опасность ей будет угрожать. Девушка без родителей, имеющая состояние и доход, не может чувствовать себя в безопасности. Ей нужен защитник: отец либо муж. От ужаса она уткнулась лицом в грудь отца и почувствовала, как он вздохнул в последний раз. Все кончено. Теперь у нее нет ни того, ни другого.
Отец Лангфрид молился за душу ее отца, которая перешла в мир иной. Он убеждал ее бежать поскорее, сказал, что возьмет на себя все трудности, связанные с похоронами, что будет вести все дела, пока она не вернется уже замужней женщиной. Она спокойно вышла из спальни отца, прошла в конюшню и верхом на коне покинула Дорни. С виду она была спокойна, как сама смерть, но паника бурлила внутри ее, грозя вот- вот прорваться наружу. С собой она взяла только Эдмунда, потому что доверяла ему и думала, что он ее не подведет. Юноша должен сопровождать ее, так как в этой жизни, полной опасности, только полная дура может позволить себе действовать в одиночку.
А она не была дурой, хотя и не поехала к своему жениху. Она ехала к человеку, которому доверяла больше, чем кому бы то ни было; к человеку, которого она знала лучше, чем те молитвы, что читала каждый день; к человеку, который однажды уехал от нее и не вернулся.
В монастыре был Ричард.
Словно в ответ на ее молитвы, перед ними выросли стены монастыря – высокие и серые на фоне голубого полуденного неба. Окруженный полями, удаленный от города, монастырь Святых Стефана и Павла являл собой одинокий каменный островок внутри растущего и живого развивающегося зеленого мира. Монахи работали на полях и свободно перемещались по территории монастыря, высокие стены которого отгораживали их от мирских забот.
Она хотела, чтобы они защитили и ее тоже.
В тот момент, когда Эдмунд сообщал об их прибытии привратнику, зазвонили колокола, призывающие к полуденной мессе. Нужно, чтобы монах-привратник впустил их до начала мессы, ведь нельзя же ждать завершения молитв тут, перед воротами: здесь отовсюду слишком легко заметить одинокую девушку и беспрепятственно схватить ее.
Эдмунд говорил убедительно, но он был слишком молод, и это вызвало сомнения привратника.
– Прошу вас, брат, впустите. Мы ищем убежища в стенах обители.
При этих словах темные глаза монаха расширились, и он открыл ворота, пропуская путников. Изабель устремилась внутрь, обогнав Эдмунда. Перевести дыхание она осмелилась только тогда, когда большие деревянные ворота были заперты на засов.
Она ничего не сказала о Ричарде. Разве монах-привратник смог бы понять, что она любит того, кого не должна любить, что эта любовь незаконна и у нее нет будущего?
– Благодарю вас, брат, – сказала она мягко, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не начать искать глазами Ричарда.
– Вы ищете здесь убежище, миледи? – спросил привратник.
– Да, брат…
– Мое имя Ансельм, – представился он.
– А я – леди Изабель. Брат Ансельм, я прошу защиты в ваших стенах. Сможете ли вы принять меня?
– Только аббат может удовлетворить вашу просьбу, – сказал монах спокойно. – А пока вы не поговорили с ним, чувствуйте себя как дома. Сейчас время полуденной мессы. Может быть, вы разместитесь в домике для мирян, пока к вам не придет аббат?
– Благодарю вас, брат Ансельм, – ответила она, склонив голову.
Привратник провел их к маленькому каменному строению. Эдмунд, слегка кивнув Изабель, повел лошадей в конюшню. Она удовлетворенно улыбнулась. Наконец-то они в безопасности. По крайней мере пока… Пусть Эдмунд поступает как считает нужным.
Домик был простым, но прочным, полы сухими и чистыми, дверь надежной.
Внезапно свежий весенний воздух донес до них звуки молитв. Изабель показалось, что в общем хоре она отчетливо слышит голос Ричарда, взывающего к Господу. Или это только так кажется?
– Прошу меня простить, леди Изабель, но я должен присутствовать на мессе, – сказал брат Ансельм. Он смущенно улыбнулся и вышел из комнаты, затворив за собой дверь. Оставшись одна, она смогла наконец-то спокойно вслушаться в глубокие и отчетливые голоса монахов, поющих свои молитвы Богу. А что еще она могла делать, кроме как пытаться распознать в общем хоре голос человека, с которым у нее не могло быть ничего общего?
Изабель упала на колени, наслаждаясь прохладой неровного каменного пола, радуясь холодку, окутавшему ее разгоряченные ступни, и тому, что можно отвлечься от наполняющих собой весь двор голосов монахов, воспевавших гимны Господу. Благодаря этим молитвам Господь соединялся с взывающими к нему сердцами и с душами, стремящимися к совершенству. Движимая страхом и надеждой, Изабель начала молиться. Может быть, Бог услышит голос не своенравной и непослушной женщины, а слабой и беззащитной сироты, окруженной со всех сторон врагами?
А она была своенравна, ибо вопреки всему продолжала любить человека, который не был предназначен ей в мужья.
Она любила человека, который посвятил себя Господу.
Ричарда.
Ну почему не с Ричардом она была обручена, будучи еще грудным ребенком? Ответ ясен, как божий день: Ричард не был наследником состояния, так как являлся младшим сыном в своей семье. Ни ее отец, ни его не пошли бы на такую сделку. И сколько бы она ни тосковала по Ричарду, он никогда не будет ее. Она была хорошо обеспеченной невестой и единственной наследницей имений Дорни, Уайзли и Тервстоуна. В приданое ей давались земли Браккана и Хайлсдена. От нее требовалось только удачно выйти замуж и произвести на свет наследников, которые, в свою очередь, должны приумножить уже имеющееся состояние. А Ричард не наследовал ничего. Будучи третьим сыном, он не мог претендовать на наследство и, следовательно, должен был сам добиваться всего в жизни. И он выбрал свой путь – ушел в монастырь.
Этого никто не ожидал. Он добился больших успехов в искусстве рыцарского боя, и все, за что он
