— Поместите его в камеру, — приказал Смитти, и двое охранников бросились, чтобы помочь Бреннану войти внутрь. Они толкнули его на койку, и он попытался сохранить вертикальное положение, но завалился на бок.
Женщина кинулась к решетке, разделяющей их камеры. Она отчаянно рыдала. Ее страдание отозвалось страшной болью у него в груди, и он не понимал почему.
— Бреннан, я — Тиернан. Ты не можешь меня не помнить. Ты должен.
Тиернан? Что-то промелькнуло, затеплился крохотный огонек в глубине этой черноты его сознания, но очень быстро потух под действием истощения и отголосков боли. Каждый мускул его тела ломило, как если бы он столкнулся с лавиной.
— Что она сказала? — спросил Литтон. — Тиернан? Какая еще Тиернан? Мы знаем вас, мисс Баум. Трейси Баум. Что это за слово Тиернан? Какой-то код?
Женщина рассмеялась, а слезы продолжали струиться по ее лицу. Бреннан попытался стряхнуть с себя сонливость, уверенный в том, что ее слова должны были значить для него что-то очень важное. Но она рухнула на колени, на жесткий-жесткий пол.
— Ага, код, — наконец сказала она. — Он означает, что мы по самые уши в дерьме.
Бреннан хотел помочь ей. Она выглядела очень печальной и испуганной, когда они открыли клетку и пришли за ней. Он знал, в чем состояла его миссия. Он должен защитить человечество. Он был воином Посейдона, и Конлан послал его…
Но дальше зияла пустота. Его миссия была стерта, а сознание представляло собой чистый лист, и, не смотря на то, что он продолжал бороться, его снова поглотила темнота. Погружаясь в пучину черноты, он услышал, как закричала женщина.
Глава 32
Алексиос нервно мерил шагами кабинет, бывший командным пунктом, не обращая внимания на Грейс. Та же подавала знаки, призывая его сесть и успокоиться. Либо, что было в характере Грейс, выпустить пар, побившись головой о стену. Но если он не будет двигаться, то просто взорвется.
— Мы искали везде. После того, как Бреннан чуть не вырубил меня телепатическим сигналом, там ничего не осталось. Лишь то странное жужжание. Конлан, мне нужен Аларик. Мне не хватает сил, чтобы сделать это без него, а у Бреннана серьезные неприятности, иначе он бы откликнулся.
— Ты уверен? — Конлан барабанил пальцами по столу. — Проклятие вступило в силу и его эмоции… Может, он хочет побыть какое-то время наедине с Тиернан?
— Во время задания? Да ты спятил? — Алексиос запнулся, вспомнив, что говорит со своим Верховным принцем. — Прости, Конлан, но сейчас я в самом деле волнуюсь. Мне нужен или ты, или Аларик, а лучше — вы оба.
Конлан вскочил и внезапно швырнул свою чашу через комнату, разбив ее о стену. Он повернулся, взбешенно глядя на Алексиоса:
— Думаешь, я этого не знаю? Что я не волнуюсь точно так же? Бреннан один из моих людей, Алексиос. В такой же степени, как ты, Бастиен и Дэнал, Джастис и Вэн, и, черт возьми, даже Кристоф. На мне лежит ответственность за каждого из вас.
Алексиос отбросил с лица волосы, не думая о шрамах, которые Конлан уже видел.
— Он был под моей защитой, но я добрался туда слишком поздно. Мы искали их повсюду, но никого не обнаружили. Никто ничего не видел, никто ничего не знает. Вообще ничего.
— Где Литтон? — спросила Грейс. — Или тот подонок Уэсли?
— Ни того, ни другого никто не видел, — ответил Алексиос. — Компьютерщик Лукаса разыскивает домашний адрес Уэсли. Литтон вышел из дела, когда основал эту компанию. Кажется, он там же и живет.
Закрыв глаза, Конлан кивнул. Через минуту тот взглянул на Алексиоса, который искоса поглядывал на принца, не обращая внимания на энергию, пылавшую в глазах Конлана.
— Аларик уже в пути, — сказал Конлан. — Он прихватил с собой несколько местных мятежников. Кажется, они думают, что придется с боем брать некую подземную крепость. Квинн встретит тебя в штаб- квартире Лукаса.
— Квинн знает Лукаса?
— Квинн знает всех, — сообщила им Грейс. — Как же ты думаешь, она стала лидером всех групп мятежников в Северной Америке?
— А ты? — спросил Конлана Алексиос.
Тот мрачно ответил:
— Очевидно, мне необходимо предстать перед Верховным Двором фэйри.
— Двором Благих фэйри? — поинтересовался Алексиос.
— Если бы это был Двор Неблагих фэйри, я бы даже не стал рассматривать такую возможность, — раздраженно воскликнул Конлан. — С Райли и Эйданом — ни за что. Конечно, нет.
— Как бы то ни было, от такого предложения ты не можешь отказаться, — пробормотала Грейс. — Уж поверь мне, я знаю о фэйри намного больше, чем мне бы хотелось.
Алексиос встретился с ней взглядом, вспоминая их последнюю встречу с Рисом нэ Гэрэнвином, принцем Верховного Двора Благих фэйри. Он сыграл с ними шутку в стиле Рипа Ван Винкля, как она это называла. В какой-то момент они испугались, что Рис украл у них время. Вместо этого он украл что-то у крайне неприятного вампира, а Алексиосу с Грейс пришлось расхлебывать последствия. Мало того, выяснить, что именно было похищено, до сих пор не удалось.
Фэйри не могли лгать, но никогда и не говорили правду. Они высмеивали преданность и воспринимали честь по-другому, чем Воины Посейдона. Нет, Алексиос не горел желанием снова встретиться с каким-нибудь фэйри. Если же Рис подаст королевское прошение о встрече, то, в случае отказа Конлана, это будет равносильно объявлению войны между Атлантидой и фэйри.
— Когда мы встретимся с Квинн и Алариком? — спросил Алексиос, направляясь к двери. За ним по пятам шла Грейс.
Ему предстоит еще одно сражение, когда он скажет Грейс, что она не в праве рисковать собой и ребенком в этой борьбе, даже ради спасения Бреннана.
— Чем скорее, тем лучше, — ответил Конлан. — И, Алексиос?
Тот остановился, положив руку на дверь.
— Да?
— Верни их домой.
Алексиос смог лишь кивнуть, пораженный болью, которую увидел на лице принца.
— Даю слово, — ответил воин.
Глава 33
Бреннан врезался в стену. Опять. Он снова и снова стукался лицом о твердые поверхности. После того, как он несколько раз бросался на решетки клетки, они отключили электричество, опасаясь, как бы их пленник по неосторожности не убил себя.
Но он не хотел убивать себя. Не хотел биться о стены. Он был не властен над своим телом, им управляло что-то в его голове. Он стал марионеткой из-за того, что они что-то сделали с его хвостатым ядром — да, Бреннан помнил научное название для того маленького гороховидного устройства, которое лишало его воли и контроля над собственным телом.
Он не хотел убивать себя, но, в то же время, у него не было желания жить. Воин был равнодушен ко
