Сильвия Дэй
Любовь джентльмена
Пролог
– Элдридж, ты боишься, что я украду эту женщину? Я предпочитаю спать с вдовами – они сговорчивее и с ними все гораздо проще, чем с девственницами и чьими-то женами.
Острые серые глаза оторвались от стопки бумаг, целиком занимавших огромный стол красного дерева.
– Украдешь, Уэстфилд? – Низкий голос был полон раздражения. – Будь серьезнее. Для меня это очень важное задание.
Маркус Ашфорд, седьмой граф Уэстфилд, озорно улыбнулся, скрывая трезвость мыслей, и глубоко вздохнул.
– Ты должен понимать, что оно столь же важно для меня.
Николас, лорд Элдридж, откинулся в кресле, поставил локти на подлокотники и растопырил длинные тонкие пальцы. Судя по всему, когда-то этот высокий и мускулистый мужчина с обветренным лицом проводил слишком много времени на палубе корабля. Все в нем свидетельствовало о практичности натуры – от манеры говорить до внешности, выделявшей его на фоне суетливой лондонской жизни.
– Вообще-то до сих пор я этого не знал. Я хотел воспользоваться твоими умениями в криптографии – я и не думал, что ты сам захочешь заняться этим делом.
Маркус встретил пронзительный взгляд серых глаз с мрачной решимостью. Элдридж руководил элитным отрядом агентов, единственным назначением которого было выслеживать и ловить пиратов и контрабандистов. Действуя под покровительством военно-морских сил ее величества, Элдридж обладал неограниченным объемом власти. Если Элдридж откажет в назначении, Маркусу будет нечего возразить.
Но нет, ему не откажут.
– Я не допущу, чтобы ты дал задание кому-либо другому. Если леди Хоторн что-то угрожает, я обеспечу ее безопасность.
Элдридж смерил друга проницательным взглядом.
– Откуда такой непомерный интерес? После того, что было между вами, удивительно, что тебе хочется находиться с ней рядом. Не могу понять, в чем причина.
– У меня нет никаких скрытых мотивов.
«По крайней мере таких, о каких он стал бы рассказывать», – подумал Маркус.
– Несмотря на наше прошлое, я не испытываю желания видеть, как она страдает.
– Ее действия втянули тебя в скандал, который длился несколько месяцев и все еще обсуждается. Согласен, ты хорошо проявил себя, но шрамы еще заметны.
Оставаясь неподвижным, Маркус, борясь с возмущением, сохранял невозмутимое выражение лица. Эта боль была его личным делом, и ему не нравились вопросы на эту тему.
– Ты думаешь, я не в состоянии отделить свою личную жизнь от профессиональной?
Элдридж вздохнул и покачал головой:
– Хорошо, не буду расспрашивать.
– И не откажешь, да?
– Ты – лучший из моих людей. Я медлил только из-за скандала, но если ты уже успокоился, у меня нет возражений. Однако я соглашусь на ее просьбу о переназначении, если на это появятся реальные основания.
Маркус кивнул. Элизабет никогда не попросила бы о замене агента: гордость не позволила бы ей это сделать.
Элдридж прищелкнул пальцами.
– Шифрованный дневник, который получила леди Хоторн, адресован ее покойному супругу. Если дневник был как-то связан с его смертью… – Он помолчал. – Виконт Хоторн выслеживал Кристофера Сент-Джона, когда получил награду.
Услышав имя известного пирата, Маркус замер. Сент-Джона ему хотелось арестовать так сильно, как никакого иного преступника, поскольку неприязнь Маркуса была личного характера. Именно нападения Сент-Джона на суда компании «Ашфорд шипинг» послужили причиной того, что он поступил на службу в агентство.
– Если лорд Хоторн вел дневник своих заданий, а Сент-Джон получит доступ к этой информации… – У Маркуса перехватило дыхание при одной мысли о том, что где-то рядом с Элизабет может находиться пират.
– Именно так. – Элдридж кивнул. – На самом деле у леди Хоторн уже спрашивали про дневник. Ради ее и нашей безопасности его необходимо забрать, но в данный момент сделать это невозможно. Леди Хоторн даны указания доставить дневник лично. Отсюда и потребность в нашей защите. – Элдридж толкнул через стол папку. – Вот сведения, которые мне удалось собрать. Леди Хоторн проинформирует тебя об остальном на балу.
Взяв папку, Маркус встал и вышел. Лишь в коридоре он позволил себе с мрачным удовлетворением улыбнуться.
Элизабет предстояло найти через несколько дней. Конец траура означал конец его бесконечного
