сохранять веселый нрав И все-таки она еще не забыла про эпизод с шоколадным молоком. «Те белые брюки уже испорчены навсегда, — думала Рейн. — Но сегодня я в тапочках и волосы подобраны вверх». Она наклонилась над ванночкой и в ответ на неопределенный возглас Стивена выдала реплику: «Все будет в порядке, молодой человек!» Малышу это показалось очень смешным. К тому же она пощекотала ему нос кончиком своих волос, беззаботно бросив: «Привет, мальчик! Поцелуй меня!»
Все еще смеясь, Стивен слегка шлепнул ее по щекам своими мокрыми ладошками и наклонил ей голову. Он поцеловал ее около подбородка.
— Хочу мультики, — решительно потребовал малыш, показав пальцем на телевизор, висящий на стене.
— Найдем что-нибудь, чтобы ты угомонился, — поддразнила его Андреа, вытерла руки о маленькое полотенце и включила телевизор.
— Про машины, хорошо?
— Би-би! — Стивен скорчил одобрительную гримаску.
Тем временем Рейн заботилась о спокойствии маленьких ручек, пока Андреа втирала в кожу детский шампунь. Они делали все старательно, однако вид Стивена, чьи волосы прилипли к головке, был настолько забавным, что они обе чуть не покатывались со смеху. Стивен, заинтригованный этим, мотал головой из стороны в сторону, выпучив на них свои круглые голубые глазенки.
— Давай-ка посмотрим на себя, — Рейн подставила ему маленькое зеркало. Ребенок тоже захохотал и особенно разошелся, когда Андреа сделала на его голове мыльные завитушки.
Все шло так весело, что эту счастливую идиллию неизбежно должен был нарушить кто-то посторонний. Им оказался Гавин, который, открыв дверь, остановился в полном изумлении.
— Рейн? — Она и Андреа, услышав его голос, встали, чувствуя смущение.
— Гавин? — удрученно откликнулась Рейн, смутившись из-за своего растрепанного вида. Ее свитер был весь в мыльной пене, а по джинсам растекалось огромное мокрое пятно. Рейн смахнула мокрую прядку своих волос, прилипшую к щеке, а вместе с этим и выражение счастья исчезло с ее лица, осталась лишь печать усталости.
— Я так и думал, что тебя здесь найду. — Он смотрел то на одну, то на другую девушку. Затем его темные глаза задержались на оживленном лице Стивена, обрамленном мыльными пузырьками.
— Пора, проказник, смывать мыло, — сказала Андреа малышу, и голос ее стал серьезным, тем более, что Гавин не сводил глаз, удив ленный всем происходящим.
Рейн подхватила ребенка за плечики, чтобы поддержать, а Андреа смывала пену, поливая ребенка водой из пластмассовой чашки.
Чтобы как-то нарушить слишком затянувшееся молчание Гавина, Рейн осведомилась:
— Ты сегодня не работаешь?
— Сегодня же День Благодарения.
Рейн не винила Гавина за язвительность, которая послышалась в его голосе, хотя ее вопрос и не таил ничего особенного. Видимо, он был выбран не совсем удачно. В последнее время это у нее часто так было с ним: эмоциональное напряжение мешало затевать взаимно заинтересованный разговор. Теперь приходилось взвешивать слова. Кайл же не очень церемонился:
— Ты, конечно же, пойдешь к своим родителям?
Он сказал это слишком громко, почти фальшиво. Она чувствовала за этим его ухмылку, знакомую ей. Рейн отвечала без обиняков:
— Думаю, что пойду. Мы можем где-нибудь поговорить?
В это время Андреа налила в таз свежей оды и слегка коснулась руки Рейн, пробормотав: «Я управлюсь здесь сама, если вам нужно уйти на несколько минут».
Поблагодарив Андреа красноречивым взглядом, Рейн повернулась к Стивену и улыбнулась ему:
— Я скоро буду, солнышко мое. Ты можешь помыться и позавтракать без меня, а потом мы все равно будем вместе смотреть парад.
