Магу пришлось сдержать раздражение, чтобы не выдать своего неведения.
– Я сказал, что могу помочь, а не исцелить. Корвин покачал головой.
– Она не закончила учебу, – настаивал Маг. – Здесь должны были остаться ее друзья. Однокашники. Назовите хотя бы одного. Прошу вас.
– Когда вы видели ее в последний раз? – спросил Корвин.
– На прошлой неделе. Во вторник.
– Как она выглядела?
– Обеспокоенной.
– И все?
– Напуганной. Нервной. Без гроша в кармане. Я купил ей билет на автобус. Но, понимаете, она казалась... она не выглядела больной.
Корвин глядел на Мага, не испытывая по отношению к незнакомцу ни вражды, ни приязни, и качал в руке красную ручку, влево – вправо, влево – вправо. Убежденный в том, что не умеет делать верный выбор, он ненавидел принимать решения при нехватке информации.
Маг, не отходя от двери, оглядел кабинет. Две стены заставлены книжными шкафами, окно почти полностью занимало третью стену, а на четвертой стене висели всевозможные дипломы, сертификаты и репродукция картины Эшера «Дивизия регулярной армии». Всадники гарцевали в шахматном порядке, в красном – налево, в белом – направо. Маг решил, что картина ему не нравится, но он понимал, чем она приглянулась бы статистику. Или политологу. Он перевел взгляд на Корвина, ожидая его решения (желательно верного), сунул руки в карманы и обнаружил в одном из них ключ Аманды. Пока Корвин качал в руке ручку, пальцы Мага задумчиво перебирали шнурок.
– Дженни Холдридж, – сказал наконец Корвин.
– Спасибо. Где я смогу найти ее?
– В коридорах вывешено расписание занятий, но если вы торопитесь, она подрабатывает в библиотеке.
– Вы правы, я тороплюсь. Спасибо.
– Ты позвонил дяде?
– Да. Она не писала. А что нашел ты?
Такумо пожевал свой лист салата и ответил:
– Нашел – это сильно сказано. Сначала я подумал, что проку от монстров вроде Годзиллы или Гидры будет немного, и начал искать то, что останется незамеченным на улице. Конечно, если эта улица находится в Калифорнии. Но это не дало желаемых результатов... и я сосредоточился на «Квайдане» и творчестве Лафкадио Хёрна. Вчерашняя тварь – это рукоро-куби, демон, способный отделять голову от тела. Он плотоядный, – Такумо набил рот салатом и многозначительно посмотрел на хот-дог в руках Мага, – но обычно питается падалью, насекомыми и прочей дрянью. Иногда нападает на человека и предпочитает выступающие части тела, пальцы рук и ног... – Внезапно он положил ногу на ногу. – Сам понимаешь. Если тебе станет от этого легче, то они очень редко встречаются.
– Как его убить?
– Надо же, как легко люди готовы стать убийцами! Его надо изгнать – не спрашивай как, я буддист, или не дать голове воссоединиться с телом на рассвете.
Рукоро-куби – это бакэмоно, они вроде наших призраков, за исключением того, что никогда не были людьми и вовсе не мертвы. Чем-то напоминают гоблинов. Короче, демоны. Большинство из них не очень-то смахивают на людей, но чем больше они похожи на них, когда захотят, тем меньше напоминают на самом деле. Надеюсь, ты сечешь, о чем я.
Сютэн-додзи – тоже бакэмоно. Совсем как наши вампиры, только могут появляться и днем и ночью. Во всем остальном они то же самое, что и граф Дракула. Лучшая защита – рассыпать рис у них на пути, им придется остановиться и пересчитать зернышки. Прямо какие-то налоговые инспекторы. Адские бухгалтеры. Нопэрапон ни на что не похож. Он всегда прикрывается чужим лицом. Нопэрапоны женского пола очень любят прикидываться хорошенькими девушками, – тут Такумо кисло усмехнулся, – но на самом деле вместо лица у них бездна, которая может свести с ума или просто напугать до смерти. Не спрашивай, как этих тварей убивают, там не было написано.
