него лепились множащиеся по всему Риму мраморные копии. Он обладал крепким, мускулистым телом, энергия так и била в нем ключом. По подолу туники шли вышитые золотом листья аканта. Толщина вышивки составляла один дюйм, ширина полосы четыре дюйма. Молодой человек махнул рукой, прогоняя помощников, и сам бросился вперед, чтобы лично нас поприветствовать.
— Пожалуйста, проходите! Дидий Фалкон? Я хотел поблагодарить вас за вашу работу на севере.
Елене не требовалось предупредительно касаться меня рукой. Я сразу же понял, кто это, и кто были два моих нанимателя. Я не работал, как подозревал до этой минуты, на какой-то много воображающий из себя секретариат вольноотпущенников, маячивших в нижних эшелонах дворцового протокола.
Это был Тит Цезарь собственной персоной.
Глава 42
Он только что провел пять лет в пустыне, но, клянусь Юпитером, был в прекрасной физической форме. Он был талантлив. Сразу же становилось понятно, как этот человек командовал легионом в двадцать шесть лет, а затем мобилизовал половину империи, чтобы завоевать трон для отца.
Тит Флавий Веспасиан. Я только что чувствовал в горле сильно перченый соус, теперь оно пересохло, словно я проглотил сухой пепел. Два нанимателя: Тит и Веспасиан. Или, скорее, две важные жертвы, если это по-другому сформулировать.
Предполагалось, что этот веселый молодой полководец застрял на осаде Иерусалима. Очевидно, он уже разобрался с Иерусалимом, и я вполне мог поверить, что во время покорения города он также прихватил и сказочную иудейскую царицу. Кто мог его винить? Независимо от того, кто что думал о прошлом и нравственности царицы Береники (она вышла замуж за собственного дядю и, по слухам, спала с братом- царем), она была самой красивой женщиной в мире.
— Елена Юстина!
Мои зубы заскрипели на куске панциря омара. Прихватив для себя царицу, ему не требовалось посягать на мою наяду, да еще так ее лапать. Я мог сказать, что Елена произвела на него впечатление, в особенности, когда обратилась к нему спокойным голосом.
— Вы хотите поговорить с Фалконом, господин? Мне уйти?
Меня охватила паника при мысли, что она на самом деле может уйти, но Тит быстро махнул рукой, приглашая нас обоих в комнату.
— Нет, пожалуйста, не уходите. Это также касается и вас.
Мы находились в помещении, потолок которого располагался в двадцати футах над головой. Нарисованные мифологические герои прыгали на фантастических панелях под вьющейся зеленью и искусно переплетенными цветами. Все поверхности были покрыты золотым листом. Я моргнул.
— Простите, что так слепит, — улыбнулся Тит. — Это Нерон так представлял хороший вкус. Мой несчастный отец, как вы можете догадаться, находится в затруднительном положении — мириться ли с этим или выделить фонды на строительство еще одного, нового дворца на том же месте.
Я позавидовал им из-за стоящей перед ними проблемы — оставить дворец, который им уже принадлежит, или построить новый.
Тит продолжал говорить серьезным тоном.
— Некоторые комнаты настолько ужасны, что нам пришлось их закрыть. Комплекс растянулся на три из семи холмов, и у нас все равно возникают проблемы. Не найти скромных мест для размещения семьи, не то что на самом деле функциональных общественных приемных. Но вначале о более важных вещах…
Я пришел сюда не для того, чтобы обсуждать вкус в оформлении помещений, но Тит изменил темп и показал, что намерен обсуждать дело, поэтому я расслабился.
— Отец попросил меня встретиться с вами в неформальной обстановке, потому что публичная аудиенция может оказаться опасной. Добытые вами сведения о том, что украденные слитки лишены серебра, передали преторианцам. Им на это намекнули. Они выслушали новость с интересом, несмотря на свою верность!
Он говорил иронично, но без цинизма.
— Но заговорщики все равно остаются на свободе… — ответил я.
— Давайте я введу вас в курс последних новостей. Сегодня утром мы арестовали Атия Пертинакса Марцелла. Доказательств было мало, но мы должны выяснить, кто еще участвует в этом деле. Поэтому… — он колебался.
— Мармертинская тюрьма? — спросил я. — Камеры для политических?
В них умирали царевичи, эти камеры пользовались печальной известностью. Елена Юстина резко вдохнула воздух.
— Ненадолго, — сообщил ей Тит, почти без извинений. — К нему приходил посетитель. Это не по правилам. И я пока не знаю кто. Полчаса назад тюремные охранники нашли его задушенным.
— О нет!
Тит сообщил новость о смерти ее мужа самым обыденным тоном. Елена Юстина заметно нервничала, как и я. Я обещал доставить себе удовольствие и лично разобраться с Пертинаксом. Мне не показалось странным, что он выбирал соратников, которые лишили меня этой возможности.
— Елена Юстина, вы с Пертинаксом оставались в хороших отношениях?
— У нас вообще не было отношений, — ровным тоном ответила она.
Тит задумчиво посмотрел на нее.
— Вы упомянуты в его завещании?
— Нет. Он проявил щедрость, когда мы делили имущество, но составил новое завещание.
— Вы это обсуждали?
— Нет. Но одним из свидетелей выступал мой дядя.
— Вы разговаривали с Атием Пертинаксом после вашего возвращения из-за границы?
— Нет.
— Тогда скажите мне, зачем вы сегодня ходили к нему домой? — спросил Тит Цезарь холодным тоном.
Сын императора задавал такие же неожиданные вопросы, какие люблю я сам. Он совершил переход от любезностей к допросу одним плавным движением. Между тем и другим не наблюдалось никакого заметного шва. Елена ответила ему спокойным голосом, хотя такой поворот событий явно застал ее врасплох, и ей было больно.
— Мне в голову пришла одна мысль, господин. Я его хорошо знала и считала, что должна прямо в лицо высказать ему все выводы, к которым мы пришли. Слуги заявили мне, что его нет дома…
— Нет, его не было.
Он находился в Мамертинской тюрьме и был уже мертв. Тит хитро посмотрел на меня.
— А вы зачем туда отправились, Фалкон?
— Решил вмешаться, на случай если этот человек поведет себя грубо.
При моем ответе Тит улыбнулся, затем снова обернулся к Елене. Она в свою очередь резко повернула ко мне голову. Диски чеканного золота — старинные серьги — слегка задрожали, послышался тихий металлический звон. Игнорируя ее упрек, я приготовился вмешаться, если Тит перегнет палку и зайдет слишком далеко.
— В завещании Пертинакса есть кодицилл, — объявил Тит. — Он был написан только вчера, с новыми свидетелями. Требуется объяснение.
— Я об этом ничего не знаю, — заявила Елена. Выражение ее лица стало натянутым и напряженным.
— Это необходимо, Цезарь? — перебил я. Судя по виду, он явно собирался продолжать, но я настаивал. — Простите, господин. Если женщину вызывают в суд, то она может пригласить друга, чтобы выступил вместо нее.