От нее не укрылся подозрительный взгляд Стивена в сторону дяди доктора, нарушившего их веселье, и Гавин тоже заметил его.
— Тут рядом комната ожидания. Пожалуй, пройдем туда, — сказала она, и он последовал за ней без возражений. Здесь он осмотрелся, глаза его были мрачны. В этот ранний час в комнате не было посетителей, и можно было спокойно посидеть. Рейн подошла к паре стульев, стоявших в дальнем углу. Руки ее нервно теребили журнал, скатывая его в трубку, прежде чем Гавин сел напротив нее.
— Понимаешь ли ты, как трудно было с тобой связаться последние несколько дней? — начал он.
— Ты мог бы позвонить в магазин, — ответила она, но слишком поздно поняла, что этот ответ способен был вызвать у него раздражение. Гавин редко звонил ей, убедившись, что застать ее у телефона весьма не просто. Поэтому она добавила:
— Ты не оставлял никаких записок.
— Нет, — сказал Гавин, выдохнув. — Я хотел поговорить с тобой, а не с говорящей машиной.
— Извини, — вздохнула Рейн. — Я действительно занималась только Стивеном.
— Да, — согласился он, думая в то же время о многом другом. — Когда ты не отвечала на звонки дома или в магазине, я знал, что в это время тебя можно найти только здесь. Странно, что ты не снимаешь здесь комнату, — добавил он, скривившись.
— Какое совпадение, я тоже всегда думала, нельзя ли твой чертежный стол превратить на ночь в кровать. Кажется, тебе больше ничего и не нужно.
Выговорившись, Рейн успокоилась, чувствуя стыд. Хитрость не была ей свойственна, однако она готова была сказать Гавину что-нибудь язвительное. А почему? Может, потому что он прервал такие счастливые минуты, проводимые ею со Стивеном, или потому что в его темных глазах она увидела незаслуженную укоризну и даже угрозу вообще испортить день, который начался так весело? Она не хотела ругаться с ним, но почему-то в последнее время колючки сразу ощетинивались — стоило хоть чуть затронуть ее самолюбие.
— Извини, — сказала она. — Я, должно быть, раздражаю тебя.
— Ты же не думаешь, что я поверю этому сожалению, — сказал он равнодушно. — Особенно после того, что я только что увидел. Ты наслаждалась, пока не пришел я.
— Вряд ли, — Рейн отрицательно замотала головой.
— Никогда не видел, чтобы ты так смеялась.
— Ты ведь никогда не видел меня с маленьким ребенком.
Гавин потер руками подбородок, жест показался ей непроизвольным и усталым.
— Нет, дело не только в нем. Ты сама меняешься, Рейн. Я не могу повлиять на это, но ты меняешься.
Его слова встревожили ее, и она не знала, что сказать.
— Я не понимаю, что ты имеешь в виду.
— Думаю, ты понимаешь. У тебя для меня уже больше нет времени, чтобы принимать мои ухаживания.
— Гавин, это не так. — Слабый внутренний голос протестовал против его слов, она не хотела его обижать.
— Так докажи, — сказал он вызывающе. — У меня была причина гоняться за тобой сегодня утром. Мои родители пригласили нас домой на обед в День Благодарения, если ты захочешь. Так ты пойдешь со мной, Рейн?
Прижавшись к спинке стула как животное к стене клетки, она посмотрела на него усталым потемневшим взглядом.
— Ты ведь знаешь, что я не могу этого сделать. Ты же слышал, как я обещала Стивену, что вернусь.
— Тогда я встречу тебя на полпути. Это длинная дорога, но час туда и обратно не имеет большого значения. Я позвоню своим старикам и скажу, что мы опоздаем. Мы можем посмотреть Парад… Как ты обещала… потом уйдем.
— Ты сказал им, что я приеду?
— Нет, но я вырос в большой семье. Ничего, если будет одним больше.
