среди них объявиться и такие, кто начал бы атаки на различные миры Альянса уже по своей собственной инициативе, не дожидаясь скоординированных действий всего флота. А это было бы для нашего мира уже подлинным самоубийством. То немногое, что еще осталось от Примы Центавра, вряд ли осталось бы надолго, если бы Альянс нанес ответный удар.
Благодаря соглашению, которое вошло в историю под названием Минбарское Согласие, было решено следующее:
Главы домов признают мои претензии на императорский трон.
Военные возвращаются на Приму Центавра и получают от меня новые инструкции и указания. Им будет названа новая цель главного удара, в которой они столь отчаянно нуждались, чтобы оправдать в глазах у всех создание столь могучего флота. И этой целью будут Дракхи. Многие из их судов, покинувших Приму Центавра, были выслежены и уничтожены. Кроме того, в столкновениях на Приме Центавра удалось захватить пленных, которые оказались… как бы это лучше сказать… откровенны насчет определенных намерений Дракхов и расположения их военных баз. Центаврианский флот, поддержанный ресурсами Альянса, отправится нанести Дракхам удар возмездия.
Шеридан в своей щедрости предоставил в распоряжение объединенных флотов Центавра и Альянса многочисленных телепатов, которые смогут засечь и Дракхов, и их подручных Стражей, на случай, если какие-нибудь из этих маленьких тварей будут пытаться распространять влияние Дракхов среди нас.
Что больше всего поразило меня во время всех этих хлопотливых дней, так это, честно признаюсь, поведение Сенны. Она так ловко обхаживала глав Домов, оставшихся еще в живых министров… всех персон, чья лояльность была так важна для меня, словно она следила, ждала и готовилась к этому всю свою жизнь. Они чувствовали себя на удивление - в первую очередь, я думаю, свое собственное удивление - комфортно, обсуждая с ней самые деликатные вопросы, такие, как военные и финансовые дела, распределение постов в правительстве и другие. Это было непривычно, учитывая, что центаврианская традиция предписывает обращаться к женщинам если уж и не без уважения, то и ни в коем случае не как к кому-то, с кем надо считаться. Возможно, все потому, что Сенна уже достаточно давно жила во дворце, поначалу под крылом у самого императора, и многие из царедворцев были знакомы с ней и держались с ней достаточно раскованно.
Возможно, как дочь Лорда Рефы, воспитанница Лондо Моллари и возлюбленная - да, боюсь что этого мне уже ни от кого не укрыть - следующего императора, она выглядела в их глазах как некое связующее звено между прошлым, далеким и близким, и будущим. Конечно, преждевременно, даже абсурдно, говорить сейчас, что она когда-нибудь займет какой-нибудь ответственный пост в правительстве. Но с другой стороны, сейчас настало время перемен, а значит, время новых возможностей, и почему бы не взглянуть на это как на вполне вероятную перспективу? Ведь все равно за одну ночь такой вопрос не решишь.
Шеридан и Деленн с удивительной охотой оказывали мне поддержку. При одной из наших встреч, Деленн взглянула мне прямо в глаза и сказала:
- Вир… ты живой символ всего позитивного, что есть в центаврианской культуре.
Совру, если скажу, что это высказывание не польстило мне. Шеридан также открыто шел навстречу мне со своей помощью, поддержкой и пониманием. Я очень сильно сомневаюсь, что мне удалось бы столь быстро соединить все концы с концами, если бы его присутствие рядом со мной не представляло собой недвусмысленное и легко читаемое послание всем сомневающимся.
Но их сын, Дэвид… что ж… С ним, к сожалению, дела обстоят далеко не столь радужно…
