семью через конюшню с задней стороны здания в случае, если во двор войдет ктото подозрительный.
Здесь никто больше не проживал; мы понимали почему.
— Мы можем пожить здесь одну ночь, — пытался убедить себя Петро. — Потом на завтра найдем чтонибудь получше… — Он знал, что раз уж мы здесь остановились, то останемся до конца.
— Нам следовало остановиться в Байях! — жаловалась Сильвия. Даже когда большинство путешественников устают, как собаки, жены некоторых людей всегда находят силы поплакаться. Ларий принюхивался; он почувствовал необычный запах. Наверное, морские водоросли. А может, и нет.
— О, Ларий, заткни себе нос! — прикрикнул я. — Подожди, когда понюхаешь общественный туалет в Стабиях и канализацию в Помпеях!
Во внутреннем дворике были фонтанчик и худая виноградная лоза, вьющаяся по беседке. Мы с Ларием умылись и сидели на скамейке, пока Сильвия готовила нам постели. Мы заметили, что она хотела поругаться с Петро. В одной из наших комнат было окно, прикрытое шкурой, через которое нам с Ларием удалось подслушать семейную ссору; фраза «Ничего кроме проблем!» прозвучала несколько раз: это обо мне.
Возлюбленная Петро сообщила ему, что завтра с первыми лучами солнца они повезут детей домой. Его ответ был слишком тихим, чтобы расслышать. Когда Петро ругался, это было ошеломляюще грубо, но ужасно тихо.
Наконец все успокоилось; потом Петро спустился во двор. Он вылил себе на голову ведро воды, помедлил, потом присел с нами на скамейку — очевидно, ему необходимо было побыть одному. Он принес зеленую глазурованную бутылку, хлебая прямо из нее, как путешественник, который заехал дальше, чем хотел, и пережил много неприятностей.
— Ну, как помещение? — рискнул спросить я, хотя догадывался.
— Скверное. Четыре кровати и ведро.
— Сильвия расстроена?
— Пройдет. — Слабая измученная улыбка коснулась губ Петро. — Мы положили детей и Оллию в одну комнату; вам двоим придется ночевать с нами.
Дешевый ночлег для нашей большой компании породил тактические проблемы: для Петро с Сильвией они оказались хуже. Я предложил увести Лария на часок, но Петро только раздраженно заворчал.
Он снова отхлебнул из своей бутылки, которую больше никому не предложил. Опять оказавшись в тихом местечке и с выпивкой, Петро вскоре достаточно расслабился, чтобы возмутиться:
— Ты должен был предупредить меня, Фалько!
— Послушай, я найду другую ночлежку…
— Нет, если тебя преследует какойто громила, собравший шайку бандитов, я хочу, чтобы ты был в моем поле зрения!
Я вздохнул, но ничего не сказал, потому что спустилась жена Петро.
Сейчас Сильвия выглядела спокойнее. Она испытывала чувство злорадной гордости, потому что знала свое дело, что бы ни случилось, поэтому принесла нам поднос с чашами. Ларий держал бутылку; я ее не трогал. Я с нетерпением ждал возможности попробовать знаменитые вина Суррента и Везувия, хотя определенно не сегодня.
— Фалько, ты должен был нас предупредить! — резко обвинила меня Аррия Сильвия, как будто действительно думала, что Петроний этого не сказал.
Я вздохнул.
— Сильвия, у меня есть одно дело. Я бы хотел остаться в кругу семьи и никому не мешать. Как только смогу встретиться с человеком, с которым мне необходимо поговорить, я уеду. Петроний не имеет к этому никакого отношения…
Сильвия фыркнула. Ее голос стал напряженнее:
— О! Я знаю вас обоих! Вы бросите меня со всеми детьми в этой ужасной деревне, пока будете делать то, что вам нравится! Я не узнаю, где вы, или что вы делаете, или к чему вообще все это. Кем, — спросила она, — были те люди сегодня днем? — Сильвия ловко уловила все, что пытались скрыть ее спутники.
