— Я слишком устала сидеть у фонтана и смотреть, как рабыни пришивают оборки к платьям!
Я собирался что-то сделать, в любом случае что-то сказать, но тут вместо моего голоса прозвучал голос какого-то другого разбойника.
— Это отличное этрусское ожерелье, госпожа. Опасно бегать в нем по улицам. Вам лучше отдать его мне!
Глава 46
Елена Юстина редко надевала много ювелирных украшений, но сегодня вечером она выбрала все самое лучшее. Я почувствовал ее боль даже в темноте.
— Что мне делать? — не двигаясь, спросила она меня тихим голосом.
— Думаю, то, что он говорит. Он не очень крупный парень, но он вооружен.
Я разглядел более черную тень примерно в двух ярдах справа. Интуиция подсказала мне, что у него есть нож. Я передвинул девушку, чтобы она оказалась слева от меня. Голос рассмеялся с упреком.
— Освобождаешь правую руку — словно у тебя есть меч. Госпожа, давайте ваше добро!
Елена раздраженно дернулась, но сняла позвякивающие серьги, браслеты с головами пантер с каждой руки и тиару с головы. Держа все это, она пыталась расстегнуть ожерелье.
— Позволь мне.
— Большой опыт? — хмыкнул вор.
Он был прав. Мне доводилось раньше расстегивать ожерелья. Я мог это сделать. Там были две петельки, которые я вначале прижал друг к другу, а затем разъединил. Пока ожерелье оставалось на шее, его вес помогал им оставаться на нужном месте. Шея Елены Юстины была мягкой и теплой после бега. Я знаю это, потому что только дурак расстегивает ожерелье на женщине, не пощекотав ей шею.
— Сложная застежка! — заметил я, потом опустил золотое украшение в руку Елены.
Тощая лапа протянулась, чтобы все это забрать.
— И твой перстень тоже! — рявкнул ее обладатель на меня.
Я вздохнул. Это было единственное наследство, если не считать долгов, которое я когда-либо получал. Я бросил ему перстень своего двоюродного дедушки.
— Спасибо, Фалкон.
— Он тебя знает, — раздраженно сказала Елена.
Очевидно, разбойник был одним из сборщиков утиля на Авентине, но я его не помнил.
— Меня знают многие, но не многие посмеют взять перстень моего дедушки Скаро, — резко ответил я.
Елена напряглась, словно надеялась, что я вытащу какое-то скрытое оружие, а затем прыгну. Веспасиан отдал преторианцам приказ прекратить обыскивать посетителей. Это служило сигналом о наступлении спокойных времен, но я не был сумасшедшим, и не отправился во дворец с ножом в рукаве. Мне не с чем было прыгать.
Внезапно наш вор утратил интерес. Поскольку я тоже прислушивался, то понял, почему. Я уловил свист, который узнал. Тип бросился к входу в переулок и исчез с уловом.
С другой стороны в переулок ворвался мужчина с факелом.
— Кто здесь?
— Я, Фалкон!
К нему подбежал еще кто-то.
— Петроний, ты?
— Фалкон? Мы только что видели коротышку Мелития. Он у тебя что-то взял?
— Драгоценности. Ты очень удачно подвернулся. У меня также был мешок с золотом.
— Я все выясню. Что у тебя было?
— Мешок золота.
Все время, пока мы разговаривали, Петроний Лонг шел ко мне. Теперь в свете факела он заметил и мою наяду.
— Фалкон! А это уже лжесвидетельство! — взорвался он.
Он схватил своего подчиненного за руку и высоко ее поднял. Теперь факел светил как маяк. С этой минуты Петроний меня игнорировал. В свете факела Елена Юстина блестела и сияла, словно опал: глаза сверкали от возбуждения, выражением лица она словно бросала вызов, а ее плечи я назвал бы лучшими у Капенских ворот…
Она была одного роста со мной, поэтому мы оказалась ниже моего высокого медлительного друга на четыре дюйма. Он был одет во все коричневое, с ремня свисала деревянная дубинка, положенная ему по статусу. Средства защиты включали наручи, наголенники, а бритую голову предохранял специальный обруч. Я знал, что дома Петроний играет с котятами детей, но сейчас он выглядел мрачно. Елена приблизилась ко мне, я воспользовался возможностью и обнял ее. Петроний покачал головой, все еще не веря глазам своим.
— Наверное, ты попытаешься мне сказать, что это и есть твой горшок с уксусом? — с детской невинностью спросил этот придурок. — Если я правильно помню, ты говорил про старый горшок с прогорклым уксусом, не правда ли?
Какой мстительный ублюдок.
До того как я успел выкрутиться, Елена высвободилась из моих объятий и ответила слабым голосом:
— О, это не я! Обычно он говорит, что в сравнении со мной змеи Медузы выглядят безобидными, как черви для рыбной ловли.
— Петроний Лонг, для тихого человека ты создаешь слишком много излишнего шума! — заорал я.
Я ничего не мог ей сказать, поэтому ворчал на него.
— Она — сенаторская дочь…
— А ты где их берешь?
— Выиграл ее во время игры в кости.
— Юпитер громовержец! И где ведутся такие игры? — спросил он, поднимая ее руку для поцелуя.
— О, отпусти ее! Тит и Домициан Цезарь сегодня уже оставили ядовитые следы на бедной девушке…
У Петрония горели глаза, поскольку он застал друга в щекотливой ситуации. Он вызывающе улыбнулся, затем поцеловал руку сенаторской дочери с чрезмерным уважением, которое обычно демонстрирует только когда провожает девственниц-весталок по Остийской дороге. Я пытался его остановить.
— Mars Ultor, Петроний! Это дочь Камилла…
— О, я это понял. Если бы это была одна из твоих ливийских танцовщиц, то она уже находилась бы в какой-нибудь спальне, лежа на спине!
Он считал, что я преднамеренно ему врал насчет нее. Он был в ярости.
— О, я согласен насчет спальни, но совсем не обязательно на спине! — процедил я сквозь стиснутые зубы.
Петроний почувствовал смятение. Я знал, что так и будет. Он считал, что похабные разговоры могут вести только мужчины между собой, но никак не в присутствии дам. Он быстро отпустил руку Елены, и она вздернула подбородок. Она была бледна, как отбеленное постельное белье. У меня опустилось сердце.
— Начальник стражи, пожалуйста, дайте мне совет. Я хочу добраться до дома моего отца. Можно что-то сделать?
— Я ее провожу, — перебил я, предупредительно глядя на Петрония, чтобы не вмешивался.
При этих словах Елена очень неожиданно повернулась ко мне.