Еще есть нэко, кицунэ и тануки – кошки, лисы и еноты. Японцы часто сравнивают с ними женщин. Все они – звери-оборотни. Вернее, почти все. Они прекрасно умеют создавать иллюзии. Кошки – это дамы и господа, высшая каста, обладающая большим могуществом; лисы – мелкие дворяне, вроде самураев; еноты – простолюдины, с довольно грубым чувством юмора. В лучшем случае все они эксцентричны, в худшем – злы и опасны. Хочешь послушать еще?
Маг вяло пожал плечами.
– Ты во все это веришь?
– Вчера не верил. Сегодня – не знаю. Поверить в одного бакэмоно – все равно что съесть один орешек. Допустим, ты веришь в вампиров. Или в демонов. Вампиров можно прогнать с помощью креста, святой воды или чеснока. Демонов изгоняют. Поэтому ты либо отбрасываешь христианскую часть мифологии, как делают многие писатели, превращая вампиризм в вирусное заболевание или мутацию, либо тебе придется заодно поверить и в Бога, иначе не бывает. Не бывает такого могущественного зла без равного ему добра. Инь всегда уравновешивает янь.
– Но предположим, что вампиры и демоны верят в Бога, и именно поэтому их можно изгнать? Как это назвать, психосоматическим заболеванием? Если так, то Бог может и не существовать.
– Тогда как ты объяснишь то, что рукоро-куби летает? Откуда берется вся магия?
– Хотел бы я знать, – скривился Маг. – Ты тоже не веришь в такого Бога?
Такумо покачал головой:
– Мои дед с бабкой, у которых я провел почти все детство, были буддистами, а мать считала, что Бог создал жизнь ради смерти. И вот я вырос, с одной стороны, наполовину буддист, то есть не ем мясо, не убиваю и не вру без необходимости, но с другой стороны, каждый раз, выполняя трюк, я молюсь Богоматери, хотя никогда не был христианином. А ты? Ты бы должен быть добрым католиком.
– Я был им, пока у меня не начал ломаться голос. Тогда я заинтересовался девочками, а они ответили мне взаимностью, – ухмыльнулся Маг. – К тому же я не в восторге от того, как церковь относится к женщинам. Понимаешь, Иисусу, конечно, нравились женщины, но вся эта ветхозаветная чушь о том, что муж должен быть для жены все равно что Бог для церкви... Моего отца нельзя было оставить руководить билетной кассой, не то что семьей, а он с помощью Библии оправдывал все, что вытворял. Меньше всего я хотел быть на него похожим. Мама, конечно, начала с ума сходить, когда я бросил ходить в церковь. Она никогда не рассказывала нам о сексе – это же такая мерзкая штука! Но от него нельзя предохраняться, потому что нельзя думать о нем заранее. По ее мнению, если что-то случается, то оно должно быть неожиданным. Такова истинная невинность: отличная точка зрения для матери четырех дочерей, да? Но в школе нельзя не узнать о сексе, даже если большая часть того, что ты услышишь, – неправда... А потом, когда Джина залетела, мы случайно узнали, что мать пила противозачаточные таблетки. Понимаю, у нее были на то причины, пятеро детей, а если считать отца – то и все шестеро, но ее ханжество... Когда сталкиваешься с такой религией, то прощаешься с ней раз и навсегда.
– Возможно, это справедливо для Нью-Йорка, – пожал плечами Такумо, – но не для Калифорнии. Не забывай, это мы изобрели китайское рагу. Мы можем переженить что угодно с чем угодно. Только у нас заключают гомосексуальные браки, играют в пляжные шахматы, – он откусил огромный кусок от вегетарианского бургера, – и только у нас есть субкультура миллионеров и библиотека Рональда Рейгана. Поэтому, наверное, мне так легко все это переварить. Короче, хочешь сам покопаться в книгах?
Маг кивнул и запихнул в рот остатки хот-дога. Такумо встал и спросил:
– Хочешь знать мое мнение, почему ты перестал верить в Бога? – Маг с набитым ртом поднял бровь. – По-моему, ты веришь только в то, что можешь увидеть.
Маг кивнул.
– Подумай об этом, – сказал Чарли, направляясь к выходу.
Такумо положил на стол еще три увесистых тома и пробормотал, что скоро вернется. Маг кивнул, не поднимая глаз от лежавшей перед ним книги о Семи Богах Удачи. Он, как и ожидал Такумо, полностью погрузился в статью о Бэнтэн, богине любви и искусств, покровительнице женщин, награждавшей своих