Наверное, я устал. Я чувствовал, что больше не могу; типичное для отпуска настроение.
— Тот в зеленом, должно быть, недовольный вольноотпущенник по имени Барнаб. Не спрашивай, кто одолжил ему кавалерию. Ктото мне говорил, что он мертв…
— Призрак, да? — отрывисто произнес Петроний.
— Вопрос времени! — Петро подарил мне язвительную улыбку; я решил сосредоточиться на Сильвии. Я налил ей выпить; она так жеманно попивала вино, что мне хотелось скрипеть зубами. — Слушай, ты знаешь, что я работаю на Веспасиана. Некая группа людей упрямится признавать его императором; я убеждаю их, что это плохая идея…
— Убеждаешь? — спросила Сильвия.
— Повидимому, — сухо сказал я, — новая дипломатия состоит из разумного обсуждения — подкрепленного внушительными взятками.
Я слишком устал, чтобы спорить, а еще больше боялся ее. Сильвия слегка напомнила мне Елену в худшем смысле, но споры ни о чем с ее высочеством всегда приносили мне внутреннее удовлетворение, которое некоторые мужчины находят в игре в шашки.
— Ты все еще получаешь от Веспасиана какиенибудь приличные деньги? — придирался Петроний. Мой ответ мог бы быть грубым, но мы хотели хорошо провести здесь время, так что я сдержался. В грязном жилище у Неаполитанского залива никто не скажет спасибо за сдержанность.
— Я хочу знать, что ты здесь делаешь? — вмешалась Сильвия.
— Мой беглец находится на судне, которое заметили в этих окрестностях…
— Заметили где? — настаивала она.
— На самом деле в Оплонтисе.
— Так значит, — неумолимо пришла к выводу Сильвия, — наше пребывание в этой отвратительной деревне — это не совпадение! — Я старался казаться вежливым. — Что ты будешь делать, когда найдешь судно, Фалько?
— Поплыву поговорить с одним человеком…
— Для этого мой муж тебе не нужен.
— Нет, — сказал я, выругавшись про себя. Грести я умел. Но я думал, что Петроний возьмет на себя тяжелую работу, пока я буду рулить и когда спрыгну на пристань. — Если только, — начал я с осторожным взглядом, — ты не сможешь отпустить его в Помпеи, чтобы он помог мне разгрузить слитки, которые я буду использовать для прикрытия.
— Нет, Фалько! — разозлилась Сильвия.
Петроний не пытался заговорить. Я старался не встречаться с ним глазами.
Сильвия бросила на меня ядовитый взгляд.
— О, а какой смысл спрашивать меня? Вы оба все равно сделаете все так, как хотите!
Мне показалось умной мыслью отвести Лария наверх, чтобы осмотреть комнату и распаковать вещи.
На это потребовалось не так много времени. Наши комнаты находились в конце темного коридора. Мы снимали две душные спальни с рассыпающимися плетеными стенами. В тех местах, где сломалась кровать, были вставлены неровные доски из мягкой древесины. Мы с Ларием приподняли свою постель, чтобы посмотреть, нет ли жуков, но жукам, которые любили комфорт, там негде было сделать гнездо. Мы увидели только жесткую подстилку, покрытую многовековой грязью, соединявшей несколько спутанных куч соломы, которая всю ночь будет впиваться нам в спины, как каменные обломки.
Я поменял ботинки на сандалии и направился вниз, собираясь предложить оставить Оллию с детьми, пока остальные пойдут есть. Отвернувшись, Ларий рылся в сумке; я сказал ему следовать за мной. Когда этот рассеянный воробей долго не шел, я остановился на первом этаже, уже собираясь заорать на него.
Напротив во дворе Петроний Лонг сидел там же, где мы его и оставили, откинув голову, протянув свои длинные ноги, с беззаботным выражением лица, словно он впитал в себя всю вечернюю
