забеременеть, потому что понимала, как сложно будет ей охранять свое сердце и свою душу от ран, если он каждую ночь будет чтить ее своим повышенным вниманием.
И она притворилась, что сейчас они невредимы.
Небо заволокло перламутровыми облаками, отчего оно стало серым, луна скрылась за их густой массой. Ричард лежал рядом с Изабель, положив руку ей на талию. Он дышал мерно и глубоко, уткнувшись носом в ее распущенные волосы.
– Как ты думаешь, я могла уже забеременеть? – спросила она.
Ричард поднял голову и посмотрел на ее лицо, казавшееся черным на фоне слабо освещенного окна. Сколько ран нанес он ей? Так много, что их не перечесть. Но он сумеет излечить ее.
Если только узнает как.
– Мы сделали все, чтобы зачать ребенка, – ответил он, проводя кончиком пальца по ее точеному профилю. – По крайней мере я – точно, – улыбнулся он.
Но Изабель не понимала, к чему он ведет. Он почувствовал, как она напряглась. Его жена медленно, но верно отдалялась от него. Она не простит его. От него ей нужно только семя.
– Это очень вероятно, – повторил он, – но пока еще слишком рано, чтобы знать наверняка. Нам нужно стараться и впредь.
Она промолчала, и тяжелая тишина повисла в комнате, давя на них обоих. Почему она ничего не говорит? Неужели она так страдала в его руках этой ночью? Ведь он доставил ей удовольствие, разве нет?
Ему вдруг стало стыдно за то, что он вынудил ее просить удовлетворить себя. Он и так мог дать ей блаженство, вовсе не обязательно было доводить ее до безумия, и все же он страстно желал, чтобы она хотела его так же, как и прежде, до того, как узнала о Бертраде.
Бертрада. Эта женщина всегда стояла между ними, даже теперь, на их брачной постели.
Как и его гордость. Неужели даже теперь он не может избавиться от греха гордыни?
Ричард перевернулся на спину и подложил руки под голову. Изабель перенесла огромное потрясение, когда Адам напал на нее, и не успела она смыть со своего тела следы крови этого человека, как он уложил ее в постель. Он никудышный муж, раз так обращается со своей женой. У него не хватило сил и воли, чтобы остановиться, чтобы приструнить свою похоть.
А это самый страшный из смертных грехов. Им управляет его тело. Он ничем не лучше животного, ищущего самку. Он даже хуже, потому что обладает разумом и душой. Он согрешил с Бертрадой, а теперь перенес эту грязь в свой брак.
Он просто хотел обладать Изабель, хотел смыть с нее последние воспоминания о прикосновениях Адама, окутать ее своей аурой, своим ароматом. И он сделал это, но все, чего он сумел добиться, так это то, что его жена лежит рядом с ним, напуганная и молчаливая.
– Тебя беспокоит твой супружеский долг? – спросил он, глядя в потолок.
Она долго молчала. До их ушей доносился приглушенный шум из холла: потрескивание дров в очаге, плеск воды, мужские голоса и женский смех. Но Изабель молчала.
– Нет. – Изабель лежала на боку, отвернувшись от него и зажав руки меж согнутых коленей. – А тебя?
– Нет, – коротко ответил он. – Я нахожу свой супружеский долг более чем приятным.
Она вздохнула, и он почувствовал, что она дрожит.
– Я шучу, Изабель, и, видимо, не остроумно. В монастыре мало внимания уделяли юмору, и я, наверное, забыл, как надо веселиться, впрочем, как и драться.
– Ты прекрасный воин, – поспешила заверить она.
– Хоть в чем-то ты меня защищаешь, – сказал он.
Он почувствовал, что она улыбается в темноте, и улыбнулся в ответ.
– Так же, как и ты защитил меня, – произнесла она, благодаря его.
– Это мое право и моя обязанность.
– Обязанность, – эхом повторила она.
– И также мое удовольствие, – признал он. – Молись за меня, Изабель, потому что я нисколько не сожалею о том, что отправил его в ад, и не раскаиваюсь в содеянном.
Она перевернулась на спину, согнув ноги в коленях и скрестив руки на животе.
– А будешь ли ты, нет, сможешь ли ты молиться за меня, зная, что я стала причиной его смерти?
Он резко повернулся к ней.
– Как можешь ты быть причиной его смерти, когда это он набросился на тебя, как волк на беззащитного кролика? Ты – причина? Нет, это моя рука отправила его в мир иной, и мне должно молиться об упокое его души.
Изабель повернула голову и посмотрела на него, все еще крепко обнимая себя руками.
– А мне – нет? Разве я не… спровоцировала его? Разве это не я…
– А разве кролик провоцирует волка? – перебил он, приподнимаясь на локте, чтобы заглянуть ей в глаза. Улыбнувшись, он добавил: – Тебе все равно придется помолиться за меня, Изабель, никуда не денешься. Потому что именно сейчас мне это необходимо. Может быть, придет время, и я буду усердно молиться за тебя, но пока твой черед не настал.
