Хэдленд Дэвис
Мифы и легенды Японии
Введение
Книги авторов, пишущих о Японии, оставляют впечатление, что Япония – это реально существующая сказочная страна на Дальнем Востоке.
Нам доставляют удовольствие красота и традиционность этой страны, а также любовь к прекрасному и приверженность старинным обычаям японского народа. Мы подсмеиваемся над их непостижимым для европейцев образом жизни, считаем японскую женщину очаровательной и пленительной, несмотря на ее непривычно яркое для европейского глаза кимоно, и имеем смутное представление о неотъемлемых чертах Японии – чайных домиках, цвете сакуры и гейшах. Мы до сих пор слушаем мелодичную музыку Микадо, но больше не считаем Японию чем-то вроде всем известной фарфоровой тарелки с трафаретным китайским рисунком. Страна восходящего солнца стала Страной солнца восшедшего, поскольку мы узнали, что ее традиционность и красота, ее сказочные обряды и обычаи есть не что иное, как внешние проявления великой и прогрессивной нации. Сегодня мы сознаем, что Япония – это могущественная держава на Востоке.
Японцы, будучи всегда заимствовавшей нацией, быстро впитавшей и переосмыслившей религию, искусство и общественный уклад Китая и поставившей свою национальную печать на том, что они заимствовали у Поднебесной, повсюду искали материал, который укрепил бы их положение и продвижение вперед. Это умение заимствовать – одна из самых выдающихся характерных черт Японии. Она всегда неохотно делилась информацией с другими, но всегда была готова получить доступ к любым знаниям, которые могли бы внести вклад в ее развитие. В XIV веке Кэнко писал в своих «Записках от скуки» («Цурэ- дзурэ-гуса»): «Отправляясь в небольшое путешествие, все равно куда, ты как будто просыпаешься»[1], и японцы, живущие в XX веке, воплотили этот отличный совет в жизнь. Они путешествуют всюду и извлекают пользу из своих разнообразных наблюдений. Умение заимствовать достигает у японцев гениальности. Восток и Запад сделали вклад в величие Японии, и многих из нас приводит в изумление, что страна, столь долго пребывавшая в полной изоляции и на протяжении стольких лет связанная феодальными путами, за относительно короткий период времени овладела западной системой вооружения, а также многими нашими этическими и общественными идеями и превратилась в великую мировую державу. Но своим успехом Япония обязана не только заимствованию и умному подражанию, и место среди передовых наций японцы заняли не с быстротой метеора, как могут предположить некоторые из нас.
Сегодня мы много слышим о новой Японии и слишком склонны забывать важность древней, в которую уходит корнями теперешнее государственное устройство. Япония училась у Англии, Германии и Америки тактике современного военного искусства. Она учредила действенные армию и флот на западных границах, но нужно помнить, что в венах великих героев Японии сегодняшней, в венах Того[2] и Оямы[3], до сих пор течет кровь древних самураев, а дух их подпитывается, пусть и в современном виде, от древнего кодекса самурая – Бусидо Сёсинсю. Характер японцев до сих пор остается японским, а вовсе не европейским. Величие Японии – в патриотизме ее народа, в его лояльности и искренней любви к своей стране. Синтоизм научил Японию почитать могущественных предков, буддизм, помимо расширения ее религиозных идеалов, внес вклад в ее литературу и искусство, а христианство повлияло на проведение всяческих благотворных общественных реформ.
Существует множество противоречивых теорий о расовом происхождение японской нации, и по этому предмету нет единого мнения. Первыми Японию заселили, вероятно, племена айну, по-видимому пришедшие из Северо-Восточной Азии во времена, когда расстояние, отделяющее острова от материка, не было столь велико, как сегодня. За айну последовали два монгольских нашествия, и эти захватчики без особого труда покорили своих предшественников, но с ходом времени монголов вытеснили на север малайцы с Филиппин. «К 500 году н. э. народности айну, монголы и малайцы слились в единую нацию в процессе, подобном тому, что имел место в Англии после норманнского завоевания. Что же касается национального характера, можно сделать вывод, что айну привнесли в него дух сопротивления, монголы – духовность, а малайцы – те навыки ручного труда и приспособляемость, что являются наследием мореходов». Такие признанные авторитеты, как Баэлз[4] и Рейн, придерживаются мнения, что японцы являются монголоидной расой и, хотя они смешались путем брака с айну, «обе нации, – пишет профессор Чэмберлейн, – различаются столь отчетливо, как белые отличаются от краснокожих в Северной Америке». Несмотря на то что в Японии на представителей айну смотрят сверху вниз и считают волосатыми аборигенами, достойными интереса антропологов, и снежными людьми, презренными существами, почитающими медведя как символ силы и ярости. Айны тем не менее оставили свой след в Японии. Не исключено, что название Фудзи – искаженное имя Хучи, или Фучи, богини огня айну, и, несомненно, эти аборигены дали большое число географических названий, особенно на севере основного острова, которые сохранились до сего дня. Мы также можем проследить влияние айну в определенных японских суевериях, таких как вера в Каппу, или речного владыку – водяного.
