требовалось даже поднимать его, чтобы угадать, кто отправитель. Папа вечно покупает такие длинные кремовые конверты. Заказывает их по каталогу целыми пачками. Какой он всегда экономный, мой папочка. Я вертела в руках конверт, и почему-то мне захотелось надеть перчатки. Письмо переслали сюда с моей прежней квартиры. Вышвырнуть бы его, не распечатывая… но меня снедало любопытство.
Я живо представляла, как он сидит за столом, в сером свитере и шлепанцах, корябает по листу старой перьевой ручкой, прерываясь, чтобы заправить ее; возится с промокашкой, поправляет очки- полумесяцы… Ручка повисает в воздухе – он подыскивает правильные слова, правильный тон, уважительный, извиняющийся, отстраненный… Я чувствовала запах старого потертого ковра – пыль, табак и время. Слышала тиканье часов. «Генри Читу, с благодарностью за двадцать семь лет в общеобразовательной школе Роджера Стертона, Саффрон-Уолден. Учитель и директор, нам будет недоставать Вашей мудрости».
– Так ты пойдешь? – Винни положила письмо на заляпанный стол и зажгла сигарету.
– Шутишь?
Винни затянулась и сразу начала надрывно кашлять.
– Это на тебя похоже, Вин. Думаешь, с сигаретой легче живется?
Она перестала кашлять и исподлобья взглянула на меня; густые брови почти сошлись на переносице.
– А почему нет?
Приблизился Большой Кев с кофе для меня и чаем для Винни.
– Что – «почему нет»? – Я высыпала мелочь на стол перед Кевином. За напитки платит тот, кто приходит последним, а Винни всегда оказывается здесь раньше других.
– Сама знаешь. Твой папа… Есть шансы наладить все…
– Расслабься, Вин.
Надо остановить ее, пока она не завела душеспасительную тягомотину. Минут десять назад, когда я пришла сюда, Вин как раз читала какую-то психологическую попсу. «Танец души» – вот как она называлась. На обложке красовалась физиономия автора – с безупречной белозубой улыбкой. Ясно, куда уходят его гонорары – дантист, наверное, богаче его самого. Терпеть не могу такие книжонки: бойкие словечки, мудрые советы на все случаи жизни – а суть всегда одна и та же.
– Но почему, Кэт? Он же не прячется от случившегося. Думаю, ты должна дать ему шанс.
– Ни хрена я ему не должна.
Господи, да замолчит она? Я уже не рада была, что показала ей письмо.
– Ладно, не должна так не должна, но от тебя что, убудет, если ты туда съездишь?
– Закрыли тему, Вин.
Я схватила письмо и сунула его в карман куртки. Винни пожала плечами и загасила сигарету.
– Как хочешь. Ты спросила – я ответила. И ты, по-моему, знала, что услышишь. И не спрашивала бы, если бы именно этого слышать и не хотела. Логично?
Она снова закашлялась. За соседним столом Стив Эмбли с Роджем Хаккененом и каким-то незнакомым лысым индюком просматривали бумаги и наворачивали рыбу с чипсами. Стив перегнулся через стол и заорал:
– Винни, заглохни! Аппетит портишь! Винни не смогла ответить из-за кашля. Вместо нее на Стива налетела я:
– Это ты умолкни, придурок! От твоей чавки у кого хочешь кишки скрутит. Или маску надень, или пластическую операцию сделай!
Стив ткнул мне средний палец, а Родж с лысым индюком заржали.
– Таксоперы хреновы, на дух не выношу! – Я отвернулась.
– Плюнь на них, – отдышавшись, сказала Винни и позвала: – Кев, милый, принеси мне еще чашечку!
– Вин, кроме шуток, укороти с сигаретами. У тебя это явно серьезное.
Винни отмахнулась, я увидела два ярко-желтых пятна на ее пальцах.
– Да нет, это грипп. От детей подхватила. Сандра с Томми переболели на прошлой неделе, а сегодня Линди раскашлялась.
– От детей? Ну, мне такое точно не грозит. – Я отхлебнула кофе.
В яблочко.
Винни заулыбалась, ее крупное лицо смягчилось, став похожим на большой засахаренный пончик.
– Подожди год-другой, Кэтрин. Наступит время – будешь штамповать малышей как заведенная.
Я передернула плечами.
– Да? А кто будет счастливым папочкой, по-твоему? Джонни? Стеф? Джоэл? Идеал обычно представляешь как-то иначе. Мне вообще везет, когда у Джоэла в стоячем положении удерживается.
– Но ведь есть еще Ричард, верно? – Винни отвела глаза. Она была болельщицей Ричарда.
– Это вряд ли. Бывшая жена заставила его сделать вазектомию после рождения Дотти.
– Вот позор-то! А поправить это можно?
Семья значила для Винни очень много, и она была бы счастлива перетащить меня в свой мамашкин лагерь. Беда в том, что ее собственная жизнь не удалась. В глубине души она это знает, и никакие психологические книжки не убедят ее в обратном, но при этом Винни не допускает и мысли, что может существовать другая дорога, другая тропинка к счастью. Винни сорок один год, и двадцать лет она замужем за безвольным дохляком по имени Пол. Он сделал Винни троих детей, но за последние лет десять больше ни в чем особо не преуспел. Пол работал таксистом, но заболел диабетом, и у него отобрали значок. Теперь он занимается хозяйством, целыми днями пялится в ящик и больше ни на что толком не годится.
Винни начала водить такси вскоре после того, как с этой работы турнули Пола. Я встретила ее в водительской школе, и мы на пару долбили правила, по очереди экзаменуя друг друга. Дела шли успешно у нас обеих. Я получила значок через два с половиной года, Винни – через три. Норма – от трех с половиной до четырех лет. И, что бы ни говорили идиоты вроде Стива Эмбли, мы наши зеленые значки не покупали. Есть здесь некоторые – главным образом старики, но попадаются и уроды помоложе, – никак не могут смириться с мыслью, что женщина способна водить такси, хотя, чтобы получить значки, мы с Винни вкалывали побольше, чем они. А на скольких мужчин тут орали, что лучше им нянчить деток на кухне, чем носиться на самокате с дудкой, пытаясь запомнить дорогу?
Мы с Винни встречаемся в кафе «Крокодил», что в Пимлико. Она тоже работает ночами. Укладывает Сандру, Томми и Линди в постель, садится в такси и отчаливает. Ездит всю ночь и возвращается как раз вовремя, чтобы приготовить детям завтрак и отвести их в школу. Потом забирается в кровать и спит до полудня. Деньги – это борьба; Винни хорошо зарабатывает, но Пол тратит много, а сам не приносит ни гроша. А дети растут так быстро… Винни говорит, что они с Полом счастливы, что они любят друг друга. Я так понимаю, что это нетрудно – ладить с кем-то, кого почти не видишь. Утром они сталкиваются по пути в ванную, вечером в окружении ребятишек болтают за чашкой чая, ну а потом ей на работу, а ему – баиньки. О сексуальной жизни я стараюсь Винни не спрашивать – подозреваю, таковой у нее просто нет.
– А ты сегодня принарядилась, – заметила Винни, смекнув, что вазектомию Ричарда я обсуждать не хочу. – Сядешь за баранку в таком прикиде?