Китайцы называли Японию Жи-бэнь-го[5] – «Место, откуда приходит Солнце», поскольку архипелаг расположен на востоке их царства, и английские слова Japan и Nippon произошли от китайского «я-пон»[6]. Марко Поло называл эту страну Чипингу, а одно древнее название Японии описывает ее как «Землю, Богатую Тростниковыми Равнинами, Страну Молодых Рисовых Колосьев Долгих Пяти Тысяч Осеней». Неудивительно, что столь длинное и описательное название не используется сегодня японцами, но интересно, что древнее название Японии Ямато[7] до сих пор часто используется, «Ямато Дамасий» значит «Дух Непобедимой Японии». Мы до сих пор слышим, что Японию называют Островом Стрекозы. В старинных японских хрониках говорится, что император в 630 году до н. э. поднялся на холм, носящий название Ваки Каму-но Хацума, с которого можно было обозревать страну со всех сторон. Красота Японии произвела на него сильное впечатление, и он сказал, что она напоминает «стрекозу, лижущую свое брюшко», и остров получил название Акицу-Сима (Остров Стрекозы).
«Кодзики», или «Записки о Деяниях Древности», законченные в 712 году н. э., описывают древние традиции японцев начиная с мифов и основ синтоизма и постепенно становятся все более и более историческими ближе к их завершению. Доктор Астон пишет в своей книге «История японской литературы»: «Кодзики», сколь ни ценно может быть для исследователей мифологии, обычаев, языка и легенд Древней Японии, – очень слабое произведение рассматриваем ли мы его как литературное произведение или как хроники исторических событий. Как исторические записи они не идут ни в какое сравнение с «Нихонги» – хрониками Японии, завершенными в 720 году н. э., включающими мифы, легенды, поэзию и историю с древних времен до 697 года н. э., более современным произведением, написанным китайскими иероглифами. Хотя этот язык представляет собой странную смесь китайского и японского, здесь явно сделана слабая попытка придать повествованию характер художественного произведения. Обстоятельства, при которых создавались «Нихонги», являются частичным объяснением очень любопытного стиля, в котором они написаны. Нам известно, что человек по имени Ясумаро, обученный китайской грамоте, записал это произведение со слов некоего Хиэда-но-Арэ, который обладал «столь удивительной памятью, что мог облечь в слова все, что происходило перед его глазами, и запомнить на всю жизнь то, что хоть раз слышали его уши». Возможно, что Хиэда-но-Арэ был одним из катарибэ, или потомственных сказителей, обязанностью которых было декламировать «древние слова» перед Микадо при Дворе в Нара по определенным государственным событиям.
«Кодзики» и «Нихонги» являются источниками, из которых мы узнаем древние мифы и легенды Японии. На страницах этих произведений мы встречаемся с Идзанаги и Идзанами, Аматэрасу, Суса-но-О и другими многочисленными божествами, и об этих царственных существах мы находим повествования, очаровательные своей стариной, прекрасные, отличающиеся своеобразным юмором, а иногда и слегка ужасные. Что может быть более наивным, чем любовное соитие Идзанаги и Идзанами, которым пришла в голову мысль пожениться после того, как они увидели брачные игры двух трясогузок? В этом древнем мифе прослеживается превосходство мужчины над женщиной, превосходство, сохранявшееся в Японии до недавнего времени, упроченное, несомненно, «Онна-Дайгаку», «Великим Наставлением для женщин»
